Беременная для Зверя (СИ) - Росс Эллен

Но не так, как было по плану. Она же, сука, мне в мозги вкрутилась. Как саморез. Под самую шляпку. Если вырвать — то только вместе с долей моей плоти.

Теперь понесла. Как и я хотел.

Нетронутая. Неприкосновенная. Потраханная — да. Но какая баба ходит не продырявленной всю свою жизнь?

Я же о ней — постоянно. Заботой. Условиями. Ни словом, ни делом другим не позволяю тронуть.

Всех загрызть готов. Сам. Большего и не надо.

А этот… «друг» рядом. Приглядывает. Тормозит. Остужает, когда на грани. Когда сам не знаю — то ли убить заразу, то ли утрахать так, чтобы кончала с моим именем.

— Он давно Пороха знает и бабу его — мать дочки — знал. С одного района, — снова говорит пленник.

Говорит и говорит.

Одно к одному — фактами сыплет.

Когда затыкается, моя голова напичкана под самую завязку — ещё немного, ещё хотя бы одно слово — и лопнет. Разнесёт на ошмётки.

— Менты Пороха много лет назад, знаешь, почему не взяли? Потому что хач помог ему скрыться, — заявляет с радостью пленник. — Не знал, что он был так близко?

Ещё одно полено — в костёр ненависти и злобы.

Перебираю ворох фактов о Ризване — знаю много. Но не всё. Были пробелы. Не лез в подноготную к тому, кого едва ли не братом считал. У каждого есть чёрные дыры, в которых утонуть можно.

Но лучше бы сунул нос. Чтобы знать, кто передо мной. Рядом. Постоянно. Может, потому и не получается с Порохом разделаться — Ризван ему всё сливает. До капли последней.

Если так, то Малая в опасности.

Нет.

Хохочу. Как сумасшедший. Месть? Посмешище. Картонный спектакль для сатаны. Одной рукой угрожаю, второй — в ласке топлю.

Ей со мной — ничего не грозит.

С Ризваном в няньках — тем более.

Пятый прерывает мой смех резонным вопросом:

— Зверь, чё с гнидой делать будем? — кивает в сторону пленника.

— Избавься. Он больше не нужен, — выхожу. — И собери людей. Надо с другом… поговорить.

Дверь за спиной захлопнуться не успевает — грохочет выстрел. Всего один. Больше не надо.

Сколько понадобится пуль, чтобы выбить из собственной головы мысль о предательстве близкого друга?

Отмотать назад. Прожить заново. Подмечая то, что раньше виделось мелким. Неважным. Теперь у всего — иной окрас и даже запах.

Взвизгнув шинами, тачка с места срывается. Прямиком в черноту ночи врезается. Разгоняется до предела за несколько сраных секунд.

Пульс в висках грохочет. Убийственно сильно. Почти на разрыв аорты.

— Хамиту позвонить? — предлагает Пятый. — Чтобы парни в курсе были.

— Нет. Спугнём. Пусть ничего не знает.

Одной рукой руль придерживаю. Во второй — телефон зажат. Секу происходящее по камерам. Чё Ризван Малой чешет, а? О чём заливает?

Внутри зудит всё. От их длительной беседы. От взглядов долгих.

Убить. Реально. Мозги чтобы по стенке размазало. Похуй на его семью. Жена пусть заранее покупает чёрный платок и заказывает место на кладбище. Сразу два. Без моих денег сыну Ризвана — пиздец. На лечение деньги требуются. Последняя операция нужна по пересадки почки. Дорогая очень.

Шваль… Как он мог?

Руль под пальцами трещит. Все огни пятном сливаются. Слепящим. Ничего не соображаю.

В голове бьёт только одна мысль. Кровь жаждет отмщения. Немедленного.

Глава 80. Зверь

— Ни слова лишнего.

Пятый и Немец согласно кивают. Пятый собрал своих. Верных. У меня в башке жесть что творится.

Я судорожно соображаю, что теперь, даже если Ризвана вытравить, есть возможность утечки. Он же, всё, сука знает. Все ходы-выходы, слабые места, пароли… Всё, нахуй.

Теперь у меня не дом — а реальная крысоловка, и я в ней — загнанная крыса, которой деваться некуда, только зубами стены рвать.

Придётся менять. Всё. Как? Ещё не знаю. Но то, что Малую в доме нельзя оставить — факт.

Ризван мог уже всё, блять, Пороху, слить. Всё!

Притормаживаю возле входа. Вокруг тени шевелятся — люди в дом стягиваются. Постепенно. Чтобы не вызвать подозрений.

