Даже хороших драконов наказывают (ЛП) - Аарон Рэйчел

Она зарычала, и кровь Джулиуса похолодела. Он много раз ощущал гнев матери, но до этого не видел, как сильно она ненавидела его. Было больнее, чем он ожидал. Несмотря на все, что произошло, глубокая часть него все еще желала одобрения его матери. Но остальной он, та часть, что не была ребенком, глядящим на драконшу, которая должна была его защищать, понимала, что это ничего не меняло.

— Ты права, — он опустил ладонь на свой меч. — Я не умру. Я уже говорил, Бетезда, ты не избавишься от меня или этого Совета. Мы останемся, и чем раньше ты это примешь, тем счастливее будешь.

— Еще посмотрим, — она спустилась с горы золота к нему, ее босые ноги двигались уверенно на движущихся монетах. — Я всегда верила в справедливость, Джулиус. Ничто не злит меня сильнее, чем то, что мне приходится смотреть, как успешные драконы, как я, наказываются и предаются, а мелкие неудачники, как ты, могут забраться на вершину. Я все жду, что равновесие мира вернется и сокрушит тебя, но — из-за выходки моего покойного отца, добавившего непобедимый не жестокий меч — я печально говорю, что природе не позволяют вернуть свой курс. Но ничья удача не длится вечно, — она вытащила свой Клык из ножен. — И твоя вот-вот иссякнет.

Когда она закончила, меч Джулиуса тоже был в его руках.

— Хватит, — спокойно сказал он, сжимая меч перед собой. — Нет смысла угрожать. Пока у меня это, мы оба знаем, что ты не можешь мне навредить.

— О, это не угрозы, — Бетезда крутила меч пальцами, показывая, что Клык Джулиуса не парализовал ее, как должен был, если она планировала убить его. — Я просто сообщила факт. Я научилась этому трюку у Брогомира. Будущее куда приятнее, когда знаешь, что случится.

Это была уловка, и Джулиус проигнорировал ее, смотрел, как она крутила меч. Клык Бетезды, технически, обладал силой управлять остальными, но они уже узнали, когда это произошло в прошлый раз, что воля его Клыка, останавливающая насилие, перекрывала приказ ее Клыка. Но, хоть он был уверен, что его мать хотела убить его, что означало, что она должна была застыть, она двигалась, и он не знал, почему. Он не знал, что она задумала, и это, а не ее угрозы, пугало его.

— Ах, — ее голос был довольным. — Вот. Страх. Я начала думать, что теряю хватку. Но не переживай, милый. Страх — естественное состояние для слабаков, как ты. Ты не сделал ничего, чтобы заслужить место рядом со мной. Каждый твой успех — мятеж, глупость с Советом, твое выживание — за счет других. Боб, гадкий маг, даже мой отец помог тебе из могилы. Но все это прекратится сейчас. Да, — она оглянулась, — Челси?

Едва их мать произнесла ее имя, Челси вышла из теней рядом с Конрадом. Даже из другой части сокровищницы Джулиус видел, что она была бледнее, чем когда Фредрик зашивал ее, но это не замедлило ее, она подошла к Бетезде.

— Я знаю, что вы сблизились в последнее время, — Бетезда погладила волосы Челси. — Но ты не понимаешь, что я очень близка со своей дочерью. Я знаю все о ваших разговорах, включая тот, что только что завершился, который считался бы изменой, если бы это было еще важной в безумии на горе.

Челси поежилась, пока она говорила, и ладонь Джулиуса сжалась на мече.

— Я знаю, что ты шантажируешь ее, — прорычал он. — Но, какой бы ни была тайна, это не дает тебе права использовать ее как рабыню.

— Тут ты ошибаешься, — проворковала его мать, прижимаясь щекой к щеке Челси, насмешливо подражая объятиям матери. — Я спасла Челси от нее. Я знаю, что она сделает — делала — чтобы сохранить свою тайну, и это делает ее моей. Моей дочерью, моей опасной тенью, верной мне, навсегда.

Она нежно поцеловала дочь в щеку, Челси закрыла глаза в гневе, и Джулиус не мог терпеть такое.

— Она не твоя, — прорычал он, скаля зубы. — Как и все мы! Тебя слушались на этой горе, потому что ты не давала другого шанса. И самое печальное в том, что так быть не должно! Ты — наша мать. Мы родились, любя тебя, доверяя тебе. Если бы ты дала шанс, мы бы следовали за тобой по своей воле до края Земли. Но ты не дала. Ты вызывала только недоверие, манипулировала нами с момента нашего рождения, а то и до этого. Потому твой единственный «верный» ребенок ненавидит тебя больше всего!

