Искушай меня в сумерках - Лиза Клейпас

Он был в совершенном смятении и не знал, что делать. Просто волосы, обычные пряди волос... но они, как верно подобранная рама, заставили заиграть ранее незаметную картину, оттеняя и высвечивая все ее прелестные детали. Кэтрин Маркс, освещенная солнцем, была похожа на сказочную фею, на нимфу с нежным лицом и сверкающими глазами.

Больше всего его смущало то, что на самом деле он не замечал ее красоты вовсе не из-за цвета волос, а потому что она сама целенаправленно мешала ему.

– Зачем? – хрипло спросил Лео, – зачем прятать такую красоту? – и потом еще тише, буквально пожирая ее взглядом, – от чего ты прячешься?

У нее задрожали губы, она коротко мотнула головой, как будто ответ грозил бедой им обоим. А потом вырвалась, подхватила юбки и помчалась к дому.

____________________

Для времени, описываемого в романе, дорога крытая щебенкой – достаточно новое изобретение. Первые дороги такого типа появились в 1820 году

шасталка: сельск. деталь молотилки, механизм в виде барабанчика, предназначенный для шастания зерна, т.е. для очистки от шелухи, остей, пленки

Глава 20

(перевод – katusha, бета-ридинг – Москвичка, вычитка – Фройляйн)

– Амелия! – проговорила Поппи, положив голову сестре на плечо. – Ты сослужила мне ужасно дурную службу, описав брак, как нечто очень простое.

Амелия тихо рассмеялась и обняла сестру.

– О, дорогая. Извини, если я создала у тебя именно такое впечатление. Конечно, это непросто. Особенно, если у обоих сильная воля.

– Женские журналы советуют в большинстве случаев позволять мужьям брать верх.

– Врут и не краснеют. Надо, чтобы муж считал, что берет верх. В этом секрет семейного счастья.

Они хором захихикали и Поппи села прямо.

Амелия уложила Рая спать и прошла с Поппи в гостиную, где они сейчас и сидели рядышком на диване. Они приглашали с собой Уин, но та вежливо отказалась, зная, что Амелия ближе Поппи, чем она сама.

Пока Уин два года лечилась во французской клинике от последствий скарлатины, Поппи еще больше сблизилась со старшей сестрой. Когда Поппи необходимо было поделиться сокровенным, с Амелией она чувствовала себя уютнее всего.

Принесли поднос с чаем, где на блюде красовались пирожные с патокой, испеченные по старому рецепту их матери: полоски песочного теста, политые лимонным сиропом и посыпанные сладкими крошками.

– Ты, наверное, совершенно вымоталась, – заметила Амелия, погладив Поппи по щеке. – Думаю, тебе дневной сон гораздо нужнее, чем Раю.

Поппи покачала головой:

– Потом. Сначала я должна кое с чем разобраться, потому что Гарри, скорее всего, приедет сюда уже к вечеру. Конечно, я могу ошибаться, но...

– Приедет, конечно! – раздалось от двери, и Поппи, подняв глаза, увидела свою бывшую компаньонку.

– Мисс Маркс! – воскликнула она, вскочив.

Мисс Маркс ослепительно улыбнулась, быстро подошла к Поппи и обняла ее. Поппи сразу поняла, что ее бывшая гувернантка была на улице. Вместо привычного чистого запаха мыла и крахмала от нее пахло землей, цветами и летним солнцем.

– Без вас все как-то не так, – заметила мисс Маркс. – Стало так тихо...

Поппи рассмеялась.

Мисс Маркс отклонилась назад и поспешно прибавила:

– Я не имела в виду...

– Знаю, знаю, – все еще улыбаясь, Поппи критически оглядела ее. – Вы очаровательно выглядите. Ваши волосы...

Вместо обычного тугого пучка на затылке, по плечам и спине компаньонки струились густые блестящие пряди. А неопределенно-каштановый цвет посветлел до бесподобного бледно-золотого.

– Это ваш естественный цвет?

Мисс Маркс покраснела:

– Я покрашу их снова, как только смогу.

– А может, не надо? – озабоченно спросила Поппи. – Они такие красивые!

С дивана отозвалась Амелия:

– Я бы на некоторое время посоветовала воздержаться от химии, Кэтрин. Возможно, волосы у вас стали чересчур хрупкими.

– Наверное, вы правы, – нахмурилась мисс Маркс и задумчиво пропустила между пальцами светлые блестящие пряди.

Поппи смотрела на них обеих в изумлении: раньше она никогда не слышала, чтобы Амелия обращалась к компаньонке по имени.

– Можно, я посижу с вами? – тихо спросила мисс Маркс. – Мне очень хочется узнать, что произошло со дня свадьбы. И... – она на несколько секунд нервно замолчала, – Мне надо сказать вам кое-что, думаю, это имеет отношение к делу.

– Конечно, – сказала Поппи. Она бросила быстрый взгляд на Амелию и поняла, что та уже знает, о чем собирается рассказать мисс Маркс.

И они сели рядом – сестры на диван, а Кэтрин Маркс – в кресло неподалеку.

Длинная, тонкая тень прошмыгнула в дверной проем и замерла. Доджер заметил Поппи, несколько раз радостно подпрыгнул и помчался к ней.

– Доджер! – воскликнула Поппи, почти радуясь встрече. Он запрыгнул к ней на колени, оглядел темными глазами и довольно запищал, когда она начала его гладить. Но через несколько секунд он соскочил обратно на пол и направился к мисс Маркс.

Компаньонка сурово смотрела на зверька:

– Не приближайся, ты, мерзкий проныра!

Ни капли не смущенный, он остановился у ее ног и медленно перевернулся, демонстрируя животик. Хатауэев это всегда забавляло: Доджер обожал мисс Маркс, а та его терпеть не могла.

– Пошел прочь! – скомандовала она, но ослепленное любовью животное продолжило попытки ее очаровать.

Кэтрин вздохнула, наклонилась и сняла ботинок – крепко сшитый из черной кожи и доходивший до самых лодыжек.

– Больше его никак не угомонишь, – сурово заметила она.

Хорек тут же замолчал и засунул в ботинок голову.

Амелия подавила улыбку и обернулась к Поппи.

– Ты поссорилась с Гарри? – мягко спросила она.

– На самом деле, нет. То есть, все началось именно как ссора, но... – Поппи почувствовала, что краснеет. – С самого дня свадьбы мы только ходили кругами друг против друга. А прошлым вечером, казалось... мы наконец... – слова, похоже, застревали у нее в горле, и ей приходилось выталкивать их силой. – Я так боюсь, что это всегда будет именно так... это бодание друг с другом... Думаю, я ему небезразлична, но он не хочет, чтобы я испытывала к нему хоть какие-то чувства. Будто он и хочет моей привязанности, и боится ее. Это ставит меня в совершенно невозможное положение... – она издала дрожащий, печальный смешок и беспомощно посмотрела на сестру, будто желая спросить: "Ну, и что мне делать с этим мужчиной?".

Вместо ответа Амелия повернулась к мисс Маркс.

Компаньонка явно была смущена и растеряна, хоть и старалась это скрыть за внешней невозмутимостью.