Дорогой враг - Кристен Каллихан

Я наклоняюсь, вдыхая тепло ее тела.

— Брось, Картофелька. Я повзрослел, осознал все допущенные ошибки на этом жизненном пути. Дай мне свой кремовый банановый пирог[43].

Она снова вторгается в мое пространство, тихо смеясь.

— Извращенец. Ты не получишь от меня никакого пирога.

Я мурлычу, возбуждаясь от необходимости погрузить голову между ее ног.

— Но меня так и тянет к твоему пирогу.

Теперь она шепчет.

— Неоправдавшееся ожидание закаляет характер.

— Мне понадобятся все силы, чтобы справиться с этим. Как насчет персикового пирога? — Поцелуй меня, Делайла. Или позволь мне поцеловать тебя. Я не привередливый.

Пульс у основания ее загорелой кожи заметно бьется. Запах ее кожи напоминает мед.

— Я думала, ты хочешь банановый пирог, — говорит она, глядя на меня ошеломленным взглядом.

Я касаюсь кончиками пальцем краев ее футболки.

— Я уже не уверен, чего хочу больше.

Из нее вырывается томное дыхание. Я никогда не был так возбужден. Мне хочется прижаться к ней и облегчить напряженную боль в члене. Но момент упущен, она отступает.

— Я испеку тебе пирог позже. Сейчас у меня перерыв.

Небольшое напоминание о том, что мы все еще босс и подчиненная, возвращает все на свои места.

Я мог бы уйти, прогнать это чувство. Но она снимает футболку, обнажая крошечный топ в стиле шестидесятых, и свое тело с точенными изгибами. Делайла великолепна, ее задница в форме персика покачивается, когда она с вызовом сбрасывает футболку, направляясь к шезлонгу. Да, я мог бы забыть об этом, если бы она не оглянулась, бросая на меня быстрый взгляд, как бы убеждаясь, что я все еще тут.

Я все еще здесь, дорогая. И никуда не уйду.

Делайла

Что это было? Клянусь, я чуть не поцеловала Мейкона Сэйнта.

Мое сердце стучит, как бешено тикающий метроном. Между ног влажно и пульсирует. И все из-за небольшой шутливой беседы с Мейконом. Хотелось бы солгать самой себе и сказать, что все это ничем не отличалось от легкого бессмысленного флирта, которым мы занимались с тех пор, как я только вошла в его кабинет в первый раз. Вот только это уже больше не было бессмысленно. Что-то поменялось.

Пристальный взгляд Мейкона всегда источал силу, способную вызвать бурю эмоций: раздражение, ярость, подозрение, негодование — предвкушение, удовольствие, влечение, страсть. Сегодня он прожигал меня взглядом, в котором читалось желание. Вожделение.

Будь на его месте кто-то другой, я бы уже потащила его наверх. Но это Мейкон. И мне непривычно ощущать это… вожделение, эту потребность в нем. Я больше не знаю, что и думать. Секс всегда был для меня источником удовольствия. Нет никаких сомнений, что секс с Мейконом будет невероятным. Однако секс с ним может привести к тому, что я раскрою все свои слабые места. Не говоря уже о том, что после нам придется жить вместе — с осознанием того, что нас свела кража Сэм.

Наши отношения основаны на взаимно неудобной сделке и неожиданном влечении. Снять сексуальное напряжение — решение одной секунды, в то время как неловкость от чувства сожаления может задержаться, как неприятный запах. Уйти от него было правильным поступком.

Вот только от него не так легко отделаться. Такое ощущение, будто мои внутренности стали огромными, сделав меня неподвижной и тяжелой. Я нервная и раздражительная и хочу избавиться от этого зыблемого желания.

Черт бы побрал этого мужчину. Черт бы побрал его сто восемьдесят восемь сантиметров накаченных мышц и несправедливо великолепных обсидиановых глаз. Будь он проклят за то, что не остался в статусе бывшего врага и нынешнего работодателя, а настойчиво стер границы и перевернул мой четко упорядоченный мир.

Боже, я чуть не застонала, когда он вытер лицо своей футболкой, обнажив твердые кубики пресса. Господи, он красивый и хорошо сложенный, при этом мускулистый и сильный. Тело воина. У меня пересохло во рту при виде его косых мышц и великолепного пресса, исчезающего за низко опущенной резинкой его спортивных штанов.

Погода нисколько не улучшает мое настроение. Над головой светит жаркое солнце. После детства на юге термин «жарко» значительно разнится с тем, что творится в Лос-Анджелесе. Тамошнее «жарко» походило на нахождение в сауне всякий раз при выходе на улицу. Здешнее «жарко» — это яркое, раскаленное солнце и жара, от которой стягивает кожу. В Малибу редко когда можно ощутить такую жару. Обычно океанский бриз охлаждает тело. Но сегодня на побережье полный штиль.

Я закрываю глаза, пытаясь отвлечься от всего, как чья-то тень загораживает от меня солнце. Я прищуриваюсь, открывая один глаз, и вижу Мейкона, нависшего надо мной. Его темный взгляд лениво скользит по моему телу.

Надетое на мне бикини скромное по нынешним меркам, тем не менее я все равно чувствую себя голой, прекрасно понимая, что мои соски до сих пор напряжены после нашего с ним разговора. Внимание Мейкона перемещается к моему животу и бедрам.

Боже, под его пристальным взором мне хочется извиваться, что бесит. Когда я надела бикини, мне понравилось, как оно приподнимало и обхватывало мою грудь и как шортики прикрывали мою задницу и создавали просвет между бедер. Но сейчас я могу думать лишь о том, что у меня немножко выпирает живот, а на бедрах маленькие впадинки.

Тем не менее я не шевелюсь. Я уставилась на Мейкона, вскинув брови.

— Чем могу помочь?

— Что за вопрос, — бормочет он, все еще глядя на мое тело. Он наконец-то побрился, обнажив идеально ровные черты лица. Отчего стал выглядеть моложе и напоминает мне мальчика, которого я знала раньше. Он слегка качает головой, изгибая губы в улыбке. — Черт подери, Картофелька, ты выглядишь, как Хани Райдер, в этом купальнике.

— Как девушка Бонда? — я громко и неэлегантно фыркаю. — Да ну.

— Честно. Как современная версия Хани, только с формами. — Словно ничего не может с собой поделать, он вновь опускает взгляд, прикусывая нижнюю губу. — Черт…

Я тоже ничего не могу с собой поделать: мои соски напрягаются еще сильнее, а через все тело проходят импульсы возбуждения и предвкушения. Назовите это женским инстинктом — или порывом безумия, — но я выгибаю спину, чтобы немного приподнять грудь. Мейкон выпячивает глаза, приоткрыв губы. Меня охватывает горячий прилив возбуждения, пока я притворяюсь, что двигаюсь, дабы устроиться поудобнее.

Но у меня не получилось одурачить его. Мейкон издает низкий горловой рык, его дыхание учащается. Его взгляд пригвождает меня к шезлонгу. И, несмотря на небольшую мучащую меня неуверенность, живой интерес в его глазах заставляет меня творить глупости: я раздвигаю бедра