Богатые наследуют. Книга 2 - Элизабет Адлер

ГЛАВА 51

1919, Франция

Из большой гостиной в Numéro Seize вынесли обветшавшие столики и стулья, которые казались вполне приличными при свете свечей в годы войны, и она превратилась в изысканный дорогой интимный серебристо-голубой вечерний клуб. Посетителей теперь развлекало что-то вроде кабаре – были приглашены исполнительницы из лучших мюзик-холлов Парижа; они танцевали под музыку великолепного джазового оркестра, специально выписанного из Нью-Йорка. Появился новый сверкающий коктейль-бар, который мог поспорить с баром «Ритц» – белая кожа, хром, большие зеркала, – все это было синонимом шика. Но тихая уютная библиотека и элегантная официальная столовая сохранились прежними. Поппи по-умному удалось угодить вкусам разных поколений – старым клиентам и молодежи, помнившей ее доброту в годы войны. Но только теперь, конечно, цена возросла вдвое против прежней. Мужчина должен был быть очень, очень богат, чтобы иметь доступ в Numéro Seize.

Поппи заново отделала и ферму в Монтеспане – она должна была стать домом для Рогана. Дело было вовсе не в новых занавесках – она должна была изобрести прошлое. Она купила множество старинных английских вещей, чтобы потом сказать Рогану, что они перешли к ней из дома семьи его отца; она накупила серебряных рамок для фотографий и обегала магазины в поисках снимков с изображениями анонимных лиц, которых она собиралась назвать его родственниками; она заставила книжные полки его только что обставленного кабинета редкими книгами, собираясь сказать ему, что это книги из коллекции его отца. Поппи также приобрела вещи, которые должны были якобы напоминать ему об отце – старая перьевая ручка, которую он будто бы любил, тяжелые карманные часы – они должны были стать «дедушкиными»; фамильное золотое кольцо. Она даже раскопала где-то красивое старое седло в духе дикого Запада – она скажет, что оно принадлежало ее отцу, когда тот жил в Калифорнии. И в ее сознании они превратились в фамильное наследие Рогана.

– Для женщины без прошлого, – сказала полувосхищенная, полускорбная Нетта, когда осматривала новый Монтеспан, – ты создала изумительную иллюзию.

– А почему бы нет? – гордо спросила Поппи. – Почему Роган должен быть лишен воспоминаний – только из-за того, что он не знал своего отца? Что он умер?

Нетта встревоженно взглянула на нее – она боялась, что Поппи сама начинает верить всем этим историям.

– Но ты ведь знаешь, что он не умер, – сказала она тихо. – Между прочим, я видела Франко в прошлом месяце в Марселе.

Она не собиралась говорить это Поппи, но как-то надо было вернуть ее к реальности.

Колени Поппи ослабели; даже после всех этих лет одно упоминание имени Франко заставляло ее сердце так же бешено колотиться, как у молоденькой влюбленной девочки.

– Как он выглядит, Нетта? – прошептала она.

– Старше. Он теперь совершенно седой. Выглядит усталым, худой и беспокойный. Он окружен телохранителями, говорят, у него даже дом бронированный. Он…

Она собиралась сказать, что все его ненавидят, но Нетта не вынесла бы, если бы причинила боль Поппи.

– Он очень опасный человек, – сказала она мрачно.

– Но почему, Нетта? – спросила грустно Поппи. – Почему он не может быть таким, как все остальные мужчины?

Но она сама знала ответ.

Нетте пришлось признать, что, когда Роган приезжал на каникулы и по праздникам в Монтеспан – было ли это к лучшему, или к худшему? – Поппи удалось сотворить чудо. Мальчик держал в руках часы, про которые сказали, что их носил его дедушка, словно святую чашу Грааля.

– Я всегда буду дорожить ими, мама, – прошептал он благоговейно. – Спасибо, что ты дала их мне.

А когда она дала ему золотое кольцо, он надел его с гордостью на мизинец, радуясь при мысли, что оно принадлежало его английской семье, и заставляя Поппи нервничать, когда говорил об их генеалогическом дереве.

Роган любовно рассмотрел каждую книгу из «коллекции его отца», восторгаясь их красотой и очарованием старины.

– Наверное, они стоят целое состояние, – восклицал он восхищенно. Он разглядывал лица на семейных фотографиях, ища в них сходство с собой – и находя его.

– Мне кажется, у меня глаза бабушки, – говорил он Поппи. Или:

– Мои волосы – от тебя или от дедушки?

– Ты совсем как твой отец, – говорила она ему твердо, благодаря Бога за то, что это было не так.

Когда Роган проявил интерес к фермерскому хозяйству, она купила новые акры земли для него; когда он сказал, что увлекся астрономией, она купила ему огромный телескоп; когда ему захотелось лодку, собаку, маленький пейзаж импрессионистов, которыми он восхищался, – все это было куплено немедленно.

– Я уже боюсь говорить, что мне чего-нибудь хочется, – шутя жаловался Роган. – Потому что я знаю: ты мне это купишь. Ты так добра ко мне, мама.

– Пустяки, – весело отвечала Поппи. – У меня не было возможности баловать тебя все эти годы… Вот я и даю себе волю.

– Я никогда не брошу тебя, – сказал Роган серьезно. – Ты долго была так одинока… Но придет день, когда я буду заботиться о тебе.

Поппи прислушивалась к советам финансистов и банкиров, которые были ее клиентами, и одни только инвестиции сделали ее очень богатой. А ведь у нее был еще и Numéro Seize с его огромными доходами, и наконец Поппи поняла, что стала теперь очень богатой женщиной. Но все еще не такой, какой собиралась стать. Ее нигде не афишируемые участки земли начали окупаться. Она уже продала два из них – с огромной выгодой – на окраине Парижа, где строились новые фабрики. Конечно, она продала не все земли, которые они просили, придержав пока часть из них в расчете на то, что фабрики будут расширяться, и тогда она запросит еще более высокую плату. Франко хорошо обучил ее!

Когда Роган привозил в Монтеспан своих друзей на школьные каникулы, она проводила с ними на ферме все свое время, посылая их на рыбалку или помогать собирать сено в стога, и кормила их вкусной обильной едой. Когда он уезжал, она оставалась с Неттой и Лючи, который теперь носил на лапках четыре кольца с драгоценными камнями.

– Ты тоже должен разделить нашу судьбу и удачу, – говорила она, а потом, воодушевившись, набрала номер телефона Балгари в Риме и заказала для него новую клетку.

– Золотую, – объяснила она. – Как дворец Шехерезады. Я хочу, чтобы он был просто сказочным. И неважно, сколько это будет стоить.

Поппи хотела, чтобы у Лючи было все самое лучшее – ведь он принес ей удачу. Но себе она купила лишь несколько простых украшений с драгоценными камнями.

– Настали лучшие времена, – говорила она попугаю, когда он терся своей мягкой головкой о ее шею. – И мы заслужили их, ведь правда, Лючи?