Масть - Виталий Каплан

– Да ты скажи хоть, он Тёмный или Светлый? – не утерпел Алёшка.

– А того и не понять, милок, – обернулась к нему бабка. – Вроде и то, и то, и совсем не то. Как взглянешь на цветок души его, так сразу смекнёшь, о чём я.

– А силы он какой? – не преминул выяснить я.

– Да кто ж силу его мерил? – искренне удивилась бывшая ведьма. – Даже и не знаю, как тебе сказать. Это ж у нас, простых Иных, ранги есть… ты вот третьего, парнишка твой второго. А Дедушка не из простых будет.

Так мы и не добились от неё ничего сверх уже сказанного. Вскоре начали слипаться у нас глаза, баба Катя постелила нам на лавках, сама же ночевать отправилась на печку. И перед тем, как гасить масляную лампу, заставила меня выпить всё из тёмной склянки.

Вкус, кстати, оказался вполне ничего. Вроде рябиновой настойки, только с примесью незнакомых мне трав. На миг всё внутри сжалось, но тут же и отпустило.

– Надо! – заявила бабка, пряча в сундук пустую склянку. – Здоровее будешь. Ну, давайте уж почивать, что ли.

И сразу стало темно.

* * *

Как же резко в здешних краях меняется погода! Час назад ещё радовало глаз утреннее солнце, поднимался в густо-синее небо высокий столб дыма – баба Катя топила печь, покусывал щёки не слишком сильный мороз, и по тому, как держались наши кони, можно было с уверенностью судить: никакого ненастья в ближайшие часы не предвидится. И вот те на – резко, предательски взвыл стылый низовой ветер, сбросил с еловых лап снег – прямо на нас с Алёшкой! – а плотные облака сноровисто заволокли солнце, потемнело так, будто мы невзначай провалились в Сумрак.

– Верно говорили мне, – обернулся я к ехавшему сзади Алёшке, – что такова природа Севера. Вмиг всё поменяться может. Только что солнышко – и на тебе, буран!

– Похоже, так оно и станется, – согласился Алёшка. – Скоро заметёт, завьюжит. Это хорошо ещё, что в лесу мы, деревья заслоняют, а прикиньте, каково оно в поле. Особенно простым людям, не Иным. Сколь народу уже так жизни лишилось!

Мне захотелось сказать что-то язвительное про свойственное всем Светлым человеколюбие – которое отнюдь не мешает им пользоваться всеми благами Иного положения, – но слова застряли в горле. Там, в горле, определённо происходило что-то нехорошее. Будто ежа проглотил – и этот ёж, растопырив сейчас все свои иголки, неспешно спускался по пищеводу ниже, прямиком в желудок. Боль, сперва вполне терпимая, с каждой секундой нарастала.

Я вдруг сообразил, что перед глазами у меня вовсе не узкая лесная тропинка, по обеим сторонам окаймлённая высоченными чёрными ёлками, а вовсе даже мутное серое пятно – точно я смотрю на окружающее пространство сквозь окошко, затянутое бычьим пузырём. Слух же мой наполнился неожиданными звуками. Тяжело бухало – то ли кузнечный молот, то ли топор-колун в руках исполина, причём самое поганое, нельзя было понять, извне ли сие раздаётся или же внутри моей головы. Тонко-тонко пищала невидимая птица – хотя какие птицы в зимнем лесу? Разве что дятел? Скреблось и шуршало, точно крыса в углу за печкой… опять же, откуда здесь ей взяться?

А коварный ёж опускался всё ниже – и помимо иголок вовсю пользовался когтями и клыками. Я стиснул зубы, встряхнул головой, отгоняя навалившуюся ватную слабость. Да что же это со мной? Зачем я мучаюсь, словно человек? Потянуться всем существом своим в Сумрак, вытянуть силу, изгнать простейшим заклятьем Исцеления некстати навалившуюся хворь!

Я потянулся, и сила послушно отозвалась на мой призыв, потекла в меня… и мимо. Простейшее заклятье ушло точно в песок или, вернее, в плотный снег под копытами Уголька. Ладно, попробуем штучку покрепче – «скорого лекаря». Нечасто приходилось мне им пользоваться, да и силы на него требовалось ощутимо больше, однако же с его помощью можно было творить то, что человеческим лекарям показалось бы нарушением законов природы. Можно мгновенно унять кровь, затянуть глубокую рану, поднять на ноги разбитого параличом старца…

Однако и со «скорым лекарем» приключилась та же история. Сила вытянута из Сумрака в должном количестве, направлена по должному пути, распределена в должном соотношении и… и ничего.

Умный Уголёк сообразил, что со мною явно что-то не так, замер на месте, и я, собрав последние силы, соскочил с седла. Хотя, если по правде, не соскочил, а тяжело сполз, прямо-таки рухнул в снег. Потом всё-таки получилось подняться и сесть.

– Алёшка! – не то прохрипел, не то прокаркал я своему спутнику, хотя нужды не было: увидев, что со мною неладно, тот и сам спешился, подбежал, обхватил за плечи и, подтащив к ближайшей ёлке, прислонил спиной к её стволу… холодному, точно могильная земля. Холод я ощущал, несмотря на волчью шубу и всё, что под ней. Он пришёл внезапно – и тотчас растёкся по всему телу. Казалось, будто кровь моя вот-вот оледенеет, а вслед за нею – и всё остальное. Стану хрупким и звенящим, любое движение расколет меня на бесчисленное множество кусочков… прямо как та хрустальная ваза, которую я сбросил с этажерки лет двадцать назад. И нахлынул тот же страх, смешанный с той же тоской.

– Да что с вами, Андрей Галактионович? – тряс меня за плечи Алёшка. Лицо его иногда просвечивало сквозь мутную плёнку, а голос порой пробивался сквозь стуки, писки и шорохи.

– Кабы знать, – выдавил я окаменевшими губами. – С горла началось, а теперь уж и повсюду. «Скорый лекарь» применил, да без толку.

Слова давались мне с трудом. Каждое – будто пушечное ядро, которое приходится кидать в неприятеля руками, поскольку пушки более нет.

– Спокойно! – в момент очередного просветления услышал я напуганный Алёшкин голос. – Сейчас всё сниму. Меня Костя учил вещам получше вашего «скорого лекаря»! Есть ещё и «добрый доктор», и «восстань-ка», и «антихворь»!

Не знаю уж, сколько времени заняли его попытки. Со временем тоже случилось что-то странное – то мне казалось, что минуты несутся бешеным галопом, то что секунды ползут, словно издыхающая черепаха. Боль не становилась сильнее, однако же и не ослабевала. Всё так же медленно, уверенно и нагло терзал меня внутренний мой ёж. Более того, подумалось даже, что он размножился – один хозяйничал в желудке, другой шуровал в кишках, третий поднялся выше и топчет мне мозги… не ёж, а целый слон!

– Не выходит! – Голос Алёшки был полон злости на так некстати случившуюся беду. Хотя не знаю бед, которые случались бы кстати. – Силы закачал в вас хренову тучу, этой силой мертвеца поднять можно, а всё без толку, утекает как вода в дырку! Никогда про такое не слышал.

Тогда, может, назад к бабке? – перешёл я на Тихую Связь, и так общаться оказалось куда легче, нежели насиловать непослушный язык. – Светлая целительница же…