Сожженые мосты ч.6 (СИ,с иллюстрациями) - Александр Маркьянов

В ту же ночь выстроили систему обороны — перекрылись восемью минными комплексами «Охота», выставили на взгорке удаленный дополнительный пост, а по той дороге, по которой приехали, спецназовцы установили несколько замаскированных датчиков, реагирующих на сотрясение почвы, и способных даже примерно определять тип транспортного средства, вызвавшего это сотрясение. Один из датчиков установили за двенадцать километров от «гнезда».

Управились к утру, последние ушли под масксети уже после того, как взошло солнце, освещая пустыню красивым розовым светом. Днем наверху делать было нечего — можно было только лежать под масксетями, угорая от жары и спать.

В эту же ночь случилось чрезвычайное происшествие на околоземной орбите. Сразу два наблюдательных спутника североамериканской системы наблюдения оказались поврежденными метеоритным дождем, как назло оба были ориентированы на Восток. Для их замены, даже срочной, требовался полет шаттла — то есть как минимум десять суток.

Подполковник сил специальных операций Иван Степанович Тихонов плохо спал уже давно — не мог спать. Такой был организм — четырех, максимум пяти часов было достаточно, чтобы перезарядить батареи, и усталости он совершенно не чувствовал в течении всего дня. В такой ситуации как эта — он много бы отдал за то, чтобы поспать подольше, потому что во сне не чувствуешь жару и не хочется пить. Но нет — проклятый организм сработал как будильник, он проснулся — сразу, как волк, не вставая замер, пытаясь понять, где он? Машина? Афганистан? Лагерь подготовки?

Нет. Персия… Персия так ее мать…

Подполковник осторожно поднялся, достал фляжку и смочил губы — но пить не стал. Пить надо не днем, пить надо ночью — тогда организм успевает усвоить воду, а не выталкивает ее наружу с потом. Прямого солнечного света нет, до заката можно и потерпеть. Подполковник достал из кармана упаковку таблеток в упаковке наподобие упаковки таблеток аскорбиновой кислоты, кинул в рот две, поморщился и проглотил. Микроэлементы, но основа — прессованная соль. Для поддержания солевого баланса в организме. Противно, но привычно…

Окончив с этой мерзостью, подполковник хлопнул себя по боку, проверяя на месте ли пистолет, поднялся. Они спали в кузове на спальных мешках. Если верить часам — до его дежурства осталось чуть больше часа.

Тихонов огляделся, завидел сидящего у самого выхода из наскоро отрытого капонира для машины человека. Это был Араб…

Когда подполковник подошел — Араб молча подвинулся, давая место своему учителю, можно сказать что и крестному отцу в мире спецназа. Говорить не хотелось ни тому ни другому, лица у обоих были серыми от жары…

— Почему все так, господин полковник[69]… - нарушил, наконец, молчание араб.

— Как?

— Страшно.

Подполковник хотел сказать, что по-настоящему страшного он еще и не видел, типичные слова старшего товарища — но осекся. То, что своими глазами видел Араб — довелось видеть очень немногим…

— Расскажи. Легче будет.

— Мы… я и Бесяра — ехали сюда, увидели кое-что. Город… небольшой такой, но современный, какие обычно строят с нуля, понимаете?

Подполковник кивнул, показывая, что понимает.

— Там людей почти не было… то ли попрятались все, то ли сбежали. Там и гимназия была… хорошая, у нас такой не было мы за двадцать километров каждый день ездили, и то такой не было. Там, на крыльце — парта стояла. А у парты — крови море… прямо на все ступеньки… и руки. Детские…

Последние слова Араб произнес, как выплюнул.

Тихонов пожал плечами.

— Здесь еще и не то бывает. Я самый смак то не застал… но старшие рассказывали. Тот, кто взял от кяффиров книгу — тот пошел против Аллаха и должен лишиться руки, которой он взял эту книгу. Если женщина пошла учиться — то ее надо обезобразить, нос отрезать в наказание, уши, могли и грудь отрезать. У нас такое годов до пятидесятых еще встречалось… потом повыбили, конечно, всех этих аллахакбаров, внушили им что хвост-то не надо задирать… а то и лишиться можно. Но такое бывало, да…

— Но почему?

— Почему… Потому что шла война. И сейчас идет.

— А дети то причем?

— Дети… Дети и есть главная цель этой войны. Ты думаешь, война это так, пострелялись и все? Кто выжил тот и прав? Нет… Кто прав — тот все равно победил, убьют одного — правду понесет другой. Какая бы она не была, эта правда. И несут ее — пулей и гранатой, ножом в спину, такое тоже бывает. Тебе не надо рассказывать, что есть два ислама, как две монеты — просто каждый смотрит на свою сторону. И есть кое-что помимо ислама. В свое время — я это еще застал — на Востоке детей в школы в бронированных автобусах возили. Учителям три жалования платили — за работу в экстремальных условиях, кто на Востоке служил — у многих жены учительствовали, больше мужей домой приносили. А почему? Да потому, что мы пацанов да девчонок местных из болота вытаскивали. Вот ты когда смотришь на небо — видишь звезды?

