Творений. Книга I. Статьи и заметки - Андроник (Никольский)

Просматривали метрику; Симидзу хорошо и всех знает. За литургией был один язычник; а на Пасху их набралось 20 человек. Некоторые христианки весьма ревностны к Церкви и постоянно приходят для богослужения и поют. В каждое третье воскресенье бывает женское собрание для объяснения Священного Писания и рукоделия в пользу церкви; теперь накопили уже 5 иен; я вложил 1 иену. К сожалению, по вчерашнему обещанию я должен был ехать к консулу на завтрак, и в четверть первого часа я поехал; христиане благодарили за посещение; я предложил им позаботиться сшить для церкви облачение, хоть недорогое, так как в Осака их и немого, и не особенно хорошие, да и возить не удобно. В первое после заговенья воскресенье я предложил опять приехать; тогда, по обыкновению, часа в 2 дня будет женское собрание: собираются будто бы очень охотно; надо познакомиться и с этим делом. У консула я застал Хакодатского нашего консула; он сразу же заявил, что не любит японцев. А В — в: а вчера бывшие в церкви все получают иен по 8-ми? — От кого? — От Николая, конечно. — Только катехизатор получает иен 10, но, конечно, на это далеко не уедешь; да и вообще этого не следует подозревать и говорить; мы хоть гроши, да тянем с христиан на церковь; вот я и сейчас им говорил об облачении; а ради праздника они охотно побросали все и собрались в непогодь, а многие и причащались. И удивительный это народ: ничего хорошего не думали даже делать для японцев, а их ругают, говоря, что они не искренно принимают христианство и не для них оно, а пусть остаются при своей религии, так как всякому своя вера, хотя сами с усмешкой говорят о религиозном и не знают, куда им, в церкви стоя, убрать руки — в карман или в жилет. После завтрака я поторопился ухать: душно было оставаться в этой предубежденной и не желающей слушать и видеть среде. Вот они наши-то интеллигенты: вместо умной и деятельной или по крайней мере денежной помощи делу миссии, они способны и желают и стараются всячески только напакостить этому и представить его в худом виде. В церкви я собрал вещи, постарался воодушевить Варнаву: видишь-де сам, как христиане радостно относятся к церковному делу и какая жажда к слову Божию кругом, — трудись. После сегодняшней службы он как-то особенно расчувствовался. Дай Бог ему ревности и сил.

С ним я поехал в Акаси; там есть христиане, но в церковь не собираются, да и живут теперь совсем почти как язычники, без веры. Но зато единственный настоящий христианин очень хороший — Си-ката Николай. Семья большая и очень христианская; в доме все устроено по-христиански; метрику он знает, как свою семью, дай Бог, чтобы катехизаторы так знали своих христиан. А здесь катехизатора нет. Очень ревнует о Церкви и часто с язычниками ведет речь о вере. Теперь здесь желающих слушать учение есть человек до 30 и более; но так как сам-то Николай хорошо объяснять не умеет, да и недосуг (фотограф), то все подобные так и не знают учения и не принимают крещение. Просит сюда катехизатора. Я и решил сам повидать всех этих желающих слушать, побеседовать с ними при помощи Си-мидзу и на обратном пути обещал быть здесь, а Николай тем временем известит всех желающих.

Около 6 часов вечера в Какогава встретил катехизатор Адаци и христиане. Оказывается, здесь настоящих христиан только 9 домов, а остальные оставили веру (3 дома). Но и из настоящих христиан только 9 человек придут в церковь для богослужения. В разговоре с христианами я спрашивал: почему же некоторые ослабели? Да потому, что часто в церковь не приходили, а потом и совсем отвыкли. А катехизатор здесь бывает у христиан (он ведь живет в Химеидзи)? — Нет, очень редко; вот прежний был очень ревностный, и дело шло хорошо, а этот не особенно ревностен. — Может быть, потому некоторые и ослабели? — Христианин только улыбнулся на это. Когда пришел Адаци, я и сказал ему: а бываете ли вы здесь у христиан-то? — Бываю, но в последнее время редко. — Я и сделал ему соответствующее замечание: вы здесь только для того и поставлены, чтобы знать своих христиан и помогать им хорошо и крепко содержать веру; христиане вообще с радостью слушают всякое слово о вере, а вы этого не соблюдаете. Да и вообще что вы делаете? Язычники не слушают у вас учение, свои христиане утрачивают веру. Если вы действительно хотите работать для Церкви, то и работайте; а если нет, то и не нужно: Богу не нужны ленивые деятели. Вас Церковь воспитала для этого дела, а вы как неблагодарный сын не отвечаете на это, а презираете ее дело; это и в обычной жизни не хорошо — показывать неблагодарность, а тем более в Церкви. Так постепенно и все христиане у вас уйдут из Церкви, а вы не захотите им помочь остаться. Между тем за каждого христианина Христос понес крест; а вы снова их губите и теряете для Христа. — Христианин, раньше говоривший о лености Адаци, теперь что-то толковал в его оправдание, но я только понял, что Адаци хорошо знает и работает для христиан в Химеидзи.

