День саранчи - Натанаэл Уэст

Тод не мог отделаться от мысли, что если бы он был осторожнее и вел себя прилично, Фей, пожалуй, жила бы с ним. Он хотя бы выглядит лучше Гомера. Да, но ее вторая предпосылка? У Гомера - постоянный доход и дом, а он зарабатывает тридцать долларов в неделю и живет в меблированных комнатах.

Счастливая улыбка на лице Гомера заставила его устыдиться своих мыслей. Он несправедлив. Гомер - скромный благодарный человек, который ни за что не станет смеяться над ней, который вообще ни над чем не способен смеяться. Благодаря этому прекрасному его качеству она с ним сможет жить гораздо более возвышенной - по ее представлениям - жизнью.

- Что случилось? - мягко спросил Гомер, положив тяжелую руку ему на колено.

- Ничего. А что?

Тод передвинулся так, чтобы рука соскользнула.

- Вы гримасничали.

- Задумался кое о чем.

- А-а, - сочувственно произнес Гомер.

Тод не мог удержаться от ехидного вопроса:

- Когда вы собираетесь пожениться?

Гомер, видимо, был задет.

- Разве Фей вам про нас не рассказывала?

- Так, немного.

- У нас деловое соглашение.

- Вон оно что…

Чтобы убедить Тода, он пустился в длинные бессвязные объяснения - видимо, те же, какие он практиковал на себе. Он даже не ограничился чисто практической стороной и заявил, что это делается ради бедного Гарри. У Фей ничего не осталось на свете, кроме артистической карьеры, и она должна добиться успеха ради папы. До сих пор она не могла стать звездой потому, что у нее не было нужных туалетов. А у него есть деньги, он верит в ее талант, и ничего нет естественнее, чем заключить такое деловое соглашение. Тод, случайно, не знает хорошего адвоката?

Вопрос был риторический, но он стал бы практическим и тягостным, если бы Тод улыбнулся. Тод нахмурился. Это тоже было ошибкой.

- Нам нужно найти адвоката на этой неделе и составить документ.

В его нетерпении было что-то жалкое. Тод хотел ему помочь, но не знал, что сказать. Он все еще ломал над этим голову, как вдруг с холма за гаражом донесся женский крик:

- Милон! Милон!

Это было высокое сопрано, очень звонкое и чистое.

- Что за странное имя, - сказал Тод, обрадовавшись случаю переменить тему.

- Может быть, иностранец, - предположил Гомер.

Из-за гаража появилась женщина. Она была энергичная, полная и очень американская.

- Вы не видали моего малыша? - спросила она, беспомощно разводя руками. - Милон такой непоседа.

К удивлению Тода, Гомер встал и улыбнулся женщине. Фей, видимо, оказалась хорошим средством от застенчивости.

- У вас пропал сын? - спросил Гомер.

- Нет, нет, - просто прячется, чтобы подразнить меня.

Она протянула руку.

- Мы соседи. Я - Мейбл Лумис.

- Очень приятно. Я - Гомер Симпсон, а это - мистер Хекет.

Тод тоже пожал ей руку.

- Вы давно здесь живете? - спросила она.

- Нет, я недавно приехал с Востока.

- Неужели? А я здесь седьмой год, со смерти мужа. Можно сказать - старожил.

- Значит, вам тут нравится? - спросил Тод.

- В Калифорнии? - Ее рассмешило предположение, что кому- то может здесь не понравиться. - Ведь это же рай земной.

- Да, - солидно подтвердил Гомер.

- К тому же, - продолжала она, - я должна здесь жить из-за Милона.

- Он болен?

- Ну что вы. Это вопрос его будущего. Агент называет его самой большой маленькой достопримечательностью Голливуда.

Столько страсти было в ее голосе, что Гомер отпрянул.

- Он снимается? - осведомился Тод.

- Еще бы, - отрезала она.

Гомер попытался ее задобрить:

- Это же очень хорошо.

- Если бы не блат вокруг, - с горечью сказал она, - Милон давно бы был звездой. Дело не в таланте. В связях. Ну что есть такого у Ширли Темпл, чего нет у него?

- Да… не знаю, - промямлил Гомер.

Не дослушав его, она издала устрашающий рев:

- Милон! Милон!

Тод видел таких на студии. Она была из полчища матерей, которые таскают детей по отделам найма и сидят часами, неделями, месяцами, дожидаясь случая показать, на что способен Ребенок. Есть среди них очень бедные, но даже самые бедные умудряются - часто ценою больших лишений - наскрести достаточно денег, чтобы отдать ребенка в одну из бесчисленных школ, воспитывающих таланты.

- Милон! - еще раз вскричала она, потом засмеялась и опять стала добродушной домашней хозяйкой, круглолицей коротышкой с ямочками на толстых щеках и толстых локтях.

