Дорога соли - Джейн Джонсон

Услышав эту отвратительную претензию, все потрясенно замолчали, разинув рты. Пользуясь наступившей тишиной, Росси назвал огромную, немыслимую сумму компенсации за украденных верблюдов, такую, что могла бы быть выплачена разве что султанами древней Сонгайской империи, стены дворца которых сияли золотом.

Росси с удовлетворением обвел взглядом лица, охваченные смятением, и продолжил:

— А если не сможете отдать деньги, то ничего, кроме этой вот женщины, я не приму, и мне плевать, замужем она или нет!

Мариата не могла больше этого выносить и закричала:

— Да ты с ума сошел! Во-первых, я с тобой не спала, и ты это прекрасно знаешь. Ты пытался взять меня силой. Это первая веская причина, по которой я спешно и тайно покинула кель-базган. Во-вторых, когда я отбивалась, то ударила тебя по лицу и ты заплакал как ребенок. В-третьих, давай поговорим о верблюдах. Это правда, я воспользовалась парой животных, которые, как мне было известно, принадлежали тебе. Но я взяла их в качестве платы за оскорбление моей чести. По моим подсчетам, за это, а также за второе, гораздо худшее оскорбление, только что нанесенное открыто, при всех, ты должен мне еще трех верблюдов! Тех, которых я у тебя забрала, здесь больше нет. Они были проданы на базаре в Гулемиме. Деньги, полученные за них, хранятся у меня до сих пор, и дали за них не так уж много, так что не стоит завышать им цену. Я так думаю, что они даже не были самцами, а возможно, вообще кастрированы. Я, по крайней мере, не заметила, чтобы они вели себя так, как настоящие самцы. В мире есть много существ, которые внешне выглядят очень даже неплохо, гордятся своим рождением и хвастаются прекрасной родословной. Но частенько бывает так, что, когда дело доходит до спаривания, они оказываются не на высоте!

К этому времени вокруг них собралась уже огромная толпа. Раздался смех, и скоро все мужчины кель-теггарт хохотали, глядя на Росси. Для них не надо было многого. Все сразу невзлюбили этого надутого типа, тем более что дурное обращение вождя Аира с Рахмой являлось оскорблением, нанесенным всему племени.

Взбешенный Росси схватил Мариату за руку, злобно повернул ее и завопил:

— Говори правду, сучка! Ты раскинула свои ножки передо мной, и тебе очень все понравилось. Ты прибегала ко мне каждую ночь!

В следующее мгновение Мариата почувствовала, как кто-то схватил ее за другую руку и вырвал из нее старинный меч. После короткой яростной схватки она была свободна. Росси лежал на земле, Амастан сидел на нем верхом, приставив старинный клинок Азелуана к его горлу.

Тут вдруг началось черт знает что. Раздался выстрел, и ночь раскололась вдребезги. Все растерялись, никто не понимал, в чем дело. Люди застыли как вкопанные и ошеломленно озирались вокруг. Может, это просто треснула скала или у кого-то ружье по ошибке шарахнуло? Но тут прозвучал второй выстрел, свистнула пуля, кто-то вскрикнул. Потом грянул оглушительный треск. Отдельные винтовочные выстрелы накрыл страшный вал плотного, непрерывного автоматного огня. Как в кошмарном сне, Мариата увидела, что Амастан вдруг опрокинулся назад. Незримый удар сбросил его с поверженного Росси. Передняя часть халата, сшитого из красивой дорогой ткани цвета индиго с удивительным отливом, теперь, в свете луны, имела совсем другой оттенок. По ней медленно расползалось какое-то черное и влажное пятно. Он неподвижно лежал на земле, у ног Росси, сына Бахеди, откинув руки назад. Старинный меч, теперь бесполезный, валялся рядом. На твердой, темной и пыльной земле его руки казались бледными и хрупкими, легкими и мягкими, как лепестки цветов олеандра.

Раздался пронзительный крик какой-то женщины.

— Амастан, Амастан, Амастан! — снова и снова повторяла она.

Это слово гулко отдавалось у Мариаты в голове, пока не превратилось в какой-то бессмысленный набор звуков. Она не сразу поняла, что это ее собственный голос, безумный и жалкий.

Все снова потонуло в оглушительном шуме. Раздавались выстрелы и пронзительные вопли, жалобный вой и дробный перестук автоматных очередей. Вокруг, хватаясь друг за друга, крича от боли и страха, размахивая руками и суча ногами в поисках опоры, падали люди. Их словно косил на месте бешеный ураган.

Ревели верблюды, метались чьи-то фигуры в пылающей одежде. В одном из этих живых факелов Мариата, к собственному ужасу, узнала Лейлу. Потом появился какой-то человек — нет, много людей, группы, будто целые сотни. Они, словно муравьи, кишели по всему селению. Их бритые лица были открыты и тускло светились бледными пятнами в ночи. Она двинулась вперед, туда, где на земле еще недавно лежал Росси.

