Лик Победы - Вера Камша

– Селина, а что ты сделала? Неужели порвала синее платье?

– Мама, – голубые глаза стали еще больше, – ну… Я про генерала… Я…

– Ты все сделала правильно, – весело сказала Луиза, – не стоит выходить за первого встречного. Ты слишком молода. Вернется Герард, к этому времени мы наконец переедем. У нас будут бывать молодые офицеры, выберешь того, кто тебе понравится.

Селина вздохнула и покачала головой:

– Я замуж не выйду.

Не выйдет она! Луиза с подозрением посмотрела на дочь. Та опустила глаза. Все ясно! В семнадцать лет говорят «никогда», только если «уже». А она-то хороша: дочка влюбилась, а мать ни сном ни духом.

– И что ты собираешься делать?

– Буду жить с Айрис, – объявила Селина, – и помогать ей воспитывать детей. Она согласна.

– Вот как? – спросила Луиза, чтобы спросить хоть что– нибудь.

– Да, – серьезно кивнула Селина, – у герцогини должны быть компаньонки. Герард и Ричард будут с монсеньором, а я – с Айрис.

– Селина, а Айри не предлагала тебе Ричарда? – поинтересовалась Луиза, стараясь сохранить спокойствие. Сейчас все станет ясно, хотя вообще-то ясно уже теперь.

– Говорила, – заверила дочь, – но я не хочу.

– Ты хочешь монсеньора или никого, – очень спокойно произнесла Луиза.

– Да, – выпалила дочь, – мама, ты не понимаешь!

Луиза не должна была смеяться, ни в коем случае не должна, но она не выдержала. Она не понимает?! Она!!! Разрубленный Змей, что ж такое творится?! Три дуры на одного герцога! Создатель, что будет, когда кэналлиец узнает, что без него не только его женили, но и наследников завели…

– Мама, – на ресницах дочери задрожала слезинка, – я… Ты не скажешь Айрис?

Луиза только руками замахала. Ей было жаль: себя, Айри, Селину, – но остановиться она не могла. Леворукий и все кошки его, сколько ж по Талигу баб спят и видят синеокого красавца?

– Не скажу, – выдавила наконец госпожа Арамона, – но… Вы подвенечное платье, часом, еще не заказали?

– Нет, – удивилась дочь, – мы же не знаем, когда они вернутся.

Луиза закусила губу, чтоб снова не разоржаться, и пулей вылетела из комнаты. Клин придется вышибать клином, а где такой возьмешь? Да и Айрис… Это смешно, пока не дойдет до Катарины, тогда это станет опасным. Змеюка Рокэ не отпустит, тем более к Айрис Окделл. Союз Ворона и Вепря для нее конец, а поверить влюбленной дурочке королева может. Еще как может, и не только она, а вдруг уже поверила? Потому и оставила Айрис при себе, а потом с девочкой что-нибудь случится… А если обойдется сейчас, как ей жить, когда замок окажется воздушным, а нарисованное счастье лопнет, как мыльный пузырь? Даже не знаешь, что хуже.

Облака последний раз прыгнули навстречу и вернулись на место, под ногами вновь был камень, а над головой – небо.

– Ура Джильди! – надрывалась площадь. – Ура Алве! Ура Дерра-Пьяве! Ура Скварце! Ура! Ура! Ура!..

Как все меняется… Или все как раз остается прежним, а меняемся мы сами? Год назад сын адмирала частенько воображал, как ликующие моряки качают молодого героя, а он, совершивший великий подвиг, оказавшись на твердой земле, улыбается и хлопает по плечу восхищенных соратников. Какой только дури не вообразишь, а она, эта дурь, имеет обыкновение происходить на самом деле, и тебе становится стыдно, мерзко и безнадежно.

Луиджи громко рассмеялся и хлопнул по спине абордажного теньента. Зачем обижать людей в праздник, зачем их вообще обижать? Кому будет легче, если кругом узнают, что капитан Джильди убит на «Морской пантере», а то, что ходит, говорит, ест, пьет, пытается улыбаться, – не более чем тень. В том, что случилось, никто не виноват, отец счастлив, команда счастлива, счастливы все… Еще бы, такая победа! С флота смыто позорное пятно, от бордонов осталось мокрое место, убитых и раненых всего ничего… Кто вспомнит погибшую девушку с вражеского галеаса? Подруги – и те забыли…

– Луиджи! – Марсель Валме, сияющий, раздушенный, словно только что от куафера… Вот уж у кого все в порядке! И хвала Создателю, талигоец – славный малый.

– С праздником, Марсель.

– Взаимно. Ты не видел маршала?

– Был с отцом и Уголино..

Маршал о Поликсене не знает. И отец не знает. Они выиграли войну, они рисковали своей головой, и как рисковали! Отец полез на брандер, хотя мог послать кого угодно. Рокэ дрался впереди всех. Ни у того, ни у другого ни единой царапины, а несчастную девочку разорвало в клочья, и еще кто-то говорит, что на все воля Создателя.

– …так ты идешь?

Куда? Чего от него нужно Марселю?

– Иду.

Уж лучше скоротать проклятый праздник с талигойцами, благо они все равно уезжают. Отец, Муцио, Дерра-Пьяве заметят, что с ним что-то не так, а с Валме они почти незнакомы, хоть и могли вместе умереть, но умерла Поликсена.

– Отлично, – расплылся Марсель, он был счастлив и доволен и имел на это полное право. Если кто-то умирает, мир не обязан погружаться в траур. Талигоец подхватил Луиджи под руку:

– Надо отыскать герцога. Без него нас и на порог не пустят.

Герцога так герцога. Маршал Луиджи нравился чем дальше, тем больше. Талигоец не походил на человека, который пускает в душу кого попало, но и сам в чужие души не лез. Жаль, Алва вернется к своему королю, и им на шею опять влезут Титус с Кимарозой! Может, отпроситься сопровождать купцов? На берегу он долго не выдержит, в море легче.

– Вот они! – Луиджи протянул руку к высокой белой колонне, у которой толпа была гуще всего. – Там всегда стоят адмиралы и старшие мастера.

– Вижу, – кивнул Марсель, – попробуем похитить.

Луиджи невольно хмыкнул – Марсель Валме никоим образом не походил на человека, способного похитить Кэналлийского Ворона. Странно, почему маршал держит при себе щеголя и мальчишку?

Сквозь толпу они пробрались сравнительно легко: Луиджи знали в лицо, да и Марселя многие помнили. Моряки охотно расступались, шутили, махали руками.

– Вот и ты, – обрадовался отец. После боя он помолодел на десять лет, а может, это не отец помолодел, а сын состарился, – мастер Уголино приглашает.

– Отец… Мы с Марселем хотели…

– Оставь их, Фоккио, – пророкотал Дерра-Пьяве, – пусть идут. Себя вспомни…

– Дело холостое, – улыбнулся горбун, – не стоит гневить святого Андия.

– Рокэ, – засмеялся Варчеза, – а вы святого гневить станете?

– По-видимому, – кивнул маршал. – А что для этого нужно?

Талигоец, как и Дерра-Пьяве, еще не отошел после пляски: черные волосы липли ко лбу, глаза весело блестели.

– Отправиться с нами и побеседовать с бутылками, по– нашему, по-стариковски.

– А если ты решишь Андия порадовать, – встрял Дерра-Пьяве, – отправляйся к женщинам!