Шестой прокуратор Иудеи - Владимир Паутов

Пока Искариот раздумывал о том, куда бы лучше сбежать, на балконе появился первосвященник Каиафа, следом за которым вышел и римский наместник. Увидев нас вместе, Иуда внезапно почувствовал лёгкую тошноту и головокружение, его ноги в коленях мелко-мелко задрожали, и от страха, что я смогу вдруг увидеть своего доносчика, стоящим среди толпы, по спине Искариота побежал тоненький ручеёк холодного пота. Правда, среди тысяч людей, конечно же, невозможно было заметить Иуду, но тот всё равно боялся поднять глаза и посмотреть на балкон. В голове Искариота острой занозой сидела единственная мысль, но пугающая и сводящая его с ума: «А вдруг, а вдруг…!»

Неожиданно до Иуды донеслись слова прокуратора: «Помилую одного и подарю жизнь тому, кого назовёте!» Вначале несколько голосов крикнули вразнобой что-то непонятное, но затем толпа, немного притихнув, видимо набирая воздух в лёгкие, единодушно изрыгнула из себя: «Вар-ра-а-вван!» Прошло всего буквально мгновение, и вдруг все люди, стоявшие вокруг Иуды, стали бушевать и неистовствовать, надрывно вопя: «Отпусти нам Иисуса Вар-раввана! Назарянина распни! Бандита на крест! Он преступник!»

Иуда, вначале пугливо озирался и молчал, но его начали со всех сторон больно толкать локтями в бока, и вдруг непроизвольно, как-то сам по себе, из глотки Искариотовой вырвался крик. Не понимая, как и почему, но бывший ученик присоединился к хору оравших не своим голосом зевак. Правда, вначале крик уроженца Кериота и криком-то нельзя было назвать. Он почти прошептал имя человека, которого по разумению толпы следовало отпустить. Но потом Искариот стал голосить немного громче и громче, а затем вообще завопил диким голосом во всё горло вместе с другими. Бушевала толпа, разбушевался и Иуда. Ему теперь всё было нипочём. Его страх прошёл. Он никого не боялся в этот миг. Иуда сейчас был отважен, он не опасался, что его кто-то может увидеть и донести прокуратору. Уроженца Кериота буквально распирало от собственной смелости, ибо он мстил, мстил всем, кого считал своими обидчиками, к коим он причислял и меня, римского наместника, и бывшего своего учителя, спасшего его от смерти. Как же радовался тогда Иуда. Он чувствовал себя победителем. – Благодаря мне схватили Иисуса. Моя заслуга в том! Меня сейчас должны чествовать как героя и носить на руках, – думал Искариот, одновременно надрывно, до хрипоты, крича, – Вар-ра-а-а-вван! Вар-ра-а-авван!!

Как же сейчас Иуда ненавидел этих двух человек: прокуратора и проповедника. Ведь именно они, Пилат и Иисус, своими принципами и правилами не дали ему стать тем, кем он хотел. Это они украли у него мечту и не позволили добиться того, к чему он так сильно и страстно стремился. У Иуды на глазах наворачивались слёзы, когда в его памяти всплывали воспоминания, как отказывал он себе в еде, питье и развлечениях, отказывал в себе в той достойной жизни, которой желал жить.

– Сме-е-е-рть! Сме-е-е-рть! – вдруг так громко и истошно завопил тайный мой бывший доносчик, что от него в испуге отшатнулись рядом стоявшие люди.

Я уже давно уже покинул балкон, а площадь всё ещё продолжала шуметь, кричать и радоваться неизвестно чему, изредка, отдельными возгласами, отрыгивая в полуденный зной одно единственное слово: «Распни!»

А что же Мария, которой я позволил увидеться с любимым и уговорить его согласиться на моё предложение бежать из города, из страны, из империи? Получив от меня разрешение на свидание, девушка радостная и счастливая, будто её избранник уже был отпущен на свободу, выбежала за ворота дворца. Разговор со мной придал ей сил, и Мария, окрылённая мыслью скорой встречи с любимым человеком, почти бегом устремилась в крепость Антония, где в одной из камер глубокого и мрачного подземелья томился в ожидании суда Иисус из Назарета, спаситель её и жених.

Мой дворец находился недалеко от цитадели, но то ли улочки были слишком кривыми и сделали дорогу длиннее, то ли разговор наш получился слишком долгим, да только красавица-галилеянка опоздала. Она, запыхавшаяся, подбежала к воротам и принялась сильно стучать и громко кричать. Время было раннее, но девушка своими маленькими кулачками настойчиво колотила в тяжёлые дубовые ворота крепости до тех пор, пока не выглянул караульный.

