Овцы в волчьих шкурах: в защиту порицаемых - Уолтер Блок

И все-таки будет гораздо хуже, если законодательно запретят один из источников самообеспечения для молодого человека, хотя и не самый привлекательный. Несмотря на то что работодатель может быть жестоким, работа — непрестижной, а зарплата —' низкой, лишать ребенка возможности было бы ошибочно. Если существует более привлекательная альтернатива, молодой человек самостоятельно решит, воспользоваться ею или нет, даже если закон предоставляет ему выбор. Если других возможностей нет, закон, запрещающий детский труд, лишит его единственного выбора, хоть и не самого приятного.

В обществе, где действуют законы свободного рынка, работодатель не сможет использовать трудности молодого работника в своих интересах, если понимать под этим то, что он не сможет платить ему меньше его предельного продукта. Как мы могли видеть в главе «Работодатель — жирная капиталистическая свинья», на свободном рынке действуют могущественные силы, которые будут поднимать зарплату до уровня предельной производительности рассматриваемого рабочего.

Молодой человек, ищущий работу, может быть нищим и беспомощным, но в этом нет вины потенциального работодателя. Даже если бы степень нищеты и «отсутствие переговорной силы» рабочего были чрезвычайными и даже если бы наниматель мог «воспользоваться таким положением» (как мы видели, это не тот случай), все равно здесь бы не было вины работодателя. Если уж на то пошло, винить во всем пришлось бы происхождение и воспитание ребенка.

Возникает вопрос: до какого уровня родители должны поддерживать своего ребенка? В принципе родители не имеют каких-либо объективных обязательств в отношении ребенка. Аргумент в пользу обратного (что у родителя есть объективные обязательства содержать ребенка, основанные на добровольном решении или предположительно имеющие контрактную природу) легко оспорить. Рассмотрим следующее рассуждение.

1. Все дети равны в правах, которые им должны предоставлять родители, независимо от того, как они были зачаты.

2. В частности, на ребенка, появившегося на свет в результате изнасилования, распространяется такое же количество обязательств со стороны матери, как и на любого другого ребенка. (Мы исходим из того, что отец-насильник отсутствует.) Как бы мы ни относились к изнасилованиям, ребенок, появившийся в результате подобного преступления, ни в чем не виновен.

3. Добровольное зачатие и воспитание детей не относятся к случаю изнасилования.

4. По этой причине аргумент о наличии у родителя обязательств перед ребенком, вытекающих из добровольности зачатия или «неявного контракта», не может применяться в случае изнасилования. По крайней мере в этой ситуации мать не обладает никакими объективными обязательствами перед ребенком, потому что она изначально не была согласна на зачатие.

5. Все дети, будучи одинаково невинными, несмотря на различные теории «первородного греха», обладают одинаковыми правами, причитающимися им от их родителей. Поскольку (по предположению) все права вытекают из добровольности зачатия, а у детей, рожденных после изнасилования, этот аспект очевидно отсутствует, то у них нет прав, причитающихся им от матери. Ноу них есть такие же права, как и у всех остальных детей. Следовательно, родители не обладают объективными обязательствами по отношению к детям.

Наличие других оснований для возникновения родительских обязанностей перед детьми не является интуитивно очевидным. Кроме добровольного согласия со стороны родителей, ничто не может наложить на них обязательства по отношению к детям. Однако этот аргумент не действует. Отсюда следует, что объективных обязательств перед детьми, присущих родителям, не существует.

«Отсутствие объективных обязательств» означает, что обязательства кормить, одевать, предоставлять жилье (возникающие по рождению, вследствие соглашения и т.д.) распространяются на собственного ребенка не в большей степени, чем на чужих детей или взрослых, которые с ним никак не связаны. Однако это не означает, что родитель может убить своего ребенка. Точно так же, как он не имеет права убивать чужих детей, он не имеет права убивать «своих», или, точнее, рожденных им детей.

Когда родитель возлагает на себя родительские обязанности, он является в каком-то смысле опекуном ребенка. Если родитель желает отказаться от этой добровольно взятой роли или с самого начала не берет на себя подобное обязательство, он полностью волен так поступить. Мать может отдать ребенка на усыновление или по старому обычаю естественного права оставить на пороге церкви или благотворительной организации, занимающейся заботой о детях.

Однако родитель не может спрятать ребенка в дальнем углу дома без еды или отказаться отдавать его на усыновление, дожидаясь, пока он умрет. Такой поступок будет приравнен к убийству — преступлению, которое всегда должно строго наказываться. Родитель, который морит голодом своего ребенка, спрятанного в доме (как будто не совершая насильственного преступления), фактически отказывается от опекунских обязанностей или отвергает родительские связи, которые другие люди были бы готовы взять на себя.

Вероятно, роль родителей в качестве опекунов можно прояснить, включив ее в иерархию гомстединга: ребенок попадает в пространство между животным и взрослым человеком. Если один взрослый помогает другому, он не становится по этой причине владельцем другой личности. Если человек одомашнивает животное, он своими усилиями заставляет животное быть производительным (для человечества) и тем самым может стать его владельцем.

Ребенок — промежуточный случай; им можно «владеть» в рамках принципа гомстединга, но лишь на основе опеки, до тех пор, пока он не будет готов принять ответственность за себя, а именно стать взрослым и независимым от своих родителей. Они могут осуществлять контроль над ним и воспитывать его, продолжая «владеть» им в рамках принципа гомстединга. (В случае с животным или с землей, когда они превращены в собственность, владельцу больше не требуется прилагать усилия, чтобы ими владеть. Он может быть отсутствующим собственником или владельцем животного.) Если родитель прекращает воспитание ребенка и контроль над ним, то он должен передать его на усыновление (если тот слишком мал и беспомощен, чтобы защитить себя сам) или отпустить в самостоятельную жизнь (если ребенок к этому готов).Если родители воспитывали ребенка, предоставляя ему минимальный объем помощи и поддержки, чтобы этого хватало на «владение» в рамках принципа гомстединга, но не более того, и если ребенок находится в сравнительно бедственном положении, то нельзя в этом винить потенциального работодателя. Запрещая работодателю нанимать такого молодого человека, улучшить состояние последнего никак нельзя, можно лишь ухудшить.