Шри Ауробиндо. Духовное возрождение. Сочинения на Бенгали - Шри Ауробиндо

Кто знает, сколько невинных людей в этой стране терпят адские муки тюремного заключения, искупая преступления, совершенные в прошлых жизнях, и тем самым открывая себе путь к более высокому будущему? Но взгляните на среднего европейца, не очищенного религиозным рвением и не наделенного благочестивой природой, – всем, кто так или иначе знаком с западным складом ума, нетрудно предположить, как поведут себя в подобных условиях эти люди. Вероятнее всего, что в таких нечеловеческих условиях их привязанные ко всему земному сердца, исполнившись гнева и уныния, будут повергнуты в отчаяние; они опустятся до уровня жестокого и порочного окружения, утратив силу разума и все свои человеческие качества.

Я хочу рассказать об одном невинно осужденном, содержавшемся в алипорской тюрьме. Как проходивший по делу о разбое, он был приговорен к десяти годам строгого тюремного режима. Это был необразованный пастух, не умевший ни читать, ни писать. Его единственной поддержкой была вера в Бога и терпение, достойное благородного ария. Столкнувшись с таким подходом к жизни старика-заключенного, моя собственная гордость за свою ученость и терпение была в значительной степени поколеблена. В глазах старика, равно как и в его словах, отражалось сдержанное и простое дружелюбие. Иногда он говорил о своих страданиях, хотя и не был ни в чем виновен. Он говорил о своей жене и детях и надеялся на то, что Бог позволит ему выйти из тюрьмы и увидеть их. Никогда я не видел его в состоянии подавленности или беспокойства. Ожидая Божьей милости, он тихо проводил свои тюремные дни, выполняя надлежащие ему обязанности. Все его помыслы были сосредоточены не на себе, а на других. В его словах часто проявлялась доброта и сочувствие к страждущим. Служение другим людям было законом его бытия. К благородным свойствам его характера относилось также и смирение. Мне становилось стыдно, когда я сталкивался с проявлениями его смиренного отношения к жизни и понимал, что его сердце в тысячу раз превосходит мое собственное по благородству чувств. Он стремился всячески угодить мне и облегчить мое пребывание в тюрьме. Мне было неловко пользоваться его услугами, но старик не обращал на это никакого внимания. Точно так же он относился и ко всем остальным, особенно проявляя заботливое внимание и уважение по отношению к невинным и несчастным. В то же время выражение его лица и все его поведение несли на себе отпечаток природного сдержанного величия и благородства. Он также любил свою родину. Я всегда буду помнить образ этого строгого, седовласого, усатого, доброго и щедрого старика. Даже среди переживающего упадок сегодняшнего индийского крестьянства – которое мы называем необразованным – можно найти подобных представителей индийской нации. Поэтому будущее Индии вселяет надежду и уверенность, которая основывается на образованной молодежи и неграмотном крестьянстве – будущей основе арийской расы.

Я говорил о неграмотном крестьянине, теперь позвольте рассказать о двух образованных молодых людях. Это были братья Нагендранатх и Дхарани[204]. Тот покой, с которым оба они переносили свалившееся на их головы несчастье, несправедливое наказание, был поистине удивительным. В их обличье и поведении невозможно было уловить и тени злобы и раздраженности по отношению к тем, по чьей вине им приходилось коротать свои юные годы в адской тюрьме. Они не были затронуты ни славой новейшего образования, ни знанием западноевропейских языков, ни влиянием западной культуры. Их единственным прибежищем был их родной язык, но я не встречал такой стойкости, которую они проявляли, среди людей, получивших английское образование. Вместо того, чтобы жаловаться на постигшие их невзгоды Богу или людям, оба они переносили свое несчастье с улыбкой на устах. Братья были садхаками, но по своей природе отличались друг от друга. Нагендра был уравновешен, молчалив и очень умен. Он очень любил поговорить на религиозные темы. Когда нас держали в одиночных камерах, тюремное начальство позволяло нам в конце рабочего дня читать книги. Нагендра, который просил дать ему Гиту, получил вместо этого Библию. Позже он рассказывал мне о чувствах, которые посетили его во время чтения Библии. Нагендра никогда прежде не читал Гиту, но я с удивлением отметил, что вместо того, чтобы рассказывать о Библии, он излагал внутренний смысл Гиты, и мне даже показалось, что божественные слова Кришны, произнесенные им на поле Курукшетры, срывались в тот момент с лотосоподобных уст Васудэвы в алипорском застенке. Не читая никогда Гиты, он был способен за строками Библии уловить дух внутреннего равновесия и отрешенности от желаний, увидеть Божественное во всем сущем. Все это свидетельствовало о его огромной духовной мощи. Дхарани не отличался таким интеллектом, как Нагендра, но был по своей природе послушен и нежен, обладал темпераментом преданного ученика. Он был всецело поглощен идеей Божественного Материнства и, глядя на благодатное выражение его лица, на его невинный смех и нежное ко всему и всем отношение, трудно было поверить, что он находится в тюремной камере. Наблюдая за этими людьми, никто не мог сказать, что Бенгалия ничтожная страна. Эта сила была похожа на священный огонь, пробивавшийся сквозь пепел.

