Даже хороших драконов наказывают (ЛП) - Аарон Рэйчел

— Конечно, изменит! — взревел Грегори. — Из-за тебя все пошло не так! Если бы ты не поднимал своей глупой головы, все это не случилось бы!

— Если бы я так делал, Эстелла преуспела бы, и мы все были бы мертвы, — напомнил ему Джулиус, подполз к краю балкона, готовый прыгнуть, если нужно. — Почему ты так борешься? Тебе нравится быть пешкой матери?

— Лучше ее, чем твоей, — прорычал дракон, выпуская из ноздрей черный дым. — Сильные правят, слабые следуют. Это естественный порядок вещей. Так всегда было. Слабак, как ты, не имеет права быть на вершине той горы!

— По такой логике, и Бетезда тоже, — сказал Джулиус. — Она проиграла. Но ты не слушаешь. Из того, что всегда было что-то одно, не следует, что это хорошая причина продолжать это делать.

— Думаешь, твой путь лучше? — Грегори оскалился, спикировал ниже, чтобы попытаться выстрелить снизу. — Думаешь, мы должны быть хорошими, как ты?

— Нет, — Джулиус юркнул к вершине балкона, чтобы стена камня была между ними. — Но я думаю, что не все драконы должны быть одинаковыми. Ты представлял, какими были бы наши жизни, если бы путь к власти не включал убийство друг друга?

— Это зовется отсевом слабых, — рявкнул его брат, атакуя. Но Джулиус привык к скорости Джастина, а она была куда выше, и он легко отпрыгнул, поднялся по стене и посмотрел на злого брата почти с жалостью.

— Это зовется тратой, — он покачал головой. — По твоей логике, любой, кто проигрывает, бесполезен, но поражение — часть жизни. Никто не побеждает во всех сражениях. Проигрыш — цена за попытку, и этого нельзя стыдиться. За это не должны наказывать смертью.

— Мы должны принимать неудачников? — прорычал Грегори. — Превозносить слабых?

— Почему у тебя все черно-белое? — фыркнул раздраженно Джулиус. — Я не говорю, что нужно превозносить слабых, но и не говорю, что их нужно убивать. Я говорю, что все мы в чем-то слабы, а в чем-то сильны, и наш клан целиком куда сильнее, когда мы работаем вместе, чтобы закрыть слабости других своей силой, а не выбрасываем любого дракона, который не подходит под узкое определение «силы». Это не сложно.

Грегори оскалился, но Джулиус вонзил когти глубже в камень, склонился и хмуро смотрел на грозного брата.

— Мы в одной команде! — закричал он. — Каждый дракон — долгосрочное вложение, но Бетезда выбрасывала нас ради кратковременной выгоды. Любой инвестор скажет тебе, что это глупая стратегия. Подумай, насколько сильнее был бы наш клан, если бы матушка не потеряла первые две кладки, кроме Боба и Амелии, пока побеждала своего отца. Или насколько лучше было бы наше положение, если бы Амелия осталась тут и работала своей магией для нас, а не сбегала постоянно в другие измерения, чтобы ее не убила ее мать с паранойей, — он покачал головой. — Мы потратили так много из-за преследования такой силы, и ради чего? Большого клана, которому нужна постоянная угроза насилия, чтобы работать. Разве это сила?

В ответ Грегори выстрелил в лицо Джулиуса залпом огня. Вблизи уклониться было сложнее. Но он справился, хотя потерял хватку на камне в процессе, свалился со стены и поймал себя крыльями.

Этого и ждал Грегори. Как только Джулиус оказался не на горе, он наполнил воздух своим огнем, заставляя Джулиуса убегать дальше от укрытия горы. Но, хоть Джулиус не был самым сильным или грациозным летуном, он был все еще вторым в их кладке по скорости после Джастина. Этого было мало, но он смог увернуться от атак Грегори. Это вывело из себя его брата.

— Замри! — взревел он, терзая воздух когтями, пытаясь поймать Джулиуса за хвост. — Ты не понимаешь? Ты уже мертв. Мелочь со дна кладки мелочей. У тебя нет шансов против меня, и никто не спасет тебя. Смотри, — он кивнул на гору, которая была теперь ужасно далеко за ними. — Весь клан смотрит на твою смерть, и никто из них не поднимет и коготь, чтобы помочь тебе. Ты проиграл, Джулиус. Сдавайся.

Джулиус не мог видеть, что было в темных окнах горы, солнце светило ему в глаза, но он знал, что Грегори говорил правду. Как всегда, он ощущал взгляды драконов на себе, они следили за каждым его движением с холодной расчётливостью, какой инстинктивно владели все драконы, кроме него. Но осознание, что за ним наблюдали, не произвело эффект, на который надеялся Грегори.