Службу пропели довольно порядочно. После Адаци говорил поучение о том, что мы должны поддерживать в себе веру и просить благодати Святого Духа воспрянуть нам, так как только в этом и дело. После я советовал ему все это самому приложить к сердцу и позаботиться о том. После этого я начал кой о чем толковать с христианами и призывать их общими усилиями возвратить к Церкви ослабевших, так как они ведь Христовы дети, а наши братья, и все мы во Христе как одно тело, в котором все связаны единством жизни; да и язычников помаленьку привлекать к Церкви. А хозяин дома, в котором церковь, Павел Ацуми пригласил двоих язычников, желающих слушать учение, и попросил меня побеседовать; я высказал свое затруднение, так как моя речь пока и для христиан-то не совсем понятна, а тем более для язычников. Но пришлось толковать. Я приблизительно сказал следующее. Если мы внимательно присмотримся к миру, то увидим, что здесь все имеет своего творца; никакая вещь не была бы, если бы ее для нашего употребления не сделал мастер; а если так, то как же существует мир-то вообще? Несомненно, и он имеет свое начало и своего Творца. Этот Творец и есть Бог. Затем, если мы обратимся к своему сердцу, то заметим, что обыкновенно оно или одобряет, или не одобряет наши поступки, да и в других нам нравится только хорошее; и этого голоса мы никак не заглушим, следовательно, он по существу не наш, а дан откуда-то свыше; это и есть действительно голос Божий в нас; он заставляет нас в нашей суете все-таки не удовлетворяться этой суетой и искать чего-то высшего и отличного от этого — словом, он требует иной жизни; это и есть жизнь душевная. В себе мы и видим что-то такое, что невидимо управляет всей нашей жизнью и никак уничтожиться не может; во время сна, например, тело ничего не чувствует, не понимает, а душа и тут живет, почему мы и имеем разные сновидения. Очевидно, душа не уничтожится и после смерти, как тело, которое истлевает. Все это так действительно и есть: душа со смертью освободится от тела и будет жить действительно духовной жизнью у Бога, у Которого только и есть истинная жизнь. Но, очевидно, вблизи Бога и может быть только достойное Его по своей чистоте; а остальное должно оставаться вдали от Бога, где, несомненно, мрак и мука. Как неграмотному трудно понимать книжку, так и далекому от Бога по душе невозможно быть близ Его по жизни. Таковы основные вопросы, приводящие нас к вере в Бога. Все это я говорил подробно и старался представлять как можно проще и яснее; но, кажется, не удалось, по крайней мере Варнава говорит, что это для язычников трудно. Я и заставил его толковать о разных религиозных предметах и между прочим для христиан об Евхаристии и ее значении для нас, со слов Христа. Только в исходе 12-го часа язычники ушли, а христиане захотели поисповедаться. Здешние в исповеди более самособраны, чем в Кобе. Всех 8 человек. За обедней Адаци сказал поучение; после обеда я не много поговорил, дал несколько назиданий, призвал общими усилиями помогать катехизатору в деле проповеди; дома непременно совершать молитву, а по праздникам собираться в церковь, чтобы была действительно церковная жизнь.

Потом я пошел к рейтану (ослабевшему в вере) Луке Мацумото; но его не застал, а только поговорил немного с его отцом язычником и пошел на вокзал, чтобы ехать в Химеидзи. По дороге заходил и к христианам; все они живут недалеко один от другого; очень добрые христиане, и по настроению действительно христиане. Некоторые приходили провожать и на поезд. В вагоне со мной был и Адаци; я ему и давал наставления, сегодняшней радостью христиан по поводу праздника возбуждая его дух на проповедь, и в заключение сказал: даете ли слово действительно трудиться для Церкви? Он обещал. Относительно вчерашних слушателей язычников он сказал, что здесь много таких-то бывает, — послушает, да так с тем же и останется, ибо не имеет веры.

В Химеидзи только два дома очень хорошие христиане, постоянно и в церковь приходят; я их видел, хотя не всех, так как не заставал; говорил общие назидания, как и другим христианам, и призывал содействовать катехизатору в деле проповеди, привлекая язычников. Заезжал и в дом одной рейтанки, она приняла довольно нелюбезно, во внешней прихожей, и сесть не попросила, так что я стоя и говорил ей о том, что в церковь нужно ходить, причем подробно раскрыл ей значение для нас молитвы, и особенно церковной. А потом спросил, молится ли она дома? Созналась, что нет, хотя молитвослов имеет. Тут она немного стала любезнее и попросила сесть. Я и советовал ей вспомнить то, что она получила и чего лишается, и рассказал случай с Фукасе о том, что верою мы действительно получаем милость и помощь Божию. Она очень удивилась и стала еще внимательнее; не знаю, что выйдет в заключение. А двоих других рейтанов не видел, так как их нет дома. Один христианин приходил и провожать меня. В 4-м часу я уже уехал в Акаси, прежде еще, после обедни в Ка-когава, пославши туда Варнаву, чтобы предупредить там о моем приезде и известить об этом желающих вечером слушать учение. Голова у меня ужасно разболелась, и я с Варнавой в Акаси пошел на морской берег, чтобы разгуляться. Там мы толковали о деле проповеди, и он очень воодушевлялся; говорил, что буддизм есть религия без Бога, а протестанты только еще более прибавляют этого безразличия, так как множество сект у них наводит на сомнение японцев и учит их веровать всякому по-своему, а в существе никак не веровать. Поэтому у них и бывают постоянно и массовые случаи отпадения от веры, чего у нас — нет. Вообще, он мне понравился; видно, что хочет трудиться, а только, может быть, не удается или не умеет. Отчасти то же впечатление произвел на меня и Адаци; поэтому я, сделавши им обоим по замечанию за леность, постарался возбудить их на дело проповеди; удалось ли это, кончено, сказать трудно.