Колодец тьмы - Маргарет Уэйс

— А что служит основанием для твоей уверенности? — спросил Верховный Маг, поскольку слова Эваристо не до конца убедили его.

— Хотя бы то, что Сильвит является доверенным лицом Защитника Божественного. Эльфы не питают любви к магии Пустоты. Если уж на то пошло, они еще сильнее настроены против нее, нежели мы, люди. Эльфы почитают жизнь, все формы жизни, а магия Пустоты для обретения силы требует принесение жизни в жертву. Уверен: если бы Сильвит увидел рисунок принца, он бы переполошился еще больше моего.

— И можешь не сомневаться, он нашел бы способ воспользоваться любопытством принца в интересах эльфов. Так что порадуемся тому, что он не увидел рисунка.

Рейнхольт постукивал пальцами по крышке стола. Его взгляд снова и снова возвращался к небрежному детскому рисунку, чреватому ужасными последствиями.

— Если не Сильвит познакомил малолетнего принца с этим рисунком, тогда кто же?

— Трудно сказать. Его высочеству предоставлена почти полная свобода. Он в дружеских отношениях с Даннером, дворфом из Пеших.

Рейнхольт покачал головой.

— Я достаточно хорошо знаю Даннера. Этот рисунок вызвал бы у него отвращение.

— Тогда, возможно, солдаты. Принц проводит в их обществе немало времени. Возможно, кто-то из солдат является тайным адептом, — неуверенно произнес Эваристо. — Их ремесло тесно связано со смертью.

— Допустим.

Рейнхольт выглядел почти спокойным, если не считать негромкой барабанной дроби, которую он выбивал по столу пальцами. Эваристо молчал. С его мокрой одежды на пол продолжали капать редкие капли.

— Мы должны узнать, каким образом принц познакомился с этим рисунком. Ты не имеешь права расспрашивать его высочество. Но мне думается, ты бы мог задать кое-какие вопросы его другу, этому мальчику для битья. Кстати, как его зовут?

— Гарет. Боюсь, мои вопросы только разбудят его любопытство.

— Этого не избежать.

— А если он сам начнет меня расспрашивать? Гарет — смышленый мальчик.

— Ответишь ему честно. Ложь ни к чему хорошему не приводит. Но не вдавайся в подробности. Как ты думаешь, он тебе скажет правду?

— Обычно он не склонен лгать. Но если его высочество приказывает Гарету солгать или придумать какую-нибудь историю, тот всегда подчиняется. Он обожествляет принца.

— Тем хуже для него. И все же, мы должны надеяться на лучшее. Стоит ли нам посвятить камергера принца в наши замыслы? У него мог бы оказаться доступ...

— Ни в коем случае, ваша милость, — кратко ответил Эваристо.

— Полагаю, ты прав. Чем уже круг знающих, тем лучше. Вряд ли мне стоит тебе напоминать, что об этом ты не должен рассказывать никому, даже своей жене.

— Я не скажу ни слова, — ответил Эваристо, которого снова пробрала дрожь.

— Сегодня вечером я приглашен на обед к его величеству. Надеюсь, к тому времени ты сможешь рассказать мне о результатах разговора. Естественно, соблюдая осторожность. До того, как в зале зажгут свечи, я буду находиться в Королевской библиотеке. Там и встретимся.

Эваристо отправился выполнять поручение Верховного Мага, вовсе не уверенный в успехе. Он с удовольствием отложил бы это поручение до завтра, но Высокочтимый Верховный Маг произнес «сегодня вечером» таким тоном, который не допускал возражений. Эваристо молил богов, чтобы застать Гарета одного.

Либо боги вняли молитвам учителя, либо ему просто повезло. Гарет стоял у окна в классной комнате один. Сложив руки на груди, он глядел на дождь.

— Гарет, — негромко, чтобы не испугать мальчика, обратился к нему Эваристо. — Можно мне с тобой немного поговорить?

Мальчик отвернулся от окна. Лицо его было бледным, глаза — измученными.

— Вам уже лучше, учитель? — также тихо спросил он.

— Да, мой мальчик, — ответил Эваристо. Он сел. — Где его высочество?

— Пошел к своей лошади. Ему нужно трижды в день натирать ей ногу особой мазью.

Эваристо с облегчением кивнул.

— Я опасался, Гарет, что утром напугал вас обоих. Мне хочется извиниться за это. Конечно же, я не хотел ни пугать, ни обижать кого бы то ни было. Меня просто несколько взволновал рисунок принца.

— А почему, учитель? — удивился Гарет. — Что плохого в этом рисунке?

— Я расскажу тебе, Гарет. Но вначале я хочу, чтобы ты кое-что мне рассказал. Где принц мог увидеть этот рисунок? Мне думается, он откуда-то его скопировал. Может, из какой-нибудь книги? Или ему показал эти кружочки кто-то из живущих в замке?

— И что, у того человека будут неприятности? — упавшим голосом спросил Гарет.

— Нет, мне просто хотелось бы поговорить с тем человеком, — ответил Эваристо, избегая отвечать напрямую.

— Знаете, учитель... никто ему рисунка не показывал.

— Неужели? — Эваристо сжал губы.

Он только сейчас заметил на руке Гарета свежую царапину.

— Его высочество приказал тебе не говорить об этом?

— Нет, учитель, — сказал Гарет, выдержав взгляд Эваристо и не дрогнув.

— Гарет, — мягким тоном произнес Эваристо. — Я не хочу утверждать, что ты лжешь, но я отлично знаю, что его высочество не мог придумать этого рисунка сам.

— Но он действительно его сам придумал, учитель! — возразил Гарет. — Он сказал, что все это возникло у него в уме, когда он держал Камень Владычества.

Эваристо пристально глядел на мальчика.

— Ты говоришь мне правду, Гарет? Он действительно так сказал? Пойми, это очень важно. Намного важнее, чем ты можешь себе представить.

— Это правда, учитель, — подтвердил Гарет, у которого дрожала нижняя губа.

— Я тебе верю, — сказал Эваристо, стараясь ободряюще улыбнуться.

Он нежно погладил мальчика по волосам, желая успокоить. Я тебе верю, мысленно повторил он. Да помогут боги всем нам!

— А в чем дело, учитель? — спросил Гарет. — Я не понимаю.

Ложь ни к чему хорошему не приводит. Так сказал Высокочтимый Верховный Маг. Однако Эваристо не видел ничего хорошего и в том, чтобы рассказать десятилетнему мальчишке голую, неприкрашенную правду. Верховный Маг явно предвидел эту ситуацию. Эваристо чувствовал всю щекотливость своего положения. Одно лживое слово — и они все покатятся в пропасть. Он боялся этого. Он нуждался в совете. И потому уклонился от прямого ответа.

— Помнишь, как не так давно ты произнес одно слово, и я сказал тебе, что это — не самое лучшее слово и что тебе не следует употреблять в разговоре ни его, ни подобные слова? Помнишь?

— Да, учитель.

— Так вот, этот рисунок — нечто похожее на то слово.

— В самом деле? — спросил крайне ошеломленный Гарет.

— Ты должен верить мне, Гарет, — сказал Эваристо, надеясь, что голос не выдает его беспомощности. — В жизни есть такие вещи, которые детям просто не понять. И рисунок — одна из таких вещей.