Осколки безумия - Ульяна Соболева

— Только боль заставляет тебя чувствовать, — жестоко сказал мой палач и сжав мои бедра принялся неистово вдалбливаться в мое тело, — боль… сближает тебя со мной. Моя ласка тебе не нужна! Только так. Трахать как шлюху, драть на части, по-другому ты не реагируешь…но я на грани…я близок к безумию. Ты слышишь? Посмотри на меня!

Открываю глаза, и содрогаюсь от красоты его бледного лица.

— Не останавливайся, — едва шевелю пересохшими губами и

чувствую, как его пальцы сжались на моем горле, дыхание перестало попадать в легкие.

— Немного сильнее и ты умрешь…ты это понимаешь?

Его ноздри трепетали, а черные пряди волос упали на лоб, покрытый капельками пота. И я поняла, что полностью принадлежу ему. Хотя, возможно именно в этот момент Ник имел ввиду совсем другое.

Внезапно он сжал пальцы, а я широко распахнула глаза, пытаясь сделать вздох, и в этот момент меня накрыло обжигающей волной. Оргазм разорвал легкие в крике, наполняя их долгожданным кислородом, и я зарыдала, содрогаясь и извиваясь под ним, теряя саму себя, отдавая ему контроль над моим телом и разумом. Позволяя ему решать, когда мне дышать. Я невольно искала его губы, и наконец-то почувствовав их вкус, его язык у меня во рту, захлебнулась от невероятного чувства принадлежности ему. Внутри снова закипал ураган, потому что Ник двигался во мне не переставая, пронзая как насквозь, его твердый и огромный член одинаково дарил как наслаждение так и страдание. Слишком большой, чтобы выдержать такой натиск, и в тот же момент я бы сошла с ума, если бы он остановился. Пусть сминает мою волю жестокими руками, оставляя на моем теле синяки и метки.

Как жадно и неистово он целовал мою шею, царапая клыками нежную кожу, спускаясь ниже, прикусывая соски и снова причиняя утонченную боль, а я рвалась навстречу этим ласкам. Еще и еще. И хотела, чтобы больнее, чтобы жестче, сильнее до бессознательного состояния. Кричала и молила не останавливаться, кричала и просила перестать, кричала, что я его ненавижу, но кричала и кончала…бесконечно…невыносимо. Каждый нерв вибрировал от возбуждения, каждая клеточка жаждала прикосновения. Уверенна, что только с ним такое возможно. Ни с кем другим так не будет. Я обхватила его торс ногами, чувствуя как внутри разливается его семя, жалея, что не могу в этот момент прижать его к себе руками, впечататься в его тело как единое целое.

Полумертвая от наслаждения, сквозь туман, почувствовала, как он отвязал мои руки, как целует мои слезы и гладит волосы. Этой ночью Ник остался в моей постели, и я наконец-то уснула. Пусть обнимает меня крепче. Я зависима от него как от самого губительного наркотика. Я зависима от моей любви. Потому что ничто иное не способно принимать это безумие и эту пытку — быть женщиной Николаса Мокану. Никому другому я бы не позволила. Ему же можно все.

Утром, когда я проснусь в его объятиях, я скажу ему об этом. Я буду ему об этом кричать. Пусть знает, что я люблю его. Вот такого, какой он есть. Больше нет гордости, нет меня самой. Я согласна на все, даже не быть свободной лишь бы засыпать в его руках вот такой растерзанной и опустошенной.

20 ГЛАВА

Только рухнувшая мечта ещё билась, оттягивая время, цепляясь за то, чего уже нельзя было удержать.

Утром я проснулась от глухой тишины. Иногда мешают звуки, а иногда тишина. Вот такая как сейчас. Настораживающая и дикая тишина. Вспоминаю, что было ночью и краснею. Я позволила ему все, позволила так много, после чего меня самой уже не осталось. Ощущение, что меня вывернули наизнанку и взяли даже то, что брать не разрешалось. Я покорилась и отдалась во власть зверя. Боже, я все еще жива после всего что он вытворял со мной и это наверное чудо. Ведь я поверила, когда он сказал, что может меня убить. Поверила, но разве испугалась? Вспоминала блеск лезвия кинжала и содрогалась от того, что не только не боялась, а испытывала мучительное возбуждение от этого риска. Отношения с Ником полны опасности и адреналина, но выдержать их нереально сложно. Синяки на запястьях все еще напоминали о том, как он связал меня, а я выла от наслаждения как собака, которую наказывает любимый хозяин. Потрогала шею, слегка болит, наверняка остались следы от его пальцев. С ужасом понимаю насколько доверила ему свою жизнь, и как легко он мог ее оборвать. Но он пришел ко мне. Наконец-то. Возможно, вот эта его месть вернула нас обратно, где мы были вместе. Ведь он меня любит. Иначе не ревновал бы так дико, иначе не убил бы несчастного француза.

Я с наслаждением стала под колючие струи воды, с осторожностью намыливая истерзанное тело, и улыбаясь как идиотка. На мне следы его безумия, во мне все еще его семя. И я до одури хочу, чтобы ничего не кончалось, я хочу его любого дикого, наглого, циничного. Любого. Мне все равно что он вампир, я не хочу свободы, не хочу чтобы он оставлял меня. Если любовь заставляет наслаждаться даже болью, то я люблю его. Какое глубокое слово по отношению к тому что я чувствовала. Нет еще уверенности, но появилось то самое красивое ощущение бабочек внизу живота и от мыслей о нем захватывало дух. Вспоминаю его взгляд и сердце бьется быстрее и жить хочется. И никакой нежности между нами. Она и не нужна. Ник прав во всем, я хотела именно зверя, в подсознании, где-то очень глубоко я жаждала его таким, какой он есть. И никаких правил.

Насухо вытерлась полотенцем, оделась и спустилась вниз. Мне хотелось есть. В желудке урчало и клокотало. Сегодня меня не разбудили, и я бессовестно проспала до полудня. Помнила только, что заснула у него на плече, обвивая руками и ногами, наслаждаясь его запахом.

Позавтракав в одиночестве, я вышла в залу. Опять почувствовала странную тишину. И вдруг поняла — в доме почти нет охраны. Вот этих молчаливых, вечно снующих, как тени, фигур в темной одежде. Они всегда незримо присутствовали во всем доме, а сейчас никого из них не осталось. Даже слуг стало меньше. Постепенно из глубины поднималось чувство тревоги, не подающееся контролю. Я услышала голоса и резко повернула голову на звук. Несколько носильщиков выносили из дома чемоданы моего мужа.

— Куда вы это несете?

Окликнула я их, они удивленно на меня посмотрели:

— Господин Мокану уехал сегодня утром в аэропорт и приказал паковать оставшиеся вещи.

— Уехал?

Я не понимала…пока еще совершенно ничего не понимала.

— Да.

— А мои вещи?