Глаза Челси были огромными, когда он закончил. Джулиус тоже был потрясен. Он не хотел говорить все это вслух, но уже не было смысла это скрывать, когда Бетезда решила ударить.

— Все, что произошло за последние дни, ты навлекла на себя сама, — сказал он, хмуро глядя на мать с гневом, накопленным за два десятка лет. — Ты говоришь, что я добрался сюда, потому что мне помогали, но многие твои дети хотели мне помочь, потому что я выступал против тебя.

— Так я — проблема? — прошипела Бетезда, отталкивая Челси. — Запутавшийся ребенок. Я — Хартстрайкер! Ты мог заставить меня подписать отказ от моей власти, угрожая мечом — кстати, это было лицемерно, учитывая твои слова о Челси — но это не важно. Все, для чего ты работал, теперь бессмысленно, ведь Совета не будет.

Джулиус потрясенно смотрел на нее.

— Но он уже есть, — сказал он. — Ты уже отказалась от своей власти. Ты проиграла, Бетезда. Это не отменить.

— О, милый, — проурчала Бетезда. — Когда ты поймешь? Я никогда не проигрываю. Если я испытываю неудачу, я просто нахожу новый способ победить. Потому я — Хартстрайкер, а ты станешь пятном на моем полу, — она подняла голову, повысила голос, позвав кого-то за ним. — Верно я говорю, Грегори?

Джастин зарычал, оба Дж оглянулись и увидели, как в пещеру вошел Грегори.

— Что ты тут делаешь? — Джастин скалился.

— То, что должен был делать ты, — прорычал Грегори, замер и свысока посмотрел на Джастина. — Ты зовешь себя Рыцарем Хартстрайкеров, но когда Хартстрайкер была свергнута, ты допустил такое. Теперь ты защищаешь ее узурпатора, который даже не победил ее в бою, — он отвел взгляд, кривясь. — Ты не заслуживаешь стоять на вершине этой горы.

Джастин фыркнул.

— Громкие слова от дракона, которого прогнали девочка-человек и ее котик.

Грегори покраснел, но Бетезда рассмеялась.

— Да уж, — легко сказала она. — Человек Джулиуса одолела Ванна Егеря, которого даже Челси не смогла ранить. Я начинаю думать, что она — тайна успеха щенка. Если бы Джулиус был не таким противным, я гордилась бы. Соблазнение сильных существ и превращение их в оружие — особенность Хартстрайкеров.

От того, как она это сказала, Джулиус ощутил себя грязно.

— Это не то, что я…

— О, я знаю, — сказала его мать. — Даже когда ты справляешься, это случайно. Но это не важно. Твоя девушка сейчас тебе не поможет, как и Челси, которой я, кстати, запретила тебе дальше помогать.

— С чем помогать? — Джулиус старался звучать уверенно. — Использование Грегори или Челси ничего не изменит. Пока у меня это, — он сжал рукоять своего Клыка, — мы оба знаем, что меня не тронут. Стоит Грегори подумать, как он мне навредит, он застынет, как муха в меде. Вы все блефуете.

— Это не блеф, — сказал Грегори, жутко улыбаясь. — Ты забываешь. Твой трюк работает только на Хартстрайкерах, а после суток твоего управления кланом я не хочу больше тут быть, — он повернулся к их матери. — Я выхожу из клана.

— Что? — взревел Джастин, это оскорбило его больше всего. — Нельзя уйти! Нельзя перестать быть Хартстрайкером!

— Иен уходил из клана ради ночи с Белой Ведьмой, — напомнил ему Грегори. — Но у меня причина благороднее. И это ведь уже не клан Хартстрайкер, да? — он посмотрел на Джулиуса зелеными глазами. — Мы теперь его клан, а я отказываюсь считать этого червя лидером.

— Я тебя не виню, милый, — печально сказала Бетезда, опустила ладонь на его плечо. — Обычно по правилу никто не может выйти из клана живым. Но твое убийство поможет Джулиусу, а это запрещено делать Челси, и Совет еще не распущен, так что никто не может заставить тебя остаться, — ее губы изогнулись в жестокой улыбке. — Похоже, нам придется тебя отпустить.

Едва она сказала это, магия в комнате задрожала. Это была та же магия клана, которую Джулиус ощущал много раз, но странно далекая, как эхо, наверное, потому что в клане не было конкретного главы сейчас. Но, хоть магия была искажена, она еще работала, потому что Бетезда и Грегори задрожали. Джулиус ощутил это на краю разума, в месте, о котором и не знал: быстрый укол, словно натянутая леска лопнула.