Пушкиногорье - Семен Гейченко

Школьники мужают здесь не только физически, но и духовно. Они накапливают в заповеднике материалы для своих школьных сочинений, кружков, музеев, уголков, в которых работают в зимний учебный период, углубляют знания русской природы, творчества великого поэта, в музее-заповеднике они знакомятся с произведениями изобразительного искусства, которыми особенно богаты Тригорское и Петровское.

В благодарность за труд научные сотрудники заповедника читают ребятам лекции, проводят экскурсии, беседы, совершают прогулки по памятным местам, местам боевой славы Пушкиногорья. Всем «доброхотам» мы дарим в благодарность пушкинские сувениры, книги, Почетные грамоты. Все они, уезжая к себе на родину, повторяют слова Пушкина:

Но там и я свой след оставил.Там, ветру в дар, на темну ельПовесил звонкую свирель.

Бессмертна любовь людей к Пушкину. Его любят все, все, все! Я не раз видел: входят утром в заповедник люди усталые. Но когда уходят, такие светлые у всех лица. Когда гитлеровцев вышибли из Михайловского, вышел номер «Правды». В передовой было написано: «Мы удвоим вникание к месту, где реют тени великих людей, творцов русской культуры». Мы должны сделать, чтобы этому реянию светлой тени ничто не мешало. Пушкин всегда современен и велик. Гоголь когда-то сказал, что Пушкин — это русский человек в конечном его развитии.

С большой любовью готовится наш советский народ к каждой большой пушкинской дате — достаточно вспомнить 1937-й год — столетие со дня трагической гибели великого поэта, или 1949-й — год стопятидесятилетия со дня его рождения, или 1974-й, когда на Пушкинский юбилейный праздник в Михайловском на Большой поляне собралось более 100 тысяч человек. А торжественное заседание проходило в Кремлевском Дворце съездов при переполненном зале. В проведении этих дат принимали участие все деятели нашей культуры — прозаики, поэты, художники, актеры, работники музеев и издательств. Сколько было создано новых Пушкинских музеев, выставок, поставлено памятников, издано книг.

В февральские дни 1987 года — 150-летие со дня смерти великого поэта. Мы уверены, что ни один писатель, художник, композитор, ни один культурный человек не останется равнодушным к наступающему памятному Пушкинскому дню. Ибо величание Пушкина, светлая память о нем — это святое дело для всех нас.

Уроки в Михайловском

Сто пятьдесят лет назад, в феврале 1837 года, перестало биться сердце великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина.

С тех пор его могила в Михайловском стала местом народного паломничества.

Три раза в году — в феврале, июне и августе — аккуратно и заблаговременно получаю я из Пушкинского заповедника приглашения на михайловские праздники. Два праздника, вполне скромные, отмечаются нелюдно: это августовский — день приезда поэта в ссылку в псковский край и февральский — день светлой печали. В приглашении ежегодно так и указывается: 10 февраля в 14 часов 45 минут в бывшем Святогорском монастыре возложение венков на могилу великого поэта. Это час смерти Пушкина…

Много лет назад, когда Семен Степанович Гейченко вводил эти праздники в обиход, мысль его сама по себе была простой: привлечь как можно более широкий круг деятелей культуры, литературы и искусства к жизни заповедника, привлечь настолько тесно, чтобы они приросли к нему душой. И теперь сотни две приглашений он пашет сам и зовет людей известных, уважаемых, с которыми связан многолетними профессиональными отношениями. Это и Ираклий Андроников, и академик Михаил Алексеев, и поэт Михаил Дудин, и певец Иван Козловский, и художники Андрей Мыльников, Василий Звонцов, Алексей Соколов.

А дело-то оказалось и впрямь полезным, традиция — живучей и весьма восприимчивой. Не только знаменитости, но и ученые-пушкинисты, литературоведы, критики, писатели, художники-иллюстраторы, фотомастера из Москвы, Ленинграда, Киева, Риги, Таллина едут на эти праздники охотно, участвуют в научных конференциях, выступают с докладами, дискутируют, показывают новые фотоработы, графику, живопись. А с годами действительно привязываются к пушкинским местам, становясь неистовыми ревнителями, друзьями заповедника, искренними и преданными. И все работающие в Михайловском постоянно ощущают освежающую струю новых мыслей и веяний, связанных с пушкинской лирикой, жизнью, творчеством. Оттого и сама научная работа здесь имеет уровень высокий, в ней нет и налета провинциализма. Во всем видна осведомленность, широта знаний, смелость мысли, глубина и трепетное отношение к поэзии Пушкина.

В отличие от февральского и августовского праздник июньский шумный, многолюдный. Случается, что тысяч до ста собирает он на «поэтической поляне» в Михайловском. Да и «придуман» он не Гейченко, а окрестными крестьянами, собравшимися здесь в столетнюю годовщину поэта.

Простые люди, «на слух» из уст в уста передававшее стихи и песни Пушкина, обрадованные вестью о дозволенном поминании поэта, отложили свои тяжкие заботы о хлебе насущном и под, малиновый гул святогорских колоколов майским утром 1899 года хлынули в Михайловское. И любовью своей к Пушкину немало напугали господ, оторопело смотревших на величаво-скорбные лица крестьян.

Веселый июньский день пушкинской поэзии вернулся на михайловские поляны Всесоюзным праздником поэзии. Пушкинские дни стали значительным событием во всей нашей духовной жизни и своеобразной народной приметой начала летней поры в российской средней полосе, как полный светодень, как тополиный пух, как мягкая теплая ночь, прогретая июньским солнцем. Своим поэтическим слиянием с природой, когда одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса, эти Пушкинские дни особенно дороги нам, милы душе нашей…

Казалось бы, нехитрое дело вернулось в жизнь, а не заметив того, мы с июньскими днями, несомненно, открыли новые душевные начала в поэзии Пушкина. Они обновили наше восприятие, чувства, обогатили нас.

Михайловские праздники — февральский, июньский, августовский — у всех на виду. Они самая что ни на есть живая жизнь, открытая телекамерами для миллионов людей. Известных поэтов, писателей, приезжающих на Пушкинские торжества, смотрит и слушает вся страна. Только вот зачинщика-то всего этого почти никогда в кадре телекамер не видно… Он держится в сторонке. Ему бы катился праздник, яркий, вдохновенный, и шумела бы празднично, ярмарочно, как мечтал когда-то Пушкин, народная толпа, возбужденная словом пиитов…