Брокер - Джон Гришэм

— Отец отдаст деньги, — заверил он жену.

— О деньгах побеспокоимся потом. Он в опасности?

— Думаю, да.

— Ладно, какой первый шаг?

— Позвони в контору и скажи, что я в постели с гриппом.

Каждая деталь их разговора была зафиксирована с помощью микрофона, встроенного агентами МОССАДа в люстру, расположенную над тем местом, где они сидели. По проводу сигнал попадал в передатчик, расположенный на чердаке, а оттуда транслировался на высокочастотный приемник, который находился в полукилометре от дома в редко используемой конторе розничного магазина, недавно снятой на шесть месяцев каким-то господином из округа Колумбия. Там техник два раза прослушал разговор и затем быстро отправил его по электронной почте своему полевому агенту в посольстве Израиля в Вашингтоне.

После того, как Бэкман исчез из Болоньи более двадцати четырех часов назад, жучки, внедренные вокруг его сына, проверялись еще более тщательно.

Электронное послание в Вашингтон завершалось словами: «ДБ возвращается домой».

К счастью, Нил в разговоре с Лизой не упомянул имени Джованни Ферро. К сожалению, он назвал два из трех отелей — «Мариотт» и «Шератон».

Возвращению Бэкмана дали высший приоритет. Одиннадцать агентов МОССАДа находились на Восточном побережье, всем было немедленно приказано сосредоточиться в округе Колумбия.

С помощью щедрых порций вина и шампанского Джоэлу удалось поспать несколько часов над Атлантикой. Когда самолет в 16.30 приземлился в аэропорту Кеннеди, с отдыхом было покончено, над Джоэлом вновь нависли неуверенность и необходимость оглядываться через плечо.

На паспортном контроле он сначала встал в гораздо более короткую очередь для граждан США. Хвост, тянувшийся к окошку для прочих, производил впечатление. Потом он спохватился, оглянулся и, бросая беззвучные проклятия, поспешил в очередь для иностранцев.

Как можно быть таким дураком?

Одетый в форму толстошеий парень из Бронкса орал пассажирам, чтобы они выстраивались по этой, а не по другой линии и делали это как можно живее. Добро пожаловать в Америку! По некоторым вещам он совсем не соскучился.

Офицер на паспортном контроле нахмурился, глядя на паспорт Джованни, но ведь такой же была его реакция и на паспорта других. Джоэл внимательно следил за ним из-под дешевых солнцезащитных очков.

— Не могли бы вы снять очки? — попросил офицер.

— Сертаменте, — громко сказал Джоэл, желая подтвердить свое итальянское происхождение.

Он снял очки и сморщился, будто его ослепило, затем стал тереть глаза, в то время как офицер пытался изучить его лицо. Затем нехотя проштамповал паспорт и, не говоря ни слова, вручил его владельцу. Декларировать ему было нечего, и на таможне на него едва взглянули. Джоэл стремительно пересек здание терминала и нашел очередь за такси.

— Вокзал Пени, — сказал он. Водитель напоминал Фарука Хана, самого младшего из трех, совсем еще юношу, и, глядя на него с заднего сиденья, Джоэл крепче прижал к себе портфель.

Двигаясь против потока в час пик, они доехали до вокзала за сорок пять минут. Он купил билет на поезд компании «Амтрак» в округ Колумбия и в 19.00 отбыл из Нью-Йорка в Вашингтон.

Такси остановилось на улице Брэндивайн на северо-западе Вашингтона. Было почти одиннадцать, и окна большинства шикарных домов были темны. Бэкман договорился с водителем, который уже откинулся на сиденье и был готов вздремнуть.

Когда раздался звонок в дверь, госпожа Пратт была в постели, тщетно пытаясь уснуть. Она схватила халат и заспешила вниз по лестнице. Ее муж обычно спал на первом этаже, в основном потому что храпел, а также потому что много пил и страдал бессонницей. Она полагала, что звонил именно он.

— Кто там? — спросила она по домофону.

— Джоэл Бэкман, — раздался ответ, и она решила, что кто-то пошутил.

— Кто?

— Донна, это я, Джоэл. Клянусь тебе. Открой дверь.

Она посмотрела в глазок и не смогла узнать незнакомца.

— Одну минуту, — сказала она и побежала на первый этаж, где Карл смотрел новости. Минуту спустя он был у двери, на нем был спортивный костюм от Дьюка, в руках — пистолет.

— Кто там? — прокричал он в домофон.

— Карл, это я, Джоэл. Опусти пистолет и открой дверь.

Голос нельзя было перепутать. Он открыл дверь, и в его жизнь вошел Джоэл Бэкман, чтобы возродить старые кошмары. Не было ни кивков, ни рукопожатий, ни улыбок. Пратты внимательно изучали его: выглядел он совсем по-другому — исхудал, волосы темнее и короче, одет странно. От Донны он услышал:

— Что ты здесь делаешь?

