Канцлер империи - Андрей Величко

— Похоронить у пруда, рядом с беседкой. Сами решите, кто сделает проект памятника, представить его мне не позже послезавтрашнего вечера. Никакого авангардизма, это должна быть просто моя кошка в натуральную величину.

Придя в кабинет, я первым делом поставил еще по галочке в блокноте, что означало — подтверждение решения по данным персоналиям нужно не только завтра, но и послезавтра. А потом от греха подальше убрал его в сейф — настроение было таким, что, поддайся я ему, в блокноте сразу будет заполнена еще одна страница, если не полторы. После чего подумал — а не перенести ли на завтра запланированный на пять вечера визит одного вроде как дипломата? «Вроде как» — это потому, что никаких официальных дипломатических отношений с Китайской Республикой у нас не было — а имелось состояние войны, да и то одностороннее. То есть эти деятели до сих пор не удосужились нам ее объявить — сначала просто из-за отсутствия МИДа, а потом, видимо, из-за своей врожденной китайской неторопливости. Но парламентеры от Суня, с которыми обсуждались вопросы численности подлежащих пленению, а также финансовые, прибывали регулярно. Однако этот имел, как говорилось в сопроводительном документе, «особые полномочия для обсуждения важнейших вопросов, касающихся дальнейших взаимоотношений двух держав».

Нет, решил я, откладывать не нужно. Результаты встречи могут повлиять на решение вопроса о приоритетах работ на Транссибе, а совещание величеством на эту тему завтра. Значит, чтобы не было поспешности в принятии решения, с китайцем надо беседовать сейчас, тем более что вопрос, как это делать — поласковей или пожестче, решился в пользу последнего пункта.

Гость, едва закончив с выражениями глубочайшего почтения, испытываемого ко мне как им лично, так и господином президентом китайского народа, тут же перешел к неприкрытому шантажу:

— В преддверии серьезных трудностей, ожидающим Российскую империю в ближайшем будущем, Китай готов подтвердить свой нейтралитет — правда, при условии вывода с его территории иностранных войск.

Примерно с полминуты я раздумывал, чем грохнуть по столу — ладонью или кулаком? Потом решил, что для начала лучше ладонью, проделал это и сообщил китайцу:

— Со своими трудностями Россия разберется сама. А вам я бы посоветовал обратить внимание на трудности Китая, как более близкие по времени. Вашему руководству не приходило в голову, что перед большой войной Четверка захочет обеспечить себе надежный тыл? А по результатам последних экспериментов можно сделать вывод — самый спокойный тыл получается после обработки его эфирными бомбами. Того их количества, что у нас есть, хватит для дезинфекции местности на двести километров от манчжурской границы. Вот именно это и случится в ближайшее же время, если ваше руководство не встанет на реальные позиции. А они таковы… Никуда японские войска не уйдут с Квантуна, про это забудьте, как и про Корею. Вот пойдут ли дальше — это уже от зависит от вашей сговорчивости. Если Китай станет союзником Четверки, то, естественно, его теперешние границы будут признаны всеми ее членами. А союзничество — это не военная помощь, не нужна нам она от вас, но участие ваших граждан в необходимых работах. Причем им-то платить будут по-прежнему, а вот экономическая помощь вашей республике прекратится до победы в грядущей войне, так и передайте господину президенту.

Вряд ли Сунь будет сильно упираться, подумал я — на продажах английского оружия в Индию он и сейчас неплохо зарабатывает, а с официальным прекращением войны и после демобилизации большей части армии суммы, скорее всего, заметно возрастут.

Глава 37

Очередной ужин у величеств начался с обсуждения наших дальнейших планов относительно Транссиба, но оно вышло недолгим, так как разногласий по этому вопросу не обнаружилось. Суть же его была в том, что по плану ввод в строй северного участка, полностью проходящего по нашей территории, должен был произойти осенью двенадцатого года И надо было решить, продолжать ли ориентироваться на этот срок или малость его отодвинуть, а высвободившиеся силы пустить на повышение пропускной способности манчжурского участка. Так как и Гоша, и я были за второй вариант, то он и был принят.

— Ладно, с этим все, — подытожил император, — а ты слышал, кому японцы поручили сформировать экспедиционную армию?

Эта армия предназначалась для действий на континенте, а вот в Манчжурии или в Европе, будет зависеть от обстановки.

— Конечно, — кивнул я, — мне это Токигава еще месяц назад говорил.

— И что ты по этому поводу думаешь?