До этого Джулиус думал о том, как не умереть. Теперь у него были зрители, и выживания было мало. Он отчаянно старался убедить всех глядящих драконов, что насилие было ошибкой. Если Грегори победит его, они увидят, что мощь все еще решала все проблемы. Если он проиграет сейчас, Совет рухнет, и вся его работа, вся боль и страдания, которые он принес всем, особенно Марси, будут напрасными.

С осознанием этого Джулиус ощутил, как паника выживания угасла. Желание биться или бежать осталось, гремело в его груди, но уже не было главным инстинктом, ведь впервые в жизни Джулиус хотел победить. Он хотел показать миру, что он был прав, что все, что он говорил, было не просто банальностями и горячим воздухом. Если он хотел доказать, что компромисс и работа вместе были сильнее насилия драконов, то ему нужно было сделать это. Здесь. Сейчас. И это не могло произойти, если он спасался бегством.

Правда ударила его, как кулак. Джулиус перестал убегать. Он повернулся в воздухе, взмахнул крыльями и спокойно посмотрел на брата, который тоже остановился.

— Что ты делаешь? — прорычал с подозрением Грегори.

— То, что ты просил, — ответил Джулиус. — Я замер.

— Почему?

— Мне надоело убегать, — Джулиус гордо поднял голову.

— Ты будешь биться? — спросил он, зеленые глаза загорелись.

Джулиус покачал головой.

— Я не буду с тобой биться.

Грегори ощущал подозрения, но Джулиус не мог его винить. Если бы он был на месте Грегори, он тоже не поверил бы ему. Но он говорил правду, и ему нужно было заставить его злого брата поверить в это.

— Я не пытаюсь тебя обмануть, — серьезно сказал он, поднял лапу и убрал когти, показывая, что был без агрессии. — Но я не буду с тобой биться. Ты — мой брат, а семья не должна убивать друг друга. Потому я создал Совет. Ситуации, как это, глупые и неправильные, и нас не должны заставлять участвовать в них.

— Думаю, ты не понимаешь, — прорычал Грегори. — Никто не заставляет меня убить тебя. Я хочу убить тебя.

— Почему? — Джулиус смотрел в его зеленые глаза. — Ты даже не знал мое имя два дня назад. Теперь ты вышел из клана, чтобы убить меня, и ты веришь, что сделал это, потому что хотел этого? Все это, — он указал на следящих драконов, которых теперь было видно на балконах, — личная вендетта?

— Что ты знаешь? — взревел Грегори. — Ты все разрушил! Мы были сильными, пока…

— Мы никогда не были сильными, — сказал Джулиус. — Мы боялись. Друг друга и Бетезды. Но так не должно продолжаться.

— Что ты знаешь? Ты еще ребенок, — прорычал Грегори, щелкнул зубами, но Джулиус улетел от него. — Я думал, ты не боролся.

— Это не означает, что я позволю тебе укусить меня, — Джулиус выровнялся.

— Что ты будешь делать? — оскалился Грегори. — Уклоняться?

— Это одна часть, — сказал Джулиус. — Но я еще и поговорю с тобой, потому что, хоть ты не ведешь себя так сейчас, я знаю, что ты — умный дракон, а умные драконы не позволяют другим использовать их ради своей власти.

Это ударило сильнее, чем хотел Джулиус, потому что, едва слова вылетели из его рта, Грегори взорвался. Он открыл пасть с ревом, ударил стеной огня по небу, и кончики перьев Джулиуса почернели, но он успел отлететь.

— Ты не можешь уклоняться вечно! — закричал Грегори, бросаясь за ним с еще одним шаром огня. Когда Джулиус уклонился и от этой атаки, его брат потерял терпение. — Это позор! Отбивайся!

— Нет, — сказал Джулиус. — Я же говорил, я не буду…

Грегори напал, не дав ему закончить, выдохнул конус огня на участок неба, где летел Джулиус. Хоть Грегори был большим, огонь не был очень горячим, и Джулиус понял этот финт позже, когда нырнул в безопасность, а Грегори уже ждал его там.

В этот раз даже скорость Джулиуса не могла его спасти. Он едва успел понять, что его обманули, и Грегори укусил его за левое крыло, ломая тонкие кости под прочными синими перьями. Атака была быстрой, как удар кобры, и такой же опасной, потому что Джулиус теперь был в сотнях футов в воздухе со сломанным крылом. Когда брат отпустил его, он рухнул, как камен, на песок внизу.