Гладиаторы - Ерофей Трофимов

— А Маша? Кто ею заниматься будет? — тихо спросил Матвей, разом вернув его в реальность.

— Придумаем что‑нибудь, — глухо огрызнулся полковник, тяжело опираясь локтями на стол.

— Давайте отдыхать, Андрей Сергеевич. Утро вечера мудренее, — вздохнул Матвей, медленно выбираясь из‑за стола. – Я вам на диване постелю, а утром вместе в госпиталь пойдём.

Кивнув, полковник покорно улёгся на предоставленный ему диван, и едва коснувшись головой подушки, забылся сном. Немного понаблюдав за ним, Матвей убедился, что он спит и, раздевшись, рухнул в кровать. Рой, до этого тихо лежавший в своём углу, не спеша, подошёл к кровати и, положив на одеяло тяжёлую голову, тихо сказал:

— Бак умер.

— Я знаю, приятель, — ответил Матвей, поглаживая пса. – Он был настоящим бойцом, и умер, как боец.

— В лесу есть ещё такие люди. Мало. Они боятся выходить, но видели, как унесли убитых.

— Взяли не всю банду? — растеряно переспросил Матвей, приподнимаясь на локте.

— Да. Там есть один, очень громко думает. Боится. Поэтому знаю, — с тяжёлым вздохом пояснил Рой.

Матвею не нужно даже было спрашивать о причине этого вздоха. У них обоих был тяжёлый день, и продолжать его, сил уже не было. Вздохнув, Матвей снова опустился на подушку и, погладив пса, ответил:

— Спи. Утром с ними разберёмся.

Чуть слышно фыркнув, Рой улёгся рядом с кроватью, и вытянувшись во весь рост, моментально уснул. Закрыв глаза, Матвей прислушался к его басовитому похрапыванию, и чуть улыбнулся про себя:

— Не зная, подумаешь, что спит нормальный здоровый мужик.

Вскоре, уснул и он сам. Утром, их разбудил, не знакомый уже стук в двери, а перестрелка на окраине деревни. Вскочив в койки, Матвей метнулся к дверям в одних трусах, но с пистолетом в руке. Следом за ним, из дома выскочил Савенков, босиком, но тоже вооружённый. Недоумённо переглянувшись, бойцы прислушались к стрельбе, и дружно пожав плечами, отправились одеваться.

Судя по выстрелам, парни из спецназа кого‑то добивали. Короткие, в два–три патрона очереди были отличительной чертой, фирменным знаком всех спец подразделений. Быстро умывшись, и выпив по чашке чая с галетами, мужчины снова вышли на улицу. Стрельба стихла, и вскоре, Матвей услышал знакомый надрывный вой давно уже изношенного движка. Миша часто жаловался, что его пора перебирать, но времени и запчастей на это не было.

Дождавшись, когда знакомая буханка подкатит к дому, Матвей распахнул дверцу и, кивнув водителю, спросил, запуская в салон Роя:

— Что там за пальба с утра пораньше ?

— Кучка каких‑то декадентов решила, что может воспользоваться награбленным без нашего ведома. Мы ведь вчера бандитский схрон нашли, да трогать не стали. Так, на всякий случай. Парни засаду устроили, вот они со всего размаху и влетели, как кур в ощип.

— И много их там было? — насторожился полковник.

— Всего‑то десяток. Ну, парни всех и положили, вместе со вчерашними.

— Собакам собачья смерть, — пробурчал полковник, но, оглянувшись на Матвея, смутился.

— Извини, Матвей Иванович, но из песни слов не выкинешь.

— Тогда, лучше не петь таких песен, — жёстко ответил Матвей.

Он всегда терпеть не мог этой поговорки, считая, что многие люди, гораздо хуже самой паршивой собаки. Мрачно покосившись на него, полковник кивнул, словно соглашаясь, и отвернувшись, уставился в окно. Матвей, заметив его движение, растерялся, устыдившись своей резкости. Но словно услышав его мысли, полковник неожиданно сказал:

— Ты прав, Матвей Иванович. Вчера, собака отдала за мою дочь жизнь, а люди… Ты прав.

— Не люблю я эту поговорку, Андрей Сергеевич. Не от большого ума её придумали. Откровенно говоря, если встанет выбор, между жизнью человека и собаки, то я ещё подумаю, чью сторону принимать. Если конечно, это не будет жизнь того, кого я хорошо знаю.

— Сурово, — покачал головой водитель, ловко вертя баранку.

— Зато честно, — парировал Матвей. – Собаки не предают и не врут в глаза. Не нравишься, получи укус, нравишься, с тобой поиграют. Всё просто и понятно. Да и такого, как было вчера, ни одно животное не сотворит, — горячо ответил проводник, но, увидев, как напряглось лицо полковника, осёкся.

В машине повисло неловкое молчание. Наконец, взяв себя в руки, Савенков грустно улыбнулся и, погладив Роя, грустно вздохнул:

— И снова ты прав, Матвей Иванович. В последнее время, я всё чаще прихожу к такому же выводу.

Атмосфера в салоне заметно разрядилась, и Матвей, украдкой переведя дух, позволил себе немного расслабиться. Въехав на базу, водитель погнал машину прямиком к госпиталю. Выбравшись на улицу, Матвей быстро осмотрелся и, бросив поводок на землю, приказал:

— Рой, место, — мысленно добавив, — останься пока здесь, приятель. Я узнаю, что там за новый доктор.

Вздохнув, Рой улёгся на поводок, демонстративно отвернувшись в сторону. Чуть улыбнувшись, Матвей нагнулся и, потрепав его мощной шее, шагнул в палатку. Савенков, уже успел найти дежурного врача, и теперь, держа его мёртвой хваткой за отворот халата, вытряхивал ответы.

Зная, что перед ним не простой обыватель, а полковник ГРУ, которому и принадлежала вся база, врач старался по мере возможности ответить на все сыплющиеся из него вопросы. Сообразив, что несчастного доктора пора спасать, Матвей шагнул к полковнику и, взяв его под руку, тихо сказал:

— Здесь работает дочь генерала, Дана. Можно будет через неё все подробности узнать.

— Я могу увидеть дочь? — кивнув Матвею, спросил полковник так, что врач невольно попятился от него.

— Но она без сознания, — пролепетал он, не зная, как не допустить полковника в реанимационный отсек госпиталя.

— Вам лучше разрешить ему, доктор, — посоветовал Матвей, увидев, как напряглись желваки на скулах Савенкова.

— Хорошо, — сдался врач. – Только ради всего святого, не трогайте её и не пытайтесь привести в чувство. Это опасно.

— Мы просто посидим рядом, — пообещал Матвей и, ухватив полковника за локоть, потащил в указанную сторону.

Бесшумно войдя в палату, мужчины осторожно подошли к кровати, и растеряно замерли. Сердце Матвея болезненно сжалось, когда он увидел, что стало с девочкой. Разбитые губы, синяки на шее и голове. Один удар видимо пришёлся в переносицу, оба глаза девочки заплыли, превратившись в узенькие щёлки.

Сам того, не замечая, Матвей с такой силой сжал спинку кровати, что никелированное железо заскрипело. Неожиданно, в коридоре послышались испуганные вскрики, и в палату, не спеша, словно инспектор с проверкой, вошёл Рой, неся в зубах свой поводок. Выплюнув его у ног Матвея, он обошёл кровать и, подойдя к изголовью, старательно принюхался.

В палату вбежал врач и, увидев, как Матвей растеряно мнёт в руках поводок, тихо, соблюдая тишину, зашипел: