Овцы в волчьих шкурах: в защиту порицаемых - Уолтер Блок

Во-первых, работа — это не то, что может принадлежать работнику или кому-либо другому. Работа — это форма проявления торговли между работником и работодателем. Работник выставляет свой труд на продажу, а работодатель покупает его по цене, устраивающей обоих. Говоря о «моей работе», мы выражаемся фигурально.

Работа - это не то, что может принадлежать работнику или кому-либо другому.

Мы привыкли использовать фразы «моя работа», «мой клиент» или «мой портной», но ни одна из этих ситуаций не предполагает обладания. Для начала рассмотрим случай с «моим клиентом». Если воспринимать это выражение буквально, то оно означало бы, что торговец обладает правом собственности на привычки людей, регулярно делающих у него покупки. Он владел бы тем, что клиент регулярно посещает его магазин, и имел бы право возражать в случае, если «его» клиент стал бы пользоваться услугами другого торговца.

Это палка о двух концах. Возьмем ситуацию с «моим портным». Если бы значение этой фразы воспринималось буквально, пришлось бы сказать, что портной не может закрыть свой магазин, переместить его или объявить себя банкротом без разрешения клиентов. Ведь он «их» портной.

Конечно, в обоих случаях ясно, что притяжательное местоимение не указывает на обладание. Ясно также, что ни покупатель, ни продавец не имеют права настаивать на постоянстве деловых отношений — разумеется, за исключением ситуации, когда между ними был подписан долгосрочный контракт. Тогда и только тогда торговец и клиент будут иметь право возражать против прекращения отношений в одностороннем порядке без согласия другой стороны.

Рассмотрим теперь «мою работу». Что имеет в виду работник, говоря, что штрейкбрехер отнимает у него «его работу»? Работник рассуждает так, как будто работа принадлежит ему. Иными словами, он думает, что после определенного времени работа связывает работника и работодателя, как если бы они заключили договор. Однако фактически работодатель никогда не брал на себя контрактных обязательств.

Что если бы один работодатель обвинял в штрейкбрехерстве другого, осмелившегося нанять «его» работника!

Можно полюбопытствовать, как бы отреагировали работники, если бы работодатель перенял их антиштрейкбрехерские настроения. Как бы они отнеслись к тому, что работодатели берут на себя право запрещать увольняться тем, кто уже долго работает на них? Что если бы один работодатель обвинял в штрейкбрехерстве другого, осмелившегося нанять «его» работника! А ведь ситуация абсолютно симметрична.

Становится ясна позиция, утверждающая: люди, добровольно начавшие иметь друг с другом дело однажды, впоследствии вынуждены продолжать иметь дело друг с другом. Какой сдвиг в логике превратил добровольные отношения в строго недобровольные? Наем человека не подразумевает крепостного права над ним, точно так же как работа на нанимателя не дает права на работу. Должно быть очевидно, что работник никак не «обладает» работой. Работа не «его» собственность. Таким образом, штрейкбрехер ни в чем не виновен, когда он получает работу, которой ранее занимался другой человек.

Проблема насилия в отношениях между работниками и штрейкбрехерами — отдельный вопрос. Инициировать насилие запрещено, и когда штрейкбрехеры применяют силу, они заслуживают нашего порицания. Однако инициирование насилия не является их определяющей характеристикой. Когда они применяют насилие, они действуют как отдельные люди, а не как штрейкбрехеры. В конце концов, иногда и молочник может прийти в ярость и совершить агрессию против тех, кто не проявляет агрессию сам. Никто не будет считать это доказательством того, что доставка молока — это дурное по сути занятие. Точно так же незаконное насилие по стороны штрейкбрехеров не делает штрейкбрехерство незаконным.

В последнее время запутанность и несообразность представлений о штрейкбрехерах становятся все более очевидной. Самые ярые обвинители штрейкбрехеров, либералы, недавно оказались в замешательстве. Они пришли к пониманию того, что штрейкбрехеры почти во всех случаях находятся в худшем положении, чем рабочие, которых они замещают. А либералы почти всегда поддерживали бедных рабочих.

Также был поднят вопрос о расизме. Во многих случаях против белых рабочих (членов профсоюза) выставляются чернокожие штрейкбрехеры, мексиканцы — против американцев мексиканского происхождения, японцы — против более высокооплачиваемых американских рабочих.

Ярким примером такой ситуации является конфликт вокруг децентрализации в школьном округе Оушэн Хилл Браунсвилль в Бруклине, Нью-Йорк. РодиМаккой, чернокожий администратор школьного совета, уволил нескольких белых учителей по причине якобы имевших место фактов расистского поведения по отношению к ученикам. В ответ профсоюз «Объединенная федерация учителей», состоящий преимущественно из белых, устроил забастовку во всей образовательной системе Нью-Йорка, включая Оушэн Хилл Браунсвилль.

Чтобы школьный округ Оушэн Хилл Браунсвилль, расположенный в районе с преимущественно чернокожим населением, продолжал функционировать, администратор Маккой должен был найти замену бастующим преподавателям. Он нашел — естественно, это оказались штрейкбрехеры. В результате левые оказались в затруднительном положении: с одной стороны, они неизменно выступали против штрейкбрехеров, а с другой — против расизма «Объединенной федерации учителей». Так что с их стороны было больше разговоров, чем действий.

Очевидно, что репутация штрейкбрехеров была несправедливо опорочена. Занятость не предоставляет работнику каких-либо привилегий собственника по отношению к тому, кто конкурирует с ним за это же рабочее место. Штрейкбрехерство и свободная конкуренция — две стороны одной медали.

31. Передовик

Картина, знакомая нам из сотен фильмов на тему труда: молодой энергичный работник впервые приходит на завод, намереваясь быть эффективным сотрудником. В своем энтузиазме он радостно производит больше, чем остальные — усталые, ссутулившиеся, нездоровые рабочие, проработавшие много лет на заводе. Он «передовик».

Неудивительно, что между нашим активным молодым рабочим и его старшими коллегами возникает антипатия. В конце концов последние оказываются в роли бездельников. По сравнению с его плодовитостью их уровень производства выглядит действительно скромно.

По мере того как молодой работник продолжает усиленно трудиться, он все больше отчуждается от других рабочих. Он становится высокомерным. Со своей стороны, старые работники пытаются относиться к нему с симпатией, но, когда он продолжает стоять на своем, бойкотируют его и подвергают издевательствам.