Вне закона - Макс Брэнд

— А кто докажет, что этот пожар дело рук Линмауса? Доказательств никаких нет, — возразил ему кто-то из толпы.

— Нет? А какие еще нужны доказательства? Он объявился в городе, и в ту же ночь загорелся дом Бора.

— А я слышал, что кто-то из ребятишек сорвал японский фонарик. От пламени свечи бумага вспыхнула, огонь перекинулся на шторы и…

— Нет, вы только послушайте, что он мелет! Дом поджег не кто иной, как Линмаус. От него ничего хорошего не жди. Он и раньше творил всякое такое, а после той встречи с Крессом совсем озверел.

— Джей Кресс с дырой в голове сейчас лежит в тюрьме. И как ты думаешь, кто его уложил?

— Тебе лишь бы поспорить! — огрызнулся тот, кто завел разговор о Линмаусе. — Ведь так же?

— Знаю, что Линмаус трус, но никогда еще не слышал, чтобы тюрьму брал одиночка.

— Ах, ты не слышал?

— Нет.

— Тогда ты о нем многого не знаешь.

— Ты о чем?

— А о том, что Линмаус подкупил всю охрану.

— Ну да!

— Абсолютно точно.

— И чем докажешь?

— Тебе и на это нужны доказательства? Тогда скажи, как он один смог справиться с семью охранниками? Только с помощью денег. Понял? Бьюсь об заклад, один из подкупленных им бандитов и пристрелил беднягу Кресса! Сам Линмаус никогда бы не отважился повстречаться с ним снова.

— А он все же отважился и пристрелил его.

— Да в такой темнотище и не определишь, кто убил Джея.

— А я разговаривал с Гарри Райли, и он сказал, что…

— Твой Райли болтун.

— Может, он и болтун, но я с тобой согласен только в одном — Линмаус и в самом деле подонок.

— А ты еще сомневался? — отозвался мужчина, и тут его голос дрогнул. — Эй! Вы только посмотрите на это!

Взоры всей толпы устремились туда, куда указывал его палец.

Глава 42

ОТВАЖНЫЙ ПОСТУПОК

А указывал он на объятый пламенем дом.

Сквозь гул огня и треск горящего дерева послышался жалобный лай. Казалось, что этот звук сорвался прямо с небес. Приглядевшись, Ларри увидел у самой вершины западной башни дома щенка фокстерьера. Крохотная собачонка бегала по маленькому, с резными перилами балкончику, опоясывавшему башенку, и от страха пронзительно скулила.

Толпа взволнованно загудела — еще пара минут, и бедный щенок заживо сгорит или задохнется в дыму. Кое-кто из женщин, чтобы не видеть этого ужаса, поспешно покинул место пожара, а те, что любили острые ощущения, остались.

Кто-то предложил развернуть ковер, полагая, что щенок сам на него спрыгнет. Действительно, собачонка, увидев, что четверо человек держат внизу ковер, подбежала к краю балкона, просунула между перилами мордочку, но, испугавшись, прыгать не стала. А тем временем из окошек башни повалил густой дым, а затем показались и огненные языки. Очертания крыла дома, в котором начался пожар, уже не различались — его полностью охватило пламя. Над ним в воздух то и дело взлетали красные головешки. От их шума и жаркого пламени толпа подалась назад.

Внимание всех настолько было приковано к крохотному созданию, что никто не заметил исчезновения старшей дочери Бора.

Джимми, так звали щенка, был любимцем Элис и всецело принадлежал только ей. В доме он появился, когда ему было всего три недели. Девочка сама заботилась о нем, сначала поила его молоком из бутылочки, а когда он немного подрос, кормила только с руки. Она дрессировала щенка, мыла, играла с ним и очень трепетно относилась к своему маленькому другу. Спал он на коврике рядом с ее кроваткой, повсюду ходил за ней, а когда Элис кидала мячик, щенок бросался за ним и в зубах приносил своей хозяйке. По утрам он даже подносил ей тапочки, правда изрядно покусав их по дороге.

Увидев, что ее Джимми попал в беду, девочка не стала обращаться за помощью ко взрослым — он был ее собственностью, и спасти его она должна была сама. Поэтому Элис, ни слова не говоря, собрала все свое мужество и, глубоко вздохнув, кинулась к двери, ведущей на балкон.

Никто в толпе не заметил дочку Бора, пока та не оказалась у порога объятого огнем дома.

Вбежав в дверь, она кинулась к винтовой лестнице и стала быстро по ней карабкаться. Ей было страшно жарко. От едкого сизого дыма у нее перехватило горло, она закашляла. Пол второго этажа уже лизали красные языки пламени, но девочку это не остановило. Она пробежала по горящему полу, быстро преодолела последние ступеньки и распахнула окошко, выходившее на балкон. В этот момент горевшие балки, на которых держался второй этаж, не выдержав нагрузки, треснули, и пол с громким треском провалился вниз. Снопы искр вырвались из окон и дверей дома и взмыли в ночное небо.

Буквально через секунду после этого стоящие на улице люди увидели вылезающую из окна Элис. Оказавшись на балконе, девочка схватила щенка и крепко прижала его к груди.

Лестницы, которая бы достала до такой высоты, не было, а добраться до балкона так же, как это сделала девочка, не представлялось возможным. Элис и ее щенок оказались полностью отрезанными!

Из толпы вырвался душераздирающий крик. Миссис Бор лишилась чувств. Забыв обо всем, мистер Бор рванулся к горящему дому, но трое дюжих молодцов схватили его, чем и спасли судью от неминуемой гибели.

Тогда он, осыпаемый искрами, в отчаянии протянул к дочери руки, но та была слишком высоко. Как птица в небе.

Ларри почувствовал, как напрягся. Нервы у него были крепкие, как стальные канаты. А в ту ночь он настолько близко находился от смерти, что у любого другого они просто не выдержали бы. Но вид столь ужасающей картины — девочка на высокой башне с щенком на груди в клубах черного дыма — болью отозвался в его сердце.

Линмаус отвел глаза, бросил взгляд на высокую сосну, росшую в двадцати футах от башни, и тут его осенило. Он дважды попытался отогнать от себя эту мысль. «Не мое это дело. Пусть жители Крукт-Хорна сами спасают ее», — промелькнуло в его голове.

Он коснулся рукой плеча стоящего поблизости ковбоя.

— Слушай, друг! Под ногами у тебя отличная веревка, а вон там дерево, по которому можно взобраться и накинуть на набалдашник перил петлю. Другой конец веревки привязать к сосне. Получится нечто вроде моста…

— Да? — не оборачиваясь, удивленно произнес ковбой. — Посмотри на сосну! Она же уже дымится. Через минуту-другую дерево вспыхнет как спичка. Нет уж, уволь, я не самоубийца!

Линмаус, чуть не взвыв, отошел от труса, и тут сквозь треск огня услышал, как заплакала Элис.

И тогда Ларри решился. Он подошел к валявшейся на земле толстой веревке, поднял ее, обмотался ею, потом подошел к сосне и быстро, словно матрос по мачте, взобрался наверх.

Оставшийся внизу ковбой, которой так дорожил своей жизнью, изумленно уставился на него. Затем он растормошил нескольких человек, стоявших рядом, и молча указал им пальцем на залезшего на дерево Ларри.