- У вас есть дети, мистер Симпсон? - спросила она.

- Нет, - ответил он, зардевшись.

- Вам повезло - столько с ними мороки.

Она рассмеялась, показывая, что это не надо принимать всерьез, и снова позвала сына:

- Милон… Ну Милон…

Следующий ее вопрос изумил их обоих:

- Кому вы следуете?

- Чего? - сказал Тод.

- Ну… Взыскуя Здоровья - я имею в виду, на Стезе Жизни.

Оба разинули рты.

- Я сама сыроедка, - сказала она. - Наш глава - доктор Силл. Может быть, вам попадались его объявления - «Знание Силла»?

- А-а, понял, - сказал Тод, - вы вегетарианка.

Она посмеялась над его невежеством.

- Отнюдь. Мы гораздо строже. Вегетарианцы едят вареные овощи. Мы признаем только сырые. Мертвая пища ведет к смерти.

Ни Тод, ни Гомер не нашлись, что сказать.

- Милон! - снова начала она. - Милон…

На этот раз из-за гаража донесся ответ:

- Мама, я здесь.

Через минуту показался мальчик, тащивший за собой маленький парусник на колесиках. Он был лет восьми, с бледным изнуренным личиком и высоким озабоченным лбом. Большие глаза смотрели пристально. Брови были аккуратно и ровно выщипаны. Если не считать отложного воротника, он был одет как взрослый - в длинные брюки, жилет и пиджак.

Он хотело поцеловать маму, но она отстранила его и принялась поправлять на нем одежду, разглаживая и одергивая ее короткими свирепыми рывками.

- Милон, - строго сказала она, - познакомься с нашим соседом, мистером Симпсоном.

Повернувшись, как солдат на строевой, он подошел к Гомеру и схватил его за руку.

- Очень приятно, сэр, - сказал он и, щелкнув каблуками, церемонно поклонился.

- Вот как это делают в Европе, - просияла миссис Лумис. - Правда, он прелесть?

- Какой красивый кораблик, - сказал Гомер, пытаясь быть дружелюбным.

Мать и сын оставили его слова без внимания. Она показала на Тода, и мальчик повторил поклон и щелканье каблуками.

- Ну, нам пора, - сказала она.

Тод наблюдал за ребенком, который стоял чуть поодаль от матери и строил рожи Гомеру. Он закатил глаза под лоб и криво оскалился.

Миссис Лумис перехватила взгляд Тода и резко обернулась. Увидев, чем занят Милон, она дернула его за руку так, что его ноги отделились от земли.

- Милон! - взревела она.

И Тоду, извиняющимся тоном:

- Он воображает себя чудовищем Франкенштейна.

Она схватила мальчика на руки и стала с жаром целовать и тискать. Потом поставила на землю и снова одернула растерзанный костюмчик.

- Может, Милон нам что-нибудь споет? - предложил Тод.

- Нет, - грубо ответил мальчик.

- Милон, - заворчала мать, - спой сейчас же.

- Может быть, не надо, если ему не хочется? - сказал Гомер.

Но миссис Лумис была настроена решительно. Она не могла

допустить, чтобы он ломался перед публикой.

- Пой, Милон, - произнесла она с тихой угрозой. - Пой «Мама гороху не хочет».

Плечи у него передернулись, словно уже почувствовали ремень. Он заломил свою соломенную шляпку, застегнул пиджачок, выступил вперед и начал:

Мама гороху не хочет,Не хочет риса, кокосов.Только бы виски текло рекой,Да стаканчик был под рукойДень-деньской.Мама гороху не хочет.Не хочет риса, кокосов.

Пел он низким, грубым голосом, умело подпуская хрипу и стону, как заправский исполнитель блюзов. Движения телом он делал незначительные и скорее - против ритма, чем в ритм. Зато жесты рук были крайне непристойны.

Мама не хочет джину,После джину ей надо мужчину,Мама не хочет стаканчик джину,После джину ей подавай мужчину,И ходит, и бродит, и места себе не находит день-деньской.

Он, по-видимому, понимал смысл слов, - во всяком случае, казалось, что понимают его тело и голос. Дойдя до последнего куплета, он начал извиваться, и голос его выразил высшую степень постельной муки.

Тод и Гомер захлопали в ладоши. Милон схватил за веревочку свой корабль и сделал круг по двору. Он изображал буксир. Он дал несколько гудков и убежал.

- Ведь совсем малыш, - гордо сказала миссис Лумис, - а талантлив безумно.

Тод и Гомер согласились.

Увидев, что мальчик опять исчез, она торопливо ушла. «Милон! Милон…» - услышали они ее крики в кустарнике за гаражом.

- Вот смешная женщина, - сказал Тод.

Гомер вздохнул.