— Хороший вопрос, — сказал Бэкман холодно. У него было преимущество, потому что имелся план. Ему удалось застигнуть их врасплох. — Не мог бы ты опустить пистолет?

Пратт положил пистолет на край стола.

— Ты разговаривал с Нилом? — спросил Бэкман.

— Весь день.

— Карл, что происходит? — спросила Донна.

— Я точно не знаю.

— Мы можем поговорить? Я здесь именно ради этого. Больше не доверяю телефонам.

— Поговорить о чем? — настаивала она.

— Донна, не могла бы ты приготовить нам кофе? — мило попросил Джоэл.

— Катись к черту!

— Ладно, кофе вычеркнем.

Карл тер подбородок, пытаясь оценить ситуацию.

— Донна, нам надо поговорить наедине. Старые дела фирмы. Потом я дам тебе краткую сводку.

Она пробуравила обоих взглядом, в котором читалось: «Чтоб вам провалиться!» — и затопала вверх по лестнице. Они вошли в кабинет. Карл спросил:

— Хочешь выпить?

— Да, чего-нибудь покрепче.

Пратт подошел к расположенному в углу бару и налил две двойные порции односолодового виски. Протянул Джоэлу стакан и, даже не пытаясь выдавить улыбку, произнес:

— Будем.

— Твое здоровье, рад видеть тебя, Карл.

— Уверен в этом. Ты не должен был видеть никого в ближайшие четырнадцать лет.

— Считаешь дни?

— Мы все еще чистим за тобой, Джоэл. Пострадало много хороших людей. Мне жаль, но Донна и я не горели желанием тебя видеть. Я думаю, в этом городе не так уж много людей, которые захотели бы тебя обнять.

— Большинство хотели бы меня пристрелить.

Карл настороженно посмотрел на пистолет.

— Мне на это наплевать, — продолжал Бэкман. — Конечно, я хотел бы вернуться назад и кое-что изменить, но у меня нет такой роскоши. Теперь я спасаю свою жизнь, Карл, и мне нужна помощь.

— А если я не хочу в этом участвовать?

— Не могу осуждать тебя за это. Но сделай мне одолжение, очень большое одолжение. Помоги мне сейчас, и, клянусь, я никогда больше не появлюсь на твоем пороге.

— В следующий раз я буду стрелять.

— Где сенатор Клейберн? Скажи мне, что он еще жив.

— Да, вполне. И тебе повезло.

— Как?

— Он здесь, в Вашингтоне.

— Почему?

— Холлис Мейплес выходит на пенсию, проведя сотню лет в сенате. Сегодня вечером у них прощальная вечеринка. Все старики в городе.

— Мейплес? Он был в маразме еще десять лет назад.

— Значит, теперь он в глубоком маразме. Он с Клейберном был неразлейвода.

— Ты говорил с Клейберном?

— Да.

— И?..

— Это будет непросто. Его воротит от одного твоего имени. Он готов пристрелить тебя за измену родине.

— Не важно. Скажи ему, что он может стать посредником в сделке, благодаря которой почувствует себя настоящим патриотом.

— Какой сделке?

— Карл, у меня есть программное обеспечение. Полный пакет. Этим утром я забрал его из ячейки банка в Цюрихе, где оно пролежало больше шести лет. Ты и Клейберн завтра утром придете в мой номер, и я его вам покажу.

— Мне совсем не хочется его видеть.

— Нет, хочется.

Пратт заглотнул пятьдесят граммов виски. Опять подошел к бару, вновь наполнил стакан, принял еще одну дозу, затем спросил:

— Где и когда?

— «Мариотт» на Двадцать второй улице. Номер пять-двадцать. В девять утра.

— Джоэл, почему? Почему я должен участвовать?

— Одолжение старому другу.

— Я ничем тебе не обязан. И старая дружба осталась в далеком прошлом.

— Карл, пожалуйста. Приведи Клейберна — и завтра к полудню ты будешь свободен. Обещаю, ты меня больше никогда не увидишь.

— Звучит заманчиво.

Он попросил водителя не спешить. Они проехались по Джорджтауну, вдоль Кей-стрит с местами сборищ студентов колледжей, ночными ресторанами и барами, заполненными ведущими веселую жизнь людьми. Было 22 марта, приближалась весна. Температура держалась около двадцати градусов, и студенты стремились даже в полночь оставаться на улице.

Такси замедлило ход на пересечении Первой и Четырнадцатой улиц, и вдалеке, на Нью-Йорк-авеню, Джоэл мог видеть здание своего старого офиса. Где-то там, на верхнем этаже, он когда-то правил в собственном маленьком царстве, где вассалы следовали за ним по пятам, готовые сорваться с места по первой его команде. Ностальгии у него не было. Вместо этого он испытывал сожаление о бездарно прожитой жизни, потраченной в погоне за деньгами, на подкуп друзей, покупку женщин и всех тех игрушек, которые должен иметь большой воротила. Они поехали дальше, мимо бесконечных офисных зданий, с одной стороны чиновники, с другой — лоббисты.