Ночная танцовщица - Эмили Брэдшоу

Когда герцогиня подняла лорнет и послала Мэгги колючий взгляд, у той появилось чувство, что жена, которую Кристофер привез из «чужой земли», представляет собой все самое плохое.

– Мама, Мэгги не хотела навредить. Ее светлость фыркнула:

– Уверена, она не знает ничего лучше. В самом деле, это так.

С этого момента герцогиня и Катарина подчеркнуто не обращали внимания на Мэгги, будто она – грязное пятно на белой скатерти, разговаривая о последних триумфах и просчетах лондонского общества. Какая-то леди быстро заставила замолчать одну герцогиню. Всемогущий лорд ругал какую-то мисс, у которой много денег. Какой стыд, что мисс Кто-то-там работает! Попадание в свет таких простаков ставило вопрос о том, куда же катится светское общество.

Вскоре разговор зашел о бале лорда Каламата. Катарину будет сопровождать Джеймс. Герцогиня надеялась, что и герцог пойдет, хотя мало в это верила.

– Я думаю, Кристофер и Мэгги тоже должны поехать, – сказала Элизабет.

За столом воцарилась тишина. У Мэгги тревожно забилось сердце. Такой бал будет отличным шансом показать мужу, что она может отлично играть роль леди. Если, конечно, постарается.

Наконец, герцогиня высказала мрачное предположение.

– Сомневаюсь, что Мэгги будет себя чувствовать уютно на балу. Не стоит ожидать от нее слишком многого.

– Согласен, – чересчур быстро сказал Кристофер. – Пусть сначала привыкнет к Лондону, прежде чем попадет в общество.

Мэгги выразительно посмотрела на мужа, но тот покачал головой. Она вздохнула. На балу, наверное, будет шумно и ужасно весело.

– Да, конечно, – согласилась Элизабет. Казалось, она уловила разочарование Мэгги. – Я забыла, вы только что проделали длинный путь. Будут и другие балы. Я не подумала, когда высказала это предположение.

Герцогиня сурово посмотрела на дочь. – Старайся думать, Элизабет, прежде чем говорить.

У Мэгги появилось дурное предчувствие. Она поклялась быть Кристоферу хорошей женой, доказать, что подойдет его высокомерным друзьям и семье, продемонстрировать – она может быть леди. И вот все ясно дают понять – она невежественная деревенщина. Мэгги покосилась на Кристофера. Тот сосредоточенно ел и, казалось, не обращал внимания на разговоры. Судя по всему, о чем-то думал.

Даже прошлой ночью Кристофер казался рассеянным. Мэгги заметила это, когда они занимались любовью. Отправившись в Англию, она надеялась стать Кристоферу настоящей женой, но он сразу же отдалился. Англия оторвала от нее мужа. Возможно, тем, что ясно показала, как Мэгги отличается от изящных дам его семьи.

Солнечный свет и яркость желтой драпировки стульев и штор вдруг померкли, а может, Мэгги это показалось.

Днем герцогиня пригласила Мэгги прокатиться вместе с остальными дамами. Мэгги надеялась, что ошиблась насчет отношения к ней леди Торрингтон. Элизабет помогла Мэгги выбрать подходящее «дневное» платье и рассказала, каких знаменитых людей они увидят на прогулке. Мэгги поклялась сыграть роль леди так, что герцогиня и высокомерная Катарина удивятся ее манерам.

Надежды развеялись холодным отношением леди Торрингтон к новой невестке, от которого, казалось, все окружающие деревья покрылись инеем. Время от времени Драконша подносила к глазам лорнет, словно не могла понять, кто сидит перед ней в экипаже.

Экипажем управлял кучер, позади кареты на маленькой ступеньке стояли два лакея. Все трое одеты в красивый наряд: полосатый жилет с серебряными пуговицами, украшенными фамильным гербом, высокие шляпы, брюки до колен и белые чулки. Мэгги с удивлением заметила, что чулки у икр набиты ватой, и тут же с гордостью подумала, что будь Кристофер лакеем, ему бы не пришлось этого делать – он прекрасно сложен. Мысли о его длинных мускулистых ногах развили воображение до такой степени, которая не свойственна леди. Ее муж днем вел себя, как джентльмен, а ночью был настоящим дикарем.

– Мэгги, ты похожа на кота, который наелся сметаны, – заметила Элизабет.

– Должно быть, ей нравится прогулка, – сказала герцогиня.

– Сегодня прекрасно дышится, – добавила Катарина.

Мэгги показалось, что воздух наполнен запахом дыма и навоза, но ей хотелось быть дружелюбной.

– Да, хорошо, – согласилась она.

Пока они ехали, Элизабет разговаривала с Мэгги. Светский сезон заканчивался, но дамы демонстрировали себя в красивых экипажах на пути от Лейдиз Майл, Серпантин, к углу Гайд-парка. Дорога была не слишком переполнена экипажами, как во время светского сезона, объяснила Элизабет, когда каждая дама, претендующая на положение в обществе, показывала себя. И все же дорога не показалась Мэгги пустынной. Она никогда не видела столь разнообразных средств передвижения. Ландо, кареты, двух– и четырехместные коляски, фаэтоны, одноконные двухместные экипажи – то немногое, что назвала Элизабет.

При всех экипажах были лакеи и конюхи, которые, казалось, соревновались друг с другом на предмет изысканности одежды. Лошадиная упряжь богато украшена серебром.

Катарина снизошла до того, чтобы объяснить породы лошадей в тщательно подобранных по масти упряжках. Самыми популярными были кливлендские гнедые и йоркширцы. Их ландо несла четверка серых йоркширцев. Лошади бежали с большим достоинством – выгнутые шеи, высоко поднятые головы, длинные хвосты развевались на ветру, как знамена. Мэгги нашла это забавным, а Элизабет объяснила: на ночь конюх надевает на шеи лошадей специальные приспособления типа арки и привязывает поводьями, а у двух лошадей фальшивые хвосты. Мэгги негодовала от того, что конюх часто натягивал поводья, и вся четверка вскидывала головы. Она считала это фальшивой показухой.

Все прогуливающиеся, казалось, хорошо знакомы друг с другом. Экипажи останавливались, дамы приветствовали друг друга и даже беседовали, не беспокоясь, что загораживают дорогу другим.

– О, посмотрите! – воскликнула Катарина. – Леди Джейн Тревуар. Я слышала, ее отцу пришлось продать семейные картины. Бедняжка. Какой стыд, что она не смогла поднять лорда Хенли на должную высоту. Все думали, что их помолвка – дело решенное.

В голосе Катарины сочувствия не слышалось, отметила Мэгги.

– Эта Виктория, которая рядом, выполняла типографские работы, – сказала герцогиня. – Они больше не могут позволить себе содержать конюшни. Какой позор! Семья Тревуар – древний и благородный род, титул получили в четырнадцатом веке. Но нынешний граф – никудышный человек.

Герцогиня не поздоровалась с леди Джейн, несмотря на то, что ее семья имеет титул с четырнадцатого века. Мэгги поняла, почему герцогиня игнорирует дочь графа. Исходя из краткого объяснения Элизабет о высших формах этикета, великосветские дамы должны приветствовать друг друга только при разговоре. Бедная леди Джейн в опале из-за того, что ее отец – никудышный человек. Мэгги подумала – все это грубо, нелепо и просто жестоко.