МЕНДЕЛЕЕВ - Герман Смирнов

Во время этой полемики с Нобелем Дмитрия Ивановича крепко поддержал Виктор Иванович Рагозин. Он последовал всем менделеевским советам, учредил свой завод на Волге и начал полностью утилизировать нефть, получая, кроме керосина, отличные и более прибыльные смазочные масла. Рагозин помог Дмитрию Ивановичу и тогда, когда тот начал вести работы по получению из бакинской нефти бакуоля — осветительного масла, более тяжелого и менее опасного, чем керосин. Именно Рагозин по просьбе Менделеева предоставил в распоряжение Русского физико-химического общества 1000 рублей в качестве премии тому, кто предложит лучшую конструкцию лампы, сжигающей не керосин, а соляровые масла.

И вот прошло каких-нибудь пять лет, и Дмитрий Иванович видит Рагозина в числе тех нефтепромышленников, которые требуют от государства установления 15-копеечного налога на пуд сырой нефти, стоящей в Баку 1,5 копейки! Конечно, требование его не голословное, оно подкрепляется вескими основаниями. И казна-то-де получит колоссальный доход. И нефть-то будет утилизироваться более полно. И истощение-то, которого грозные признаки уже налицо, отодвинется-де на десятки лет. Казалось бы, трудно возразить, благородные мотивы, но как далеки они от мотивов действительных! Участвуя в заседаниях комитета «Общества для содействия русской промышленности и торговли», проходивших в течение марта 1886 года, Дмитрий Иванович с грустью понимающего дело человека слушал горячие заводчиковы речи.

«Не выступит на свет божий, вероятно, то главное, что заставляет именно крупнейших заводчиков предлагать налог, — думал он, — им думается, что от налога погибнут им соперничествующие — мелкие заводчики… Зная, что налог на нефть убьет много мелких заводов, причинит и массу другого зла в развитии сей промышленности — стою, где могу и как умею, против налога, столь желательного крупным предпринимателям».

Менделеев резко выступил против Нобеля и Рагозина. Доказывая вред налога, он составил формулу, выражающую зависимость цены готовых нефтепродуктов от цены нефти, рабочей силы, транспорта. На одном из совещаний с помощью этой формулы он показывал: предлагаемый заводчиками налог невыгодно отразится на развитии промышленности и потребителях…

Доклад получился длинным и утомил слушателей. Этим ловко воспользовался Рагозин. Он начал едко нападать и высмеивать Менделеева. Дмитрий Иванович не выдержал и сделал замечание. Тогда Рагозин обратился к нему и резким, вызывающим тоном, отчеканивая каждое слово, сказал:

— Когда вы о своих «альфа» да «фи» говорили, я молчал, так дайте же мне теперь о нефтяном деле говорить.

Дмитрий Иванович смолчал. Закончил свое выступление Рагозин так:

— Нам все говорят: ничего вы не понимаете, ничего не умеете. Да мы не о тех будущих знатоках говорим, которые пишут на бумаге, мы о себе, дураках, говорим. Ведь если мы к каждому аппарату по профессору поставим, так этого никакая промышленность не выдержит.

Все затаили дыхание, ожидая, что сейчас Дмитрий Иванович вспылит. Но он сидел молча и задумчиво глядел в окно.

— Ведь он мой характер знает и нарочно дразнил, чтобы я глупостей наговорил, — нехотя объяснил он потом причину своего молчания. — А я это понял.

«Измена» Рагозина глубоко огорчила Дмитрия Ивановича и, по-видимому, сыграла свою роль в эволюции его взглядов на капитализм. «…Моя мысль… — писал он несколько лет спустя, — временно мирится с капитализмом и только стремится найти пути для освобождения от его всесильного влияния и способы к обуздайте его подчас неумеренных аппетитов». И занятая им в 1886 году позиция по отношению к налогу на нефть показала, что это были не пустые слова.

Вскоре после бурных заседаний комитета министр государственных имуществ командировал Менделеева в Баку, поручив ему собрать там сведения о настоящем положении бакинской нефтяной промышленности и изложить предложения о мерах для ее дальнейшего развития. В своем отчете «Бакинское нефтяное дело в 1886 году» Дмитрий Иванович с гордостью писал об успехах отечественной нефтедобычи. 160 бакинских скважин давали почти столько же нефти, сколько в Америке давали 24 тысячи(!) скважин. Но такому колоссальному богатству Апшеронского полуострова совершенно не соответствовали средства вывоза нефти с Кавказа, и, добывая столько же, сколько Америка, Россия экспортировала в шесть раз меньше нефти и нефтепродуктов. В этой слабости вывозных средств видел Менделеев причину падения цены на сырую нефть до 1,5–3 копейки за пуд. Повышать ее до 20 копеек, обложив налогом, он считал противоестественным решением. Гораздо выгоднее для страны увеличить спрос на нефть в других городах России, что можно достичь несколькими железными дорогами, связывающими Баку с местами потребления. Но самое главное — надо проложить закавказский нефтепровод Баку — Батум, по которому каспийская нефть хлынет к берегам Черного моря, а оттуда — во все страны Европы.

История промышленного развития страны нередко находит яркое, а то и курьезное отражение в биографиях людей, весьма далеких от хлопотливого мира техники и производства. В том, что философ и рантье Герберт Спенсер гордился своими патентами на электрический мотор и способ насаживания мух на рыболовный крючок, отразилось традиционное для английской промышленности пренебрежение к научной подготовке инженеров, убежденность в превосходстве практического опыта над теоретическим знанием. В том, что знаменитый профессор-астроном С. Лэнгли изобрел астрономическую систему поверки времени на трансконтинентальных железных дорогах, проявился свойственный американской промышленности дух предприимчивости и культ успеха. И в том, что в России даже ученые, даже инженеры сплошь и рядом не патентовали самые настоящие, представляющие огромную ценность изобретения, сказалось многовековое пренебрежение образованных слоев русского общества к промышленно-заводской деятельности.

Считалось просто неприличным, чтобы офицер, чиновник, профессор, получающий жалованье от государства, вдруг начал бы изобретать, хлопотать о получении патента, налаживать производство. Ведь это означало бы, что он становится на одну доску с мещанами и купцами, то есть людьми, занимавшими гораздо более низкую ступень в иерархии чиновническо-помещичьего государства. В течение всей своей жизни Менделеев боролся с этим вредным для русского народа предрассудком. Но сила этого предрассудка была такова, что даже сам Дмитрий Иванович не избежал его влияния.

Уже умудренным жизнью старцем он вспоминал свою первую поездку в Баку в 1863 году. Тогда его рекомендации позволили Кокореву настолько поправить дело, что некогда убыточный фотонафтилевый завод в Сураханах уже на следующий год принес владельцу 200 тысяч рублей чистого дохода. «Приезжает ко мне тогда В. А. Кокорев и предлагает поехать править его дело в Баку, в год получать по 10 тысяч рублей да 5 % с чистого дохода… Ни минуты не думая, отказался, чего, конечно, не сделал бы на моем месте ни англичанин, ни француз, ни немец. Стал меня умница Б. А. Кокорев допрашивать о причинах отказа, опроверг все мои доводы (о пенсии, о возможности работать для науки и т. и.) или отговорки и очень верно заключил, что все это барские затеи, от которых России очень плохо двигаться вперед».