Приключения 1990 - Виктор Топоров

Они опоздали всего на несколько минут. Когда «уазик» остановился у калитки, там, за высоким забором, все уже было кончено. Но Скороходов не знал этого, хотя ощущение близкой беды подгоняло его, заставив бегом преодолеть два десятка метров до крыльца дома. Опередив обоих милиционеров и Веронику, он вбежал сквозь распахнутые двери в холл и остановился, почувствовав острый запах порохового дыма.

Трое лежали на полу. Один слабо шевелился, бессильно пытаясь перевернуться на бок, двое других были неподвижны, И по каменной неестественности их поз Скороходов понял, что эти люди мертвы. Четвертый, сжавшись, словно перед броском, стоял у стены, наставив на Скороходова пистолет.

«Не успею!» — мгновенно пронеслось в голове, и Скороходов подавил импульс потянуться за своим оружием. По крыльцу стучали сапоги милиционеров.

— Назад! — крикнул