– Что так расшумелась? – зевая и потягиваясь, чуть сердито спросил стражник, явно недовольный тем, что его разбудили. Он открыл смотровое окошечко, но, увидев перед собой молодую и весьма пригожую девушку, тут же оживился, и потому следующий вопрос задал уже бодрым и весёлым голосом. – Кто тебя обидел? Любовник сбежал, не заплатив, и теперь ты пришла найти его и получить долг за предоставленную ночь? – похотливо оглядев галилеянку с ног до головы, скабрёзно хохотнул легионер. Незнакомка ему явно понравилась, и он был бы не против того, чтобы продолжить знакомство с ней после окончания дежурства, о чём уже и хотел ей недвусмысленно намекнуть, да только не успел рта раскрыть, как юное создание грубо прервала его длинную тираду.

– Ты слишком стар, чтобы заниматься со мной любовью, а то ещё рассыплешься ненароком! – весело смеясь и чересчур смело сказала она. От услышанной фразы у легионера даже вытянулось лицо, и сам он, казалось, окаменел, так как не ожидал, что эта хрупкая девчонка способна была так дерзко ответить ему. Стражника конечно, разозлила насмешка незнакомки. Он уже намеревался выйти за ворота, чтобы прогнать её прочь, но слова красавицы заставили его вдруг остановиться в нерешительности. А как было не сомневаться, если девушка сослалась на прокуратора, так прямо и сказав караульному:

– Прокуратор Понтий Пилат разрешил мне встретиться с задержанным проповедником по имени Иисус, что из Назарета. Его привели в крепость нынешней ночью из дома первосвященника.

– Он тебе лично разрешил? – недоверчиво и вместе с тем с опаской в голосе спросил легионер. Он знал мой крутой нрав и прекрасно понимал, что ожидает тех, кто не выполняет приказы. – Ты с ним сама разговаривала? – вновь на всякий случай переспросил стражник, не поверивший, что я мог говорить с этой нищенкой.

– Да, да, да! С ним! Только что! Открывай ворота и быстро проводи меня к Иисусу! – смело проговорила Мария, – давай, давай, пошевеливайся! Прокуратор не любит, когда его приказы не исполняют! – настойчиво продолжала требовать девушка, чтобы её пропустили в крепость, – ты ведь, не хочешь, чтобы из твоей спины нарезали ремни для твоих же сандалий?

Услышав именно эти слова, стражник почему-то вдруг окончательно поверил, что стоявшая перед ним красивая горожанка действительно встречалась с прокуратором, и потому поспешил открыть перед нею одну из створок ворот, чтобы девушка смогла войти.

– Куда мне идти? – спросила Мария – Так царя этого иудейского, стало быть, уже увели, – спокойно и немного насмешливо ответил легионер.

– Как увели? Куда увели? – растерянно и как-то обречёно, даже чуть никнув, задала свой вопрос девушка.

– Как куда? – сделав удивлённое лицо, переспросил легионер, – на суд Синедриона его увели. Солнце ещё не встало, а его уже отправили в дом первосвященника. Каиафа прислал храмовую стражу, и твоего Иисуса забрали. Опоздала ты, красавица!

Услышав ответ легионера, Мария почувствовала, как всё вокруг неё закружилось, как замедлило своё биение и останавливается её сердце, как земля постепенно уходит из-под ног, и более не в силах стоять, она тихо-тихо опустилась на пыльную, грязную дорогу, которая вела от крепости к Храму. Девушка печально сидела, прижавшись спиной к каменной стене, но даже не ощущала сквозь тонкое платье её мертвенную сырость и могильный холод. В её душе сейчас было лишь одно разочарование жизнью, сожаление и осознание того, что она пришла слишком поздно, хотя и торопилась.

«Господи! Опоздала! Ну, надо же!? Я, наверное, ещё разговаривала с прокуратором, а его в это время уже вели храмовники. Что же мне делать? Нельзя же так сидеть и ждать? Надо что-то предпринять? Но, что же, что?… Куда бежать?… К кому обратиться?» – лихорадочно бились в голове юной галилеянки самые разные мысли, среди которых, к сожалению, кроме вопросов не было ни одного ответа. Мария даже не услышала громкого скрипа ворот, когда караульный закрывал их, она также не услышала, как стражник говорил ей что-то: то ли слова утешения, то ли совет какой. Словно во сне Мария поднялась с земли и бездумно побрела по улице. Ноги сами привели девушку к дому первосвященника Каиафы.

Когда Мария пришла на площадь, то увидела, что там уже собралось много народа. Толпа была столь большой, и люди стояли так плотно, что ей не удалось протолкнуться поближе к балкону или встать около ворот, через которые должны были бы провести осуждённого после окончания суда. Девушка постепенно пришла в себя. Она недолго походила вокруг запруженной народом площади, ища возможность как-то проникнуть во двор дома, но, поняв тщетность своих попыток, остановилась в раздумьях. Внезапно Марии пришла удачная мысль, показавшаяся ей в тот момент самой верной и правильной: «Ведь Иисуса отсюда поведут обратно, вот там, у крепостных ворот, я его встречу и, если повезёт, переговорю!» Марии очень обрадовалась своей сообразительности, быстро развернулась и пошла обратно к воротам крепости Антония.