— Пушку дай.

Пятый без лишних слов протягивает волыну. Щелчок. Теперь можно входить. Судя по камерам, Ризван ещё языком чешет, стоя возле спальни.

— Я — первый. Выстрел. Следом за мной. Брать живым. Девчонку, — скриплю зубами. — Чтобы ни одного волоска с головы… — оглядываю подельников. Выбираю, кому можно доверить, на случай, если что-то пойдёт не так. Ризван — бычара. Заматеревший. Силён. С ножами не расстаётся. Живот резануть может так, что моргнуть не успеешь, придётся кишки подхватывать. — Пятый, — киваю. — Ты на подхвате. В случае чего.

Лысый кивает, подтянув перед этим уголок губы вверх. Не верящий ни во что и никому, похабник. Но если на кого, кроме Ризвана, положиться можно, я без раздумий ткну в него пальцем.

Тут же в себе лишний гон подсекаю — Ризвана больше нет.

Жжёт.

Давно так не жгло. Очень.

Сейчас — внутри пекло. Пекло и пепелище. Больше ничего.

Поднимаюсь неслышно.

Я этому хорошо научился. Многому научился за годы изгнания, отсидки и вылазок в составе банд.

— … спать без кошмаров… — доносится до меня ветерком. Еле слышным. Потом вижу.

Их.

Пальцы сложенные друг на друге.

Секундой ранее решил, неплохо было бы с глазу на глаз с Ризваном перетереть. Но от увиденного все намерения прахом осыпаются. Есть только одно чувство — ревность.

Ревностью на корню всё сжигает. Ничего не остаётся, кроме мысли, что тронули мою, сука, собственность.

И кто? Тот, кому я больше всех доверял. Это мишень. Для убийства.

Рука действует быстрее мысли. Палец сам на курок жмёт. Дважды.

Крик высоко вверх взметается. Малая вскрикивает испуганно. Она так увлечена беседой была, что меня даже не сразу заметила.

Ризван, стоящий спиной, тем более, ничего не успел сделать.

Дёргается всем телом. В сторону. Но тут же собой Малую закрывает. В спальню толкает рукой, прежде чем грузно на бок завалиться.

Все остальные, как термиты, коридор, заполняют. Настороже держатся.

Ризван оборачивается с удивлением. Пятна крови расползаются на правом плече. Хрипит. Едва слышно. Булькает. Лёгкое задето?

Но этого мало. Мало. Мало… По сравнению с тем, что я узнал, с него и живьём кожу содрать — будет мало.

Подлетаю. Удар. Ещё и ещё… По лицу предателя.

— Со спины выстрелил, — едва различаю шёпот Ризвана. — За ч-ч-что? — изумлённо.

— За что? Не сечёшь, что ли?

В кулаках есть только одно желание — забить. До смерти. В фарш. В месиво. Чтобы ни одного живого места не осталось.

— Прекрати! — громко и звонко. С требованием.

Малая выскочила. Дурная. Глазища огромные, как озёра. Слёз полные. Кулачки сжаты. Губы тоже — сердитые — в линию.

Движется в мою сторону.

— Убери её! — командую Пятому. — А ты, тварина, сейчас свой язык жрать будешь…

Заношу кулак для удара. Последнего. Потом с ним в другом месте решить нужно. Окончательно. Ризван отклоняется в сторону. Медленно. Что-то сказать пытается. Меняю направление удара.

Крик. Мат Пятого. Где-то сбоку и немного сзади.

Размах. Локоть резко назад ныряет и задевает. Другого.

Поворачиваюсь. Нет, не другого — Другую. Малая на пол падает, как подкошенная.

Отбросив тушу Ризвана, подскакиваю к ней. Внутри трясёт. Как будто на электрическом стуле в момент казни.

Ударил. Её. Задел. Лицо побледневшее и глаза закатились.

— Пятый, сука, куда смотрел?

— Я только за локоть схватить успел. Она, как змея, вывернулась… — оправдывается, наклоняясь над девчонкой.

— Сдрисни! Ризваном займитесь. Уберите его. Живо! — ору. — Шевелитесь, бляди! Глаз не спускайте…

Подхватываю Арину и заношу в спальню. Рядом кто-то ещё суетится. Распоряжение чёткие отдаёт. Арес? Взгляд через плечо. Да, старикан прыткий припёрся.

Осматриваю хрупкую ношу. Понять пытаюсь, куда удар пришёлся? Грудь? Плечо? Голова? Лишь бы не в живот… Малая моя. Руку себе отгрызть хочется.