«Где же он?» — стучало у нее в мозгу, но ответа не находилось, да ей на это было уже плевать.

Мариата схватила Амастана за руку и закричала:

— Вставай! Вставай! На нас напали!

Но его рука безвольно повисла и не двигалась. Она висела, словно мертворожденный ягненок, которого Мариата весной извлекла из умирающей овцы, была невероятно, поразительно безвольной, вялой, как тряпка. Мышцы этой руки навсегда покинула воля, делавшая их упругими и заставлявшая сокращаться.

Мариата все равно продолжала истерически трясти ее и звать:

— Амастан!

Она знала, что муж просто потерял сознание. Глаза закрыты, веки плотно сжаты, словно в самый разгар свалки он вдруг взял и уснул.

— Амастан! Вставай!

Ей удалось подхватить его под мышки. Мариата попыталась поставить мужа на ноги, но он оказался очень тяжелым. Амастан всегда был легкого телосложения, тонкий, гибкий и подвижный. Как же так, почему теперь его так трудно сдвинуть с места? Мариата почему-то туго соображала, никак не могла понять, что случилось?

— Амастан! — снова завопила она над ним голосом, полным ярости, смешанной со страхом.

Тут кто-то схватил ее, попытался оттащить в сторону.

— Ему уже никто не поможет!

Крепко сжав пальцы, Мариата изо всех сил вцепилась в рукав мужа и уперлась в землю пятками, понимая, что если она отпустит его сейчас, то больше никогда не увидит.

— Нет! — кричала она. — Нет!

Дорогая ткань цвета индиго оказалась крепкой и не пускала борющиеся фигуры, являющие собой причудливую картину. Вдруг раздался треск, слышимый даже в этом шуме. Ткань не выдержала, и в руке у Мариаты остался лишь окровавленный кусок халата. Кто-то обхватил ее, перевернул, поднял, перекинул через плечо и понес прочь.

Находясь в таком вот странном положении, она видела, как Росси стащил с верблюда ее брата Азаза. Мальчик бесформенной кучей упал на твердую землю. Ее враг влез в седло и злобно ударил животное пятками по бокам. Верблюд поднялся и бегом скрылся в темноте. Байе наклонился над Азазом и взвалил его на своего осла. В голове у Мариаты осталась только одна мысль. Теперь ей все равно, что будет с другими, пусть даже это ее собственные братья, хотя она и понимала, что думать так нехорошо. Все происходящее казалось ей нереальным, тем более что видела она это в перевернутом виде. Единственное, что было для нее теперь реально, — неподвижная фигура на земле, которая с каждым шагом уплывала все дальше и дальше, а потом совсем пропала во мраке, как Мариата ни выворачивала голову и ни вытягивала шею.

Потом она видела, как какой-то человек повалил на землю Тану и стал срывать с нее одежду. Двое каких-то темнолицых, еще совсем мальчишек, мимоходом сбили с ног амграра. Азелуан быстро шел куда-то, а вокруг него кипела рукопашная схватка. В руках он сжимал черный автомат Калашникова. Его лицо, искаженное яростной гримасой, освещали вспышки выстрелов. Талда, всегда такая добрая, вопила диким голосом и защищала ребенка, прячущегося за ее спину, от человека в форме, который пытался убить его. Последним, что разглядела Мариата, была Рахма, которая храбро отмахивалась пылающей веткой от нападавшего на нее мужчины. Тот небрежно, от бедра наставил на нее черный ствол зловещего, как скорпион, автомата и спокойно выпустил очередь прямо ей в лицо. Вспышки выстрелов осветили ночной мрак. Рахма дернулась и упала. Другой человек схватил ее за длинные косы и, торжествуя, одним ударом клинка, блеснувшего в свете луны, отрубил ей голову.

Глава 24

— Кто вы такие и что здесь делаете?

Вопрос был задан уже во второй раз, теперь на французском.

Таиб стоял, подняв руки вверх. Люди в тагельмустах вышли из запыленных внедорожников. Их лица были закрыты, глаза прятались за темными солнцезащитными очками, все вооружены. Всего их оказалось семеро. Вопросы задавал высокий и жилистый тип с обветренной и очень смуглой кожей. Ствол его полуавтоматической винтовки хищно смотрел на Таиба. Другой наставил оружие на меня. Прежде я никогда не видела автомата, настоящего, несущего смерть в руках человека, который, судя по всему, знал, как с ним обращаться, и в случае чего без сожаления или угрызений совести мог выпустить в меня очередь, а то и не одну, и бросить меня здесь, на горячем песке, истекать кровью. Но странное дело, подобная перспектива не вызвала во мне никаких особых чувств — ни страха, ни злости. Меня охватило какое-то странное оцепенение, словно все это происходило не со мной, мое сознание будто накрыл некий прозрачный защитный колпак.