Саддам Хусейн - Робин Апдайк

Лично ли, или нет, Хусейн застрелил министра здравоохранения, но этот случай, несомненно, подтвердил один из главных компонентов культа его личности — обладание оружием. В иракском обществе, где ценятся мужские качества, отсутствие военного образования или опыта — это серьезный недостаток для будущего руководителя. Чтобы преодолеть эту зияющую брешь в своей биографии и восполнить свои мужские качества, Хусейн умело поддерживал народный миф о его виртуозном владении оружием и постоянной готовности его использовать. Саддамовская клика без конца рассказывала, как он получил свой первый пистолет в десятилетнем возрасте, когда решил уехать из деревни матери и вернуться в дом Хейраллаха, и как, будучи молодым революционером, он сумел в течение целого дня, пока у него не кончились патроны, противостоять десяткам агентов, охотившихся за ним. Бытовали и рассказы о том, как он собственноручно застрелил нескольких предателей, таких как министры-коммунисты и министр здравоохранения. Одна из самых выразительных легенд о том, как Хусейн владеет оружием, относится к заседанию Национального собрания богатым событиями летом 1982 года. Согласно легенде, когда Хусейн выступал на собрании, он заметил, как один человек из слушателей передал другому записку. Не раздумывая, президент выхватил пистолет и застрелил их обоих. Его догадка о том, что в записке шла речь о его убийстве, оказалась верной.

Для тех, кого не останавливала эта демонстрация президентской решимости, у Хусейна были припасены расстрельные спецкоманды. Летом 1982 года было казнено примерно 300 высокопоставленных офицеров, тогда как многие другие были изгнаны из армии. В интервью западногерманскому журналу «Штерн» Хусейн признал казнь двух командиров дивизий и одного командира бригады за то, что он назвал «пренебрежением своим долгом». Военные неудачи также были официальным объяснением репрессий против командующих всех четырех корпусов иракской армии год спустя. Кто-то же должен был заплатить за иракские военные поражения!

Хусейн также подавил последние остатки шиитской оппозиции. Летом 1983 года он арестовал приблизительно 90 членов известной семьи эль-Хаким, родственников Ходжата эль-Ислам Мухаммеда Бакра эль-Хакима, главы Верховного совета Исламской Революции Ирака (ВСИРИ), высланной военной группировки, обучаемой и руководимой Ираном. Шестеро из задержанных были казнены, а высланный руководитель получил личное сообщение от Саддама, грозящее ему дальнейшими казнями, если тот будет продолжать свою подрывную деятельность; угроза была выполнена через два года, когда были убиты еще десять человек из семьи Хакима.

Однако к этому времени шиитская опасность для режима фактически исчезла. На самом деле поведение шиитов во время войны показало, что подозрения Хусейна были сильно преувеличены. Шииты не только совсем не приветствовали своих самозванных освободителей, но сражались плечом к плечу со своими суннитскими соотечественниками, чтобы отразить персидскую угрозу. Поэтому, за исключением отдельных террористических актов дышащей на ладан «Давы» и организованного Ираном ВСИРИ, с которыми легко было справиться, шиитское сообщество скрепило свой общественный договор с иракским государством кровью своих сыновей. И речи не было о том, чтобы они сражались на стороне Ирана против своих арабских братьев. Пойми Хусейн этот настрой шиитов, войны вообще могло бы не быть. При том, как обстояли дела, он мог сопровождать отдельные репрессивные жесты против шиитов регулярными проявлениями великодушия. Важным символическим актом доброй воли была гарантия, что на выборах в Национальное собрание и в 1980, и в 1984 годах, приблизительно 40 процентов избранных будут шиитами и что спикером законодательного собрания из 250 членов тоже будет шиит. Что касается материальных благ, Хусейн прилагал большие усилия, чтобы повысить жизненный уровень шиитов и реставрировать их святые места. Особенное внимание было уделено гробнице Али Ибн-Аби-Талиба, святого имама шиитов, которая была обложена особым мрамором, привезенным из Италии.

Хусейн также обнаружил, что курдская угроза в первые годы войны оказалась менее грозной, чем он раньше думал. Племенная и языковая раздробленность курдов, равно как и давняя вражда между двумя основными группами сопротивления, КДП Масуда Барзани и ПСК Джалала Талабани, исключали совместную стратегию курдов и давали режиму возможность натравливать их друг на друга. И только после того как Иран предпринял свое первое крупное наступление на Курдистан летом 1983 года, курдская оппозиция стала настоящей головной болью для центрального правительства. И все же даже тогда Хусейну удавалось успешно разделять две курдские организации. В то время как на КДП обрушились зверские репрессии и приблизительно 8 000 из клана Барзани находились в заключении, ПСК всячески обхаживался с помощью немалых финансовых подачек и двусмысленных политических обещаний. В конце 1983 года переговоры между правительством и ПСК закончились мирным соглашением. В соглашении, содержание которого так и не было официально обнародовано, правительство якобы согласилось провести «свободные и демократические выборы» в законодательный и исполнительный советы автономного района Курдистан, а также выделить 30 процентов государственного бюджета на возмещение ущерба, причиненного войной. В ответ ПСК обязывался сформировать народную армию в 40000 человек «для защиты Курдистана от внешнего врага».

Однако очень скоро Талабани обнаружил, что Хусейн его обманул и не имеет ни малейшего желания ни восстанавливать Курдистан, ни предоставлять ему автономию. Разочарованный и злой, он прекратил переговоры с правительством, пренебрег своими разногласиями с Барзани и присоединился к КДП в борьбе против режима. Таким образом, к началу 1985 года Хусейн столкнулся с весьма серьезным мятежом в Курдистане. В последней отчаянной попытке отклонить курдское (и в меньшей степени шиитское) восстание, иракский президент провозгласил всеобщую амнистию «всем иракцам, вовлеченным в деятельность, враждебную своей стране». Когда лишившиеся иллюзий курды отнеслись с пренебрежением к этому заявлению, на них обрушились поистине кошмарные репрессии. Постоянно, по мере все больших военных неудач, кампания против курдов превратилась в настоящий геноцид. Были казнены не только 8 000 «пленных», захваченных в 1983 году вместе с сотнями других членов курдской оппозиции, но правительство снова начало систематически изгонять мятежное население с обжитых мест. К концу ирано-иракской войны летом 1988 года больше половины деревень и многочисленные города в Курдистане были снесены, а их население депортировано. Около полумиллиона курдов были помещены или в легко контролируемые поселения вблизи главных городов в Курдистане, или в концентрационные лагеря в пустыне на юго-западе Ирака.