Королевский убийца - Робин Хобб

Он помолчал, потом спел громко и весело:

А коль забудешь мой наказ,Прими последний реверанс,Ликуй и посмотри на то,Чего не видывал никто.

Он внезапно отпустил мой рукав, кувыркнулся от меня в сторону, сделав сальто и каким-то образом предъявив мне при этом собственный голый зад. Он был ошеломляюще белым, и я не мог скрыть ни своего изумления, ни обиды. Шут встал на ноги, уже одетый подобающим образом, и Крысик на его скипетре весьма скромно поклонился всем, кто остановился, чтобы посмотреть на мое унижение. Раздался общий хохот и гром аплодисментов. Его представление лишило меня дара речи. Я отвернулся и попытался пройти мимо него, но шут, с поклоном, снова преградил мне дорогу. Внезапно он принял серьезный вид и обратился ко всем, кто еще ухмылялся:

— Стыд и позор всем вам, кто так веселится. Хихикать и тыкать пальцем в разбитое сердце мальчика! Разве вы не знаете, что Фитц потерял самое дорогое, что у него было? Ах, он прячет свое горе под румянцем, но она ушла в могилу и оставила его страсть неутоленной. Эта самая упрямо-целомудренная и опасно-претенциозная из девиц, дорогая леди Тайм, скончалась. От собственной вони, не сомневаюсь, хотя некоторые говорят, что она съела испорченное мясо. Но испорченное мясо, по слухам, отвратительно пахнет специально для того, чтобы предостерегать всех от поглощения его. Это мы можем сказать и о леди Тайм, так что, возможно, она не нюхала его или подумала, что это всего лишь ее духи. Не скорби, дорогой Фитц. Ты подыщешь себе другую! Я сам буду этим заниматься не покладая рук. Клянусь черепом сира Крысика! А теперь, умоляю тебя, спеши по своим делам, потому что, по правде говоря, я уже слишком долго пренебрегаю моими. Прощай, бедный Фитц. Печальное храброе сердце! Так смело смотреть прямо в лицо своему одиночеству! Бедная безутешная юность! Бедный, бедный Фитц… — И он пошел от меня по коридору, сокрушенно качая головой и обсуждая с Крысиком, которую из престарелых вдов лучше для меня сосватать. Я, не веря, смотрел ему вслед. Я чувствовал себя преданным. Как он мог сделать из меня такое посмешище? Каким бы взбалмошным и острым на язык ни был шут, я все же не ждал, что он может превратить меня в публичную мишень одной из его шуток. Я все еще думал, что он повернется и скажет напоследок что-нибудь, способное объяснить мне, в чем, собственно, дело. Он этого не сделал. Когда он завернул за угол, я понял, что это испытание наконец закончилось. Я пошел дальше, кипя от негодования и ломая голову над бесчисленными загадками.

Его нескладные стихи застряли у меня в голове, и я знал, что буду долго раздумывать над этой любовной песней в последующие дни, пытаясь найти скрытый в ней тайный смысл. Но леди Тайм? Он, конечно, никогда не сказал бы такой вещи, если бы это не было правдой, но почему Чейду понадобилось, чтобы она умерла? Тело какой бедной женщины должно было быть вынесено в качестве тела леди Тайм, чтобы его отправили дальним родственникам для похорон? Может быть, это был его способ отправиться в путешествие и невидимым покинуть замок? Но опять-таки зачем было позволять ей умереть? Для того, чтобы Регал поверил в успех своего отравления? Но зачем?

Ошарашенный, я наконец дошел до покоев Кетриккен. Я остановился на мгновение в коридоре, чтобы немного прийти в себя. Внезапно дверь на противоположной стороне коридора распахнулась, и Регал врезался в меня. Его толчок отбросил меня в сторону, и, прежде чем я пришел в себя, он великодушно улыбнулся:

— Все в порядке, Фитц. Я не ожидаю извинений от осиротевшего человека. — Он стоял в коридоре, оправляя камзол, когда вслед за ним из комнаты, радостно хихикая, вышли какие-то молодые люди. Принц улыбнулся им, а потом наклонился ко мне и спросил тихим, злобным голосом: — И кого же ты будешь высасывать теперь, когда умерла старая шлюха Тайм? Что ж, хорошо. Я уверен, что ты найдешь еще какую-нибудь старуху, которая будет нянчиться с тобой. Или ты явился сюда, чтобы заняться дамочкой помоложе? — Он торжествующе улыбнулся мне, после чего развернулся на каблуках и ушел, тихо шелестя рукавами, сопровождаемый своими тремя прихлебателями.

Оскорбление, нанесенное королеве, привело меня в ярость. Никогда раньше ненависть не охватывала меня с такой внезапностью. Я чувствовал, как мои грудь и горло разбухают от нее. Страшная сила обрушилась на меня; я знал, что моя верхняя губа приподнялась в оскале. Издалека я почувствовал: Что? Что это? Убей его! Убей его! Убей его! Я сделал шаг. Следующий был бы прыжком. Я знал, что мои зубы вонзятся в то место, где горло сходится с плечом.

Но вдруг раздался полный удивления голос:

— Фитц Чивэл?

Голос Молли! Я повернулся к ней. Моя ярость сменилась восторгом от того, что я ее вижу. Но так же быстро она отвернулась в сторону, сказав:

— Прошу прощения, мой лорд.

И прошла мимо меня. Глаза ее были опущены, она вела себя как служанка.

— Молли! — окликнул я, шагнув вслед за ней. Она остановилась. Когда она посмотрела на меня, лицо ее ничего не выражало, голос был бесстрастным.

— Сир? У вас какое-то поручение для меня?

— Поручение? — Я огляделся, но коридор был пуст. Я сделал шаг к ней и понизил голос, чтобы только она могла меня слышать: — Нет. Я просто так скучал без тебя! Молли, я…

— Это маловероятно, сир. Прошу вас извинить меня. — Она повернулась — гордо и спокойно — и ушла от меня.

— Что я сделал? — спросил я, сердито пытаясь понять. На самом деле я не ожидал ответа. Но она остановилась. Ее затянутая в синее спина была прямой, голова под кружевной косынкой высоко поднята. Она не повернулась ко мне, но сказала тихо, обращаясь к коридору:

— Ничего. Вы не сделали ничего, мой лорд. Абсолютно ничего.

— Молли! — возразил я, но она повернула за угол и исчезла.

Я стоял, глядя ей вслед. Через мгновение я понял, что издаю звук — что-то среднее между поскуливанием и рычанием.

Пойдем лучше охотиться.

Может быть. Я обнаружил, что соглашаюсь. Это было бы лучше всего. Пойти охотиться, убивать, есть, спать. И больше ничего не делать.

Почему не сейчас?

На самом деле я не знаю.

Я взял себя в руки и постучал в дверь Кетриккен. Открыла маленькая Розмэри. Она улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки, когда она пригласила меня войти. Я вошел, и мне сразу стало ясно, какое дело приводило сюда Молли. Кетриккен держала перед носом толстую зеленую свечку. На столе было несколько других.

— Восковница, — заметил я. Кетриккен с улыбкой подняла глаза:

— Фитц Чивэл, заходи и садись. Могу я тебе предложить поесть? Вина?