— А чего тут думать? Маресукэ Ноги — вполне приличный генерал, и его я хотя бы знаю.

— Так ведь он собирался себе харакири сделать после провала штурма перешейка, но император не разрешил, — заметил Гоша, — думаешь, после такого он сможет нормально командовать? Хотя, конечно, генерал волевой, чем-то он мне вашего Жукова напоминает.

— А вот мне — не очень, — возразил я, — в манере воевать, может, и есть что-то похожее, но люди это совершено разные. Кстати, и в нашем мире он просил у императора разрешения на самоубийство, хотя там он взял Порт-Артур, а после этого еще и Мукден. Знаешь, почему? Совесть ему покоя не давала! Положить десятки тысяч солдат в штурмах по приказу императора — это его долг, который он выполнил, а вот права жить после этого он за собой не признал. На перешейке, кстати, оба его сына погибли, причем младший в последний день, во время ракетного обстрела. А отличие Ноги от Жукова в том, что у того после войны и мысли не возникло, что он виноват в как минимум сотнях тысяч лишних смертей — ладно там застрелиться, даже в отставку не попросился! Еще обижался, когда его в Одессу, а потом на Урал задвинули. Это, так сказать, первое. А второе — ты можешь себе представить, что Ноги после смерти микадо начнет лить на него грязь? Вот именно, и я тоже не могу. Ну, а то, что после войны он наверняка харакири сделает, если доживет — это нам надо просто иметь в виду как данность.

— И куда мы эту армию отправим, если обстановка в Манчжурии позволит?

— До конца еще не уверен, но почему-то мне кажется, что в Польше ей будет самое место. И приказ — ни шагу назад.

— Да…, - протянул Гоша, — это еще надо подумать. — А у меня тебе небольшой сюрприз — помнишь, я отправлял тройку своих стажеров-комиссаров на ревизию твоей финансовой деятельности?

— А как же, отлично помню, мне еще пришлось Танечку сдерживать, а то у нее на них уже какие-то планы начали появляться.

Смысл этой операции был в том, что Гошины комиссары постоянно мониторили высшее и среднее чиновничество на предмет финансовой чистоплотности. И я как-то раз возмутился, что проверяют всех, кроме меня, и потребовал прекращения этой дискриминации. Ну, Гоша и отправил ко мне бригаду, причем даже еще не комиссаров, а кандидатов в таковые — собирать материал для диплома. Похоже, молодые люди что-то нарыли… Даже самому интересно — на сколько я проворовался? Так я у императора и спросил.

— За десятый год выявлено нецелевое расходование средств общей суммой девятьсот одиннадцать тысяч рублей, — объявил мне Гоша.

— Ого! Слушай, а они у тебя случаем пару лишних нолей туда не приписали? Что-то уж получилось больно много. Может, они рубли с копейками перепутали?

— Увы, нет, я проверял, — со скорбным лицом сообщило мне величество, — наоборот, мне эта сумма показалась даже несколько заниженной. Да ты не волнуйся — она со знаком минус!

— А по-русски?

— Для неграмотных поясняю — минус перед числом означает, что оно отрицательное. То есть ты украл у государства минус девятьсот с чем-то тысяч. Вот нагло так взял и вложил в бюджет личных средств почти на миллион.

— Опять не помню, когда это со мной такое было. Пример можно?

— Да сколько хочешь. С чего ты решил, что музей истории авиации — это твое личное дело? Оно государственное! А ты размахнулся и вбухал туда полмиллиона.

— Это потому, что я покровитель культуры и вообще меценат.

— Да? А мне показалось, что ты жмот и индивидуалист. В общем, ладно, уже вложенное оформим как добровольное пожертвование, а музей передавай на мой баланс. Но тут же таких примеров полтора десятка, вот возьмем самый последний. Почему ты расходы на памятник своей кошке провел из личных средств?

— Потому что это была моя личная кошка!

— Ошибаешься. Она уже стала частью российской истории — и в газетах про нее писали, и даже остров в честь нее назван. И зря ты, по-моему, ее вашим ветеринарам не показал — не сам, понятно, а сходили бы с ней девочки в лечебницу, может, и помогло бы.

— Слушай, величество, ты меня сегодня уже достал. Не было в программе тамошней группы никаких визитов к ветеринарам! И, значит, только из соображений поправить здоровье своей кошке я их вносить не мог. Как я, по-твоему, дальше бы визировал несчастные случаи за злоупотребления, если бы сам этим же занимался? Да и не помогло бы это, я ее давно уже как себя понимал — она просто жить устала.