Подопечный - Сергей Костин

Наконец карлики выбрали депутата, который и подошел к ангелу.

– Ты, любезный не бойся нас, – хранитель добродушно улыбнулся, и карлик ответил ему тем же, – Расскажи-ка лучше, что за место, в которое мы попали. Что за фифа такая, повелительница. И вообще, выкладывай все, что знаешь.

– Видите ли, уважаемый господин.., – начал было лилипут, нервно потирая руки. Но карлик не на того напал.

– Господа за степью дома отстраивают. Мы для вас Высокородные Серы.

– Мустафа! – попробовал я урезонить ангела, но безрезультатно.

– Давай, живчик, выкладывай все что знаешь, – хранитель грозно насупился.

– Да, да, – пробормотал лилипут, – Во общем тут такое дело…

Из рассказа карлика я узнал довольно много интересного.

Между хруками и лилипутами давно бушевала жестокая война. Как и положено моногамным племенам, одним не хватало женщин, другим, для воспроизводства, мужчин. Лилипуты более менее приспособились к таким условиям. Принцесса – пример. А хруки постоянными набегами захватывали в плен лилипутов и безжалостно пользовались ими.

Но не так давно, около двух лет назад, на престол взошла новая Повелительница. С началом ее правления многое изменилось в мире. Захваченных и использованных лилипутов перестали умерщвлять. Содержали в относительной безопасности.

– А что она вообще из себя представляет, Повелительница? – вставил я вопрос. И получил исчерпывающий ответ.

Каждый из карликов видел повелительницу только раз, когда она самолично решала, оставить ли или убить пленного. Но по некоторым слухам выходило, что Любава самая что ни наесть настоящая колдунья. Никаких подтверждений своим словам лилипут не нашел, но дружные кивки из угла комнаты доказывали, что абсолютно все карлики думают так же.

– Ладно, – милостиво разрешил Мустафа, – Дуй на свое место и не болтайтесь под ногами. Потом обратился ко мне: – Что скажешь, друг?

А что говорить? Ситуация ничуть не хуже тех, в которые мы попадали до этого. Но пока мы живы, ничего страшного не произошло. Любава может быть заколдована, обворожена или что-то в этом роде. Создав для себя иллюзорный мир, она наглухо закрылась в нем от посторонних глаз. Как ее вызволить оттуда, неизвестно. Но нет неразрешимых задач.

– Мне надо с ней встретиться.

– Встретишься еще, не расстраивайся, – ангел развалился на лежаке и закрыл глаза, – Смотри, только не пожалей потом. Она, я смотрю. слишком шустрая. Раз, и голову с плеч. Да не бери ты в голову, отдохни, а утро, как известно. вечера мудренее.

Но как обычно случается, вздремнуть много не дали.

Боковая дверца в одной из стен распахнулась и, освещая камеру светом факелов, ввалилось несколько женщин.

Лилипуты завизжали, теснее сбиваясь в кучу.

– Ишь ты как мальцов запугали, – ангел, не вставая, со свойственной ему угрюмостью ко всякому проявлению насилия, комментировал происходящее.

Но на этот раз женщинам нужны были не карлики. И даже не Мустафа.

Грубыми тычками меня подняли на ноги и погнали впереди себя.

Вслед донесся громкий возглас Мустафы:

– Запомни Васька, победа все равно останется за нами. Нас не сломить. Этот мир насилья мы разрушим, кто был ничем, тот станет всем.

Странный он все же.

Мое путешествие длилось недолго. Через десять минут я оказался прикованным к стене в комнате, которая, по всей видимости, служила будуаром для повелительницы.

Женщины – хруки удалились, оставив меня в одиночестве. Опять же недолгом. Полукруглые двери распахнулись, и в комнату стремительно вошла Любава.

Как всегда прекрасная.

– А… тебя уже привели, – небрежным жестом она сбросила одежу и легла в широченную кровать.

Я никогда не видел ее такой. Даже в глазах с непривычки заискрило. И вообще, я только чудом не потерял сознание.

– Говори, – приказала Любава.

– Что говорить? – я даже заикаться стал.

– Расскажи мне о странах, где побывал. Ведь ты немало видел?

– Для начала неплохо освободить от цепей, – я решил идти напролом. В самом деле. Всему есть предел. Я, конечно. понимаю, что она теперь стала такой… великодержавной, но…

– Еще слово не по теме и я лично перережу твою глотку, – позевывая и кутаясь в белое покрывало, заверила Повелительница.

И я ей поверил. Трудно не прислушаться к пожеланиям человека, который совсем недавно чуть не лишил меня головы.

– Ладно, – сдался я, – Может лучше сказочку?

– Валяй сказочку, – милостиво согласилась, Любава, позевывая.

– Значит так, – начал я. Уж лучше здесь сказки сочинять, чем в норе гнить. К тому ж общество приятное.

Я устроился поудобнее, насколько позволяло мое подвешенное состояние и, глубоко вздохнув за непутевое время провождение, стал рассказывать:

– В далеком, далеком мире, в другой стране, совершенно непохожим на этот, в одной деревушке жила-была красивая девушка. Ее звали… Ну неважно, как. Главное то, что эту девушку без памяти любил один парень. Хороший такой мужик. Крупный, симпатичный. Работящий к тому ж. Вот. Но в один прекрасный день, а может и не слишком прекрасный, заколдовал злой колдун прекрасную девушку и отправил в дальние страны. Долго кручинился парень, но решил, что жизнь положит, но найдет любимую.

Любава лежала закрыв глаза, не двигаясь. До чего ж она красива.

– До чего ж она красива была, девчонка эта. Прям как ты. Долго парень по лесам бродил, по болотам. Нашел все-таки. А девчонка эта его признавать не хочет. Ну ни в какую. Тогда взял он здоровенную хворостину, да отстегал непутевую по одному месту. Девчонка сразу ж признала любимого. Поженились они. Стали жить поживать, да добра наживать. Все.

Несколько минут стояла тишина. Я уж подумал, что Повелительница заснула, но это оказалось не так.

– Я бы с этого мужика за его дерзость кожу с живого содрала, – не спит, все слышит.

– Грубая какая-то ты стала, – пробормотал я.

– Стала? – повелительница вскочила, отбросила покрывало и подошла ко мне. Запах фиалок закружил вокруг, опьяняя и лишая сознания, – Что значит – стала. Ты говори, да не заговаривайся. Что-то странное в тебе есть. А что, не пойму. Ты давеча сказал, что знаешь меня. И сейчас вот. Странно это.

Любава, словно беспокойная кошка, закружилась по комнате.

– Знаешь, одному тебе откроюсь. Но… , – Любава прижала острие кинжала к моему кадыку, – проболтаешься, не обижайся.

– Ага, – согласился я, стараясь не делать резких глотательных движений.

– Происходит что-то со мной, – повелительница слегка ослабила нажим, но нож не убрала, – Приходят ночами сны беспокойные. Беспокойные, да незнакомые. Как засну, чувствую себя счастливой. А проснусь, ничего не помню. Только чьи-то руки и губы. Ласковые такие и жадные. Тоскливо мне после снов этих становиться. Тоскливо и беспокойно. Вот ты, много видел, много знаешь, от чего это происходит?