Черный Лев - Джуд Деверо

– Мне нужно срочно поговорить с лордом Ранулфом.

– Я здесь. Что стряслось? Почему ты путешествуешь без охраны?

– Милорд, – проговорил лакей, усаживаясь на большой камень. Фигуры «черных стражей» и их господина казались еще более зловещими в лунном свете. Но Ходдеру было не до стоахов.

– Она исчезла, – продолжал он, громко пыхтя.

– Кто исчез? Француженка? И скатертью дорога! Вот уж о ком не пожалею.

– Не она. Леди Лайонин.

Ходдер не успел оглянуться, как его схватили за плечи и оторвали от земли. Восемь пар глаз яростно смотоели на него, и коротышка невольно вздрогнул.

– Я не слышал, что было сказано между ними, и не знаю ее планов. Утром она отправилась в деревню с тканями для сервов, но к вечеру так и не вернулась. Я поднял стражу и велел обыскать остров. Мы обшарили все, но ее так и не нашли.

– Едем! – приказал Ранулф. – Хьюго, пусть кто-нибудь присмотрит за багажом. Стража отправляется со мной в Мальвуазен. Ходдер, ты тоже поскачешь с нами. Продолжим поиски.

Они пустили лошадей бешеным галопом. Говорить на скаку было нелегко, и Ходдер сорвал горло от крика, пытаясь переорать конский топот, но Ранулф не знал пощады. Наконец он не выдержал, остановился и пересадил Ходцера на спину Тая, где лакей уже более свободно продолжил рассказ.

Ранулф всегда знал о страсти Ходцера подслушивать, но понятия не имел, насколько преуспел последний в своем искусстве. Почти каждое сказанное в доме слово немедленно доходило до ушей Ходдера. Он и поведал Ранулфу о предательстве Амисии. О письмах, ленте, наглой лжи.

– Но ведь Лайонин не поверила ей?

– Поверила, но не сразу. Она рассердилась, посчитав, что женщина говорит правду, но была уверена, что вы не замышляете против нее зла.

– Как мило с ее стороны, – саркастически пробормотал Ранулф.

Не стоит винить леди Лайонин. Даже я принял бы на веру угрозы той особы, не знай я вас так хорошо.

Ранулф, полуобернувшись, воззрился на камердинера;

– И какие у тебя были причины верить мне, несмотря на все доказательства обратного?

Ходдер пожал плечами:

– Достаточно взглянуть наледи Лайонин и на эту костлявую француженку. Мне ли не знать, к каким женщинам влечет вас!

Ранулф рассмеялся бы, но сейчас было не до веселья.

– Значит, вот почему жена отказалась ответить на мое письмо! Я так и понял, что тут что-то неладно, потому и вернулся домой. Эта женщина – дура, безмозглая дура, если вообразила, будто я пишу слова любви жене, а потом за ее спиной завожу шашни с другой женщиной. Нет, ничего не скажешь, в супружестве есть свои радости, но неприятностей куда больше. Дважды подумай, прежде чем взять себе жену, Ходдер!

Камердинер пришел в негодование, но сдержался и продолжал:

– После вашего визита она казалась немного счастливее, но тут явилась Амисия с новостями.

– Какие новости? Очередные письма?

– Нет, милорд. Она объявила, что носит ваше дитя.

– Мое дитя?! Чтобы мужское семя могло укорениться на столь бесплодной почве?! Но Лайонин ведь не поверила ей?

– Нет. Сказала, что поедет к вам и все узнает сама.

– Первая умная мысль, которую я пока что услышал. Но она не приезжала!

– Приезжала, милорд. Мы с Кейт сопровождали ее в ваш лагерь.

Ранулф ничего не ответил, проклиная упрямство жены, посмевшей отправиться в опасное путешествие по неспокойным дорогам Англии, взяв для защиты только служанку и хилого коротышку-лакея.

Но Ходдер прекрасно понял хозяина и поспешил заверить:

– Мы оделись, как подмастерья. Никто не обращал на нас внимания.

– Но почему же я ее не видел?

– Мы засели на холме у вашего шатра и стали ждать.

– Продолжай, Ходдер! Должны же быть еще причины, по которым жена не только отказалась меня видеть, но и сбежала из дома.

– Она видела Амисию в ваших объятиях, милорд.

– Но этого не могло быть! – запротестовал Ранулф и тут же припомнил тот день, когда Амисия явилась в шатер и ему пришлось выйти, чтобы избавиться от нее. Но она вдруг бросилась ему на шею и поцеловала, а он едва удержался, чтобы не ударить ее. Эта дрянь была ничем не лучше течной суки! В продолжение осады она не раз приезжала в лагерь, и, судя по звукам, не один рыцарь из гарнизона наслаждался ее милостями. Не раз она пыталась соблазнить и Ранулфа, но тот содрогался от омерзения при одном взгляде на нее: длинные тонкие руки, ноющий голос, фальшивые клятвы в любви – все в ней было отвратительно.

На следующий день после бури Ранулф послал гонца во Францию, желая узнать больше о герцоге де Берне. Ответ прибыл только сегодня утром. Герцог действительно плыл на погибшем корабле, но ему было почти восемьдесят лет и он вообще не имел дочерей. По непонятной причине Амисия солгала и в этом. А он не успел обличить самозванку!

Полный дурных предчувствий, Ранулф потребовал от Ходдера продолжать историю.

Ходдер рассказал о последнем визите Амисии. О том, как, по ее словам, король Эдуард заставит Ранулфа жениться на ней, чтобы предотвратить войну с Францией. Изумленный Ранулф не мог понять, как это Лайонин оказалась способна поверить подобным сказкам.

– Ну а дальше? Ты не объяснил, где и почему скрывается моя жена. Ты обыскал все хижины? И долину тоже?

– Да, но ее нигде не нашли.

– Я вытрясу все зубы у нее изо рта, дай срок! Вот только отыщу, и ей не поздоровится, – процедил Ранулф.

– Думаю, ее спрятала эта особа.

– Не понимаю.

– Она не только умна, но и хитра, милорд. Я не сумел подслушать всего, поскольку она прогнала меня из коридора и принялась шептать что-то леди Лайонин. Мне следовало бы понять ее намерения.

Они молча въехали во двор замка. Ранулф попеременно сыпал проклятиями и молился за жену. Изнемогая от тоски и раненой гордости, он ругал ее за недоверие, за то, что посчитала, будто он может изменить ей с такой дрянью, как Амисия. Прокпинал и себя за то, что оставил жену на милость злодейки, а приехав в Мальвуазен, не добился от Лайонин рассказа о причине ее страданий.

Ходдер сообщил еще, что Амисия убеждала Лайонин, будто он, Ранулф, заставит ее ребенка прислуживать сыну Амисии и объявит его бастардом. И наконец поведал, что Амисия предложила ребенку Лайонин титул графа.

Теперь Ранулф лучше понял, чем были вызваны страхи его жены. Она почти ничего не знала о придворных законах. Только отец мог выбрать, какому сыну, пусть даже и приемному, передать титул и богатства. Ребенок не обязательно получал все по праву рождения, что бы там ни утверждала Амисия.

Паром, казалось, почти не двигался с места, переезд продолжался бесконечно, и лица Ранулфа и «черных стражей» все больше мрачнели. Он успел коротко рассказать верным рыцарям о подлости и предательстве, ибо, судя по словам Ходдера, тут был настоящий заговор.