— Ну а как…

— А они — нет. Если ты что-то сделал — ты доволен этим, а они, если что-то сделали — они говорят — это не я сделал, это Аллах сделал, а кто говорит по-другому — тех и убить могут. Потому как это ширк, многобожие. Из этих гимназий, в которые бешеные деньги вбухали — вышли те, кто верит что все — в их руках. Что от них и только от них зависит, как им жить. Они видели, что на небе есть звезды. И они видели дела рук своих. И верили — что этот мир им подвластен. Потому-то у нас муджики, каким здесь самая воля — изгои. Шарахаются, прячутся как крысы по норам, документы меняют…

— А здесь?

— А здесь… заигрались здесь малёхо… Я же вас учил… но надо если, еще повторю. Нельзя сходить с пути, по которому идешь. Нельзя договариваться с врагом ни в чем, даже если это тебе удобно или выгодно сейчас. Нельзя верить, что враг перестанет быть врагом только потому, что ты с ним договорился. Особенно на Востоке. Помнишь поговорку про барана?

— Только стань бараном — а тут и волки встреч?

— Вот-вот. Она самая. Когда мы пришли на Восток — мы сразу сказали, что мы хотим, и начали делать это. Как бы ни было сложно — мы не отступили. Мы не натравливали одних своих врагов на других, как это делают британцы — а воевали и с теми и с другими, как бы ни было больно и страшно. И мы победили…

Араб помолчал. Замолчал и подполковник Тихонов.

— Спасибо, Иван Степанович…

— Да не за что… Может быть, и ты… передашь это, как мне передали. Это очень важно — не забывать.

— Не забуду — твердо сказал Араб.

— А вот то, что ты видел — как раз забудь. Выбрось из головы.

— Хотелось бы…

— Просто выбрось и все. Не было этого. Не задумывайся над тем, почему это произошло — просто забудь.

— Не задумываться… Не получается. Думаю… вот стол этот стоит, вот мясник с топором. Вот дети. А взрослые то где были?

— Где-где… Там же и стояли.

— Но это же их детей…

Подполковник раздосадовано покачал головой.

— Ты так кое-что и не понял. А еще родился здесь. Для них все что происходит — предопределено Аллахом. Русский — возьмет оружие и будет стрелять… а если не будет оружия — с голыми руками бросится, зубами грызть будет. Для русского ничего в этой жизни не предопределено. Поэтому мы — русские.

Подполковник встал с машины, потянулся, насколько это позволяла масксеть.

— Если уж не спишь, иди, дежурь. Может, солнце все глупости из головы вытопит…

Ночь на 07 августа 2002 года.

Персидский залив. Десантный корабль «Адмирал Александр Колчак». Штаб «Флотилии 17»

Вопреки обычаю, требующему от командующего держать свой штандарт на флагмане, командующий флотилией 17 и операцией по зачистке Персидского побережья, адмирал, барон Карл Адольф Пилляр фон Пильхау, дворянин из остзейских родов, один из наиболее опытных и влиятельных адмиралов Российского флота, специалист по нанесению ударов по наземным целям силами флотской авиации и ракетами, держал свой штандарт на «Александре Колчаке», считая, что здесь находится лучше всего оборудованный командный центр, лучший на всех кораблях его эскадры. На «Цесаревиче Николае» находился его старый друг и тоже выходец из прибалтийского дворянства, контр-адмирал, барон Александр фон Унгерн-Штернберг. Он отвечал за авиационное прикрытие группировки от возможного удара по ней со стороны англо-североамериканской эскадры и за нанесение ударов по берегу силами боевой авиации авианосного базирования. Вместе с бароном фон Пильхау на «Колчаке» находился капитан первого ранга Павел Викторович Каляев, исключительно за счет личного мужества, немалых знаний и опыта вошедший в «Клуб молодых офицеров», где большинство составляло потомственные дворяне, и он был даже представлен Государю. Капитан первого ранга Каляев был выходцем из морского спецназа и отвечал за действия ударных группировок в Бендер-Аббасе, это был его сектор ответственности вместе с островом Джазирех-е-Кешм. Было там, на «Колчаке» и немало других офицеров — но я выделяю именно «кап-раз» Каляева, почему — поймете потом. Знали его многие, и потом очень многие раздумывали, как могли его пропустить. Раздумывал об этом и я… да что уж теперь.