Кофе в постель - Ольга Горовая

Но Наташа уже стремительно развернулась и направилась к двери.

— Ната! — брат окликнул ее, но она и не думала останавливаться. — Хоть пальто накинь, — услышала Наташа, уже распахнув двери и ступив на улицу.

На миг она замерла, поежившись в тонкой блузе под холодными порывами ветра ранней весны, и задумалась о том, чтобы и правда, одеться. А потом, увидев на углу здания тот самый внедорожник, который не давал ей спать несколько последних ночей, (и который, совершенно возмутительным образом, не появился сегодня, хотя она ждала), Наташа махнула рукой на холод.

Она так устала жить в этом ощущении непонимания и потерянности. Не имела уже больше сил переосмысливать, и раз за разом обдумывать случившееся, что страх простудиться не мог ее остановить.

Гордо вскинув голову, Наташа решительным шагом направилась к мужчине, который стоял у дверей массивного автомобиля, и даже не смотрел в ее сторону.

Глава 15

Слава заметил ее приближение, когда Наташа прошла по безлюдному переулку середину расстояния до его машины.

На один, очень долгий и в то же время, невыносимо короткий миг, их глаза встретились, и обоим показалось, что время остановилось и даже воздух замер вокруг них. Так много светилось в этих взглядах. То, что они оба не успели сказать, то, в чем не знали, как признаться. Безумная тоска и страх от незнания того, что будет дальше. И, даже жадность, с которой каждый впервые за эти три недели так близко смотрел на другого…

Но стоило Наташе сделать следующий шаг — все изменилось.

Слава резко развернулся, немного пошатнувшись от такого стремительного движения, и потянулся к двери. Наташе показалось, что он чертыхнулся и скривился. От боли? Или от того, что увидел ее?

Наташа глубже вздохнула, игнорируя то, что внутри все тряслось от неуверенности.

Ну, уж нет, в этот раз она не собиралась позволить этому мужчине уйти от нее без объяснений!

— Если ты сейчас сядешь в машину, я… — она замолчала, не зная, чем может ему угрожать.

Однако Слава замер, и даже немного повернул голову в ее сторону, так, что ей стала видна его насмешливо вздернутая бровь. Будто он не верил, что она говорит нечто подобное, и предлагал ей его удивить своей угрозой. Это разозлило Наташу.

— Я разобью тебе фары! — она еще сильнее расправила плечи.

И тут же, закусила губу, когда поняла, что сказала.

По непонятной причине, посреди всего этого кавардака, ей стало весело, что она ТАК угрожает Славе.

Святослав вздрогнул, но не двинулся с места. И Ната могла бы поклясться, что уголки его губ дернулись в таком знакомом ей жесте, когда этот мужчина пытался удержать улыбку после ее слов, что у Наташи защемило сердце.

Господи! Да что же с ними творится?! Почему…?

А потом, Слава передернул плечами, словно бы ему было безразлично, чем заниматься в этот момент. И, повернувшись к ней лицом, он сложил руки на груди, оперевшись спиной на бок своего внедорожника.

Отчего-то она вспомнила, как он отговаривал ее садиться на другую машину, пугая пятнами. Сам же Слава, похоже, не волновался о чистоте пиджака.

Заставив себя оторваться от неуместного любования тем, как ткань натянулась на его фигуре от такой позы и, слишком хорошо помня, что именно скрывает материя, Ната преодолела оставшиеся четыре шага и встала прямо перед ним.

Святослав лишь на секунду посмотрел ей прямо в глаза.

И Ната едва не скривилась от того пустого выражения за которым этот мужчина опять спрятал все, что чувствует.

Потом же, его взгляд прошелся по всей ее фигуре сверху вниз и замер где-то на уровне рук, которые она сжала в кулаки. И для смелости, и просто, потому что холодно было.

Она уже открыла рот, чтобы потребовать у него объяснений, когда ее собственные глаза замерли на узле его галстука. Том, который Наташа завязала ему.

Слава, похоже, очень старался его не нарушить, лишь немного распуская ленту аксессуара, когда раздевался. И этот мужчина говорил, что хотел от нее лишь ночь?!

Ее голос прервался, и Наташа лишь прерывисто вздохнула, вместо того, чтобы задать вопросы, которые так долго проговаривала про себя каждую ночь.

— Вернись в кафе, — холодный, ровный и пустой голос Славы заставил ее опять посмотреть ему на лицо, но сам он смотрел куда-то на ее руки. — Замерзнешь.

— Спасибо за цветы, — проигнорировав его слова, отчего-то начала с сегодняшнего утра Наташа.

Слава промолчал, только опять передернул плечами.

Но Наташа заметила, насколько напряженней стала его поза, а скулы резко очертились от того, с какой силой он сжал челюсти.

— Что происходит, Слава? Зачем все это? — она взмахнула рукой, пытаясь восполнить жестами то, на что не хватало слов.

Звоночки на ее браслете звякнули от этого движения.

И только сейчас, увидев, как он проследил за ее взмахом, успев заметить, с каким выражением то ли недоверчивого торжества, то ли нуждой, вперемешку с болью, вспыхнули его зеленые глаза — Наташа поняла, куда Слава смотрел все это время.

Это украшение уже являлось неотъемлемой часть ее самой.

Однако для Святослава, похоже, стало шоком увидеть его подарок на руке у Наташи. Он никак не мог оторвать взгляд от ее кисти.

Она задрожала, но не от утреннего холода, а от того, как именно он смотрел на нее.

От безразличной отстраненности, которую этот мужчина демонстрировал лишь миг назад, не осталось и следа.

— Слава…, - дрогнувшим голосом прошептала Наташа и, не осознавая своего движения, потянулась рукой к нему, обхватив напряженную скулу ладонью. — Что было не так? Я ничего не понимаю. До сих пор…, - она старалась держаться собранно. Правда, старалась.

Но, черт все побери, у нее не выходило! Ната вот-вот готова была заплакать от всех эмоций, которые накопились за эти три недели у нее внутри.

Он зажмурился, едва ее пальцы коснулись его кожи. И подался вперед, будто хотел плотнее прижаться к ее руке.

Платиновые колокольчики еще раз тихо зазвенели у самого уха Славы. И от этого звука на его лице появилось такое выражение, что у Наташи сердце сбилось, пропуская удары.

— Иди внутрь, Ната, — хрипло, низко, совершенно не похоже на то, как он говорил минутой раньше, повторил Святослав, так и не открыв глаза. — Просто уйди. Иначе простудишься.

Ей захотелось закричать от упертой непробиваемости этого мужчины. И она казалась себе вполне способной сорваться на визг, и даже, возможно, могла бы что-то ударить.

Или кого-то…

— Почему ты не хочешь говорить, черт тебя побери?! — не удержавшись, таки повысила Наташа голос. — Почему, Слава?! Как так можно?!То, что было… То, что ты потом говорил, и этот браслет, подсолнухи… — она опять взмахнула рукой от всего, что не могла выразить словами, потому что горло перехватывало. — Я. НЕ. ПОНИМАЮ!! Это что, тоже благодарность за ночи?! — едва ли не с издевкой, голосом полным горечи, спросила она.