Оба брата были невиновны. Попав в тюрьму чисто случайно, они, благодаря врожденным или воспитанным в себе качествам характера, смогли преодолеть власть внешних радостей и горестей и сохранить свободу своей внутренней жизни. Но добродетели индийского национального характера проявлялись и среди настоящих преступников. В течение двенадцати месяцев я находился в алипорской тюрьме. На протяжении всего этого времени, за исключением одного или двух случаев, все воры, разбойники и убийцы, с которыми приходилось сталкиваться, относились к нам, политическим заключенным, с уважением и почтением. Чего нельзя сказать о людях, испорченных новейшим образованием, которое, возможно, имеет множество достоинств, но лишено человечности и бескорыстия. Доброта и сочувствие, что составляют важные элементы арийского воспитания и образования, встречались даже среди воров и грабителей. Дворник, уборщик и водонос – все они были вынуждены частично разделять наши несчастья, но никогда не проявляли никакой раздраженности или озлобленности по этому поводу. Правда, иногда они давали выход своим эмоциям в общении с завсегдатаями тюрьмы, но всегда воодушевленно молились за наше скорое освобождение. Один заключенный мусульманин относился к осужденным как к своим собственным детям и в момент расставания не мог удержаться от слез. Расценивая наши страдания и унижения как дорогую плату за патриотические чувства, он часто говорил другим заключенным: «Посмотрите на этих господ, все они из богатых семей. Но они добровольно пошли на страдания, чтобы помочь бедным и униженным». Я бы хотел задать один вопрос тем, кто гордится достижениями западной культуры: можно найти в преступной среде в Англии, среди воров и разбойников такие же проявления самодисциплины, милосердия, щедрости и сострадания? По сути, Европа – это край наслаждения и радости, а Индия – обитель жертвы. В Гите описываются два вида существ: дэвы и асуры. Индийский национальный характер относится к разряду дэвов, западный – к асурам. Но в настоящий момент, когда над миром тяготеет глубокий мрак (гхор кали) из-за исчезновения арийской системы образования и воспитания, в силу преобладания инерции и по причине национального упадка мы приобретаем низменные качества и свойства асуров, в то время как люди западной культуры благодаря своему прогрессу и восходящему развитию общества приобретают качества дэвов. Однако, несмотря ни на что, в западном характере все равно проглядывают асурические качества, а в индийском – качества дэвов. Даже лучшие представители Запада не могут полностью избавиться от асурических качеств. Если же мы будем сравнивать худших представителей обеих культур, западной и индийской, то эта истина предстанет нам со всей очевидностью.

По этому поводу можно было бы сказать еще очень многое, но я воздержусь от этого, поскольку статья и так получилась достаточно длинная. Добавлю лишь то, что люди, заключенные, в которых я наблюдал проявление этой внутренней свободы, являли собой великолепные примеры человеческой любви к Богу, дэвабхава. Когда-нибудь я напишу на эту тему отдельную статью.

Арийский идеал трех гун

В очерке «Неволя и свобода» я попытался, описав психологию некоторых невинных заключенных, показать, что благодаря арийской дисциплине бесценное врожденное чувство внутренней свободы, присущее индийцам, не исчезает даже в тюрьме. Поистине драгоценное качество подлинно арийского характера, сберегаемое на протяжении тысячелетий, сохраняется в самых худших из заключенных. Главный принцип арийской дисциплины заключается в саттвическом темпераменте. Тот, кто им обладает, всегда чист. Обычно всем людям присуща нечистота, которая питается и возрастает в результате преобладания в человеческой натуре раджаса и огромного количества тамаса. Нечистота разума может быть двух видов. Во-первых, инерция, или нечистота, возникающая как продукт тамаса в результате недостаточной устремленности к работе и действию. Во-вторых, возбуждение, или нечистота, возникающая в результате ложных раджасических побуждений и импульсов. Признаками тамаса являются неведение, заблуждение, примитивный склад ума, хаотическое мышление, леность, сонливость, внутреннее состояние раздраженности, возникающее при необходимости выполнения работы, пессимизм, отчаяние, страх – короче говоря, все, что способствует недостаточности прилагаемых усилий. Инерция и нерадивость являются результатами неведения; возбуждение и дурные наклонности – результатами ложного знания. Нечистота тамаса может быть устранена лишь вследствие возрастания раджаса. Раджас есть причина возникновения импульсов и побуждений, что является первым шагом на пути к отрешенности. Тот, кто инертен, не может достичь подлинной отрешенности. Состояние инерции лишено знания. Знание поистине есть путь к духовной отрешенности. Отрешенный тот, кто совершает действия, не руководствуясь желанием. Простая отрешенность от действий не есть свобода. Именно поэтому Свами Вивекананда, отмечая глубоко тамасические настроения, укоренившиеся в Индии, говорил: «Нам необходим раджас, стране нужны герои действия, направляемые сильным побуждающим импульсом. Даже если раджас будет иметь проявления зла, это в тысячу раз лучше, чем тамасическая инерция».