Обманщик и его маскарад - Герман Мелвилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раз небу угодно, чтобы для голодного человека хлеб был великим искушением, не стоит винить его, когда он принимает добровольно предложенную пищу, хотя он может не испытывать уверенности в том, сможет ли ответить взаимностью. Так и для бедняка предложенные деньги в равной мере соблазнительны, и худшее, что можно сказать о нем, если он примет их, – сравнить его с голодным человеком. Короче говоря, как это часто бывает, честный нрав бедного свечника подчинился беспринципной необходимости. Он взял чек и аккуратно убрал на будущее, когда Ортис, снова помахивавший своей тростью с золотым набалдашником, произнес: «Кстати, Чайна Астер, это пустяки, но давай составим небольшую памятку об этом событии; вреда никакого, а память останется». Так Чайна Астер вручил расписку о выдаче Орхису тысячи долларов по его требованию. Орхис взял ее и тщательно изучил. «Ба, – сказал он, я же сказал, дружище Чарли, что не собираюсь выдвигать никаких требваний». Он разорвал расписку и небрежно добавил: «Составь новую, на четыре года». Так Чайна Астер вручил Орхису расписку о возвращении тысячи долларов через четыре года. «Ты убедишься, что я не потревожу тебя насчет этого дела, – сказал Орхис и убрал записку в свой блокнот. – Больше не думай об этом, друг Чайна Астер, а лучше подумай о том, как выгоднее вложить твои деньги. И не забудь мой совет о спермацете. Расширяй свое дело, а я буду покупать свечи только у тебя». С этими ободрительными словами он вежливо раскланялся и ушел.
Чайна Астер остался стоять там, где они расстались с Орхисом, когда двое пожилых приятелей, не найдя лучшего места, заглянули поболтать в его лавку. После окончания беседы Чайна Астер, как он был в засаленной шапке и фартуке, побежал за Орхисом и сказал ему:
«Друг мой Орхис, пусть небо вознаградит тебя за доброе намерение, но возьми обратно свой чек и верни мою расписку».
«Твоя скромность утомительна, – раздосадовано сказал Орхис. – Я не хочу забирать этот чек».
«Тогда тебе придется забрать его с мостовой, Орхис, – сказал Чайна Астер. Он взял камень и придавил им чек, выложенный на тротуар.
«Чайна Астер, – произнес Орхис, впившись в него взглядом. – Что за болваны зашли в лавку после моего ухода и нашептали тебе в уши, если ты побежал следом за мной и ведешь себя, как еще один болван? Не удивлюсь, если это те двое старых козлов, которых прозвали Старым Простаком и Старым Занудой».
«Да, Орхис, это были они, но не надо обзывать их».
«Парочка хромых старых ворчунов. Старый Простак взял себе в жены мегеру и набрался от нее строптивости, а Старый Зануда еще мальчишкой сломал яблочный ларек, и это обескуражило его до конца жизни. Для сведущего человека, вроде меня, нет лучшей забавы, чем слушать, как Старый Простак долдонит свои желчные старые байки, а Старый Зануда стоит рядом, опершись на палку, крутит седой башкой и все время поддакивает ему».
«Друг Ортис, как можно так говорить о людях, которые были друзьями моего отца?»
«Боже упаси меня от таких друзей, даже если эти старые ворчуны были друзьями Старого Скромника. Я так называю твоего отца, потому что это было его прозвищем. Почему его так прозвали в старину? Я часто слышал от моей матери, летописца нашего города, что эти приятели, вместе со Старым Моралистом, – так называли брюзгливого квакера, который уже помер, – так вот, они втроем приходили в приют для бедняков, когда твой отец оказался там, и говорили ему все то же самое, что говорили Елифаз, Вилдад и Софар бедному старому Иову.[255] Да, утешителями Иова были Старый Простак, Старый Зануда и Старый Моралист, как и у твоего бедного отца. Но были ли они его друзьями? Тогда мне хотелось бы знать, кого ты называешь врагами? Они довели до смерти твоего отца, Старого Скромника, своим бесконечным брюзжанием и укоризнами.
При этих словах Чайна Астер, вспомнивший о прискорбной кончине своего родителя, не смог удержаться от слез. После некоторой паузы Орхис сказал:
«Ну, Чайна Астер, ты самое скорбное существо на свете. Почему бы тебе не посмотреть на светлую сторону жизни? Ты никогда не достигнешь успеха в твоем деле или в чем-либо еще, если не встанешь на светлую сторону в жизни. Темная сторона ведет лишь к погибели».
Потом, притворно тыкая в него тростью с золотым набалдашником, он добавил: «Почему ты не делаешь этого? Почему ты не становишься таким же радостным и оптимистичным, как я? Почему в тебе нет доверия, Чайна Астер?»
«Не уверен, что я это знаю, мой друг Орхис, – серьезно ответил Чайна Астер. – Но возможно, это потому, что я не вытащил счастливый лотерейный билет, как случилось с тобой».
«Чепуха! Еще до того, как я узнал о своей удаче, то был вольным, как жаворонок, и таким же радостным, как сейчас. В сущности, я всегда смотрел на вещи со светлой стороны».
После этих слов Чайна Астер пристально посмотрел на Орхиса, потому что на самом деле, пока ему не выпала случайная удача, Орхиса называли Унылым Страдальцем, у которого случались приступы ипохондрии, когда в дождливый день он жаловался на то, что не может отложить на житье несколько долларов из своего скудного заработка.
«Я скажу тебе, что будет теперь, друг Чайна Астер, – произнес Орхис, указав на чек под камнем и хлопнув себя по карману. – Чек останется тут, если ты так хочешь, но расписка не составит ему компанию. Я слишком дорожу дружбой с тобой, Чайна Астер, чтобы извлекать выгоду из твоего меланхолического припадка. Ты пожнешь плоды моей доброй дружбы».
С этими словами он поспешно застегнул пиджак и убежал, оставив свой чек под камнем.
Сначала Чайна Астер захотел разорвать чек, но, подумав о том, что это будет бесполезно без присутствия заимодавца, он немного поразмыслил, забрал бумажку и вернулся в свою лавку с твердым намерением посетить Орхиса до конца рабочего дня и уничтожить чег у него на глазах. Но случилось так, что когда Чайна Астер явился к своему другу, того не было дома, и после тщетного ожидания Чайна Астер вернулся к себе, хотя и сохранил решимость вернуть чек на следующий день. На следующее утро он собрался снова отправиться к Орхису, и несомненно, обнаружил бы его в постели, ибо после выигрыша в лотерею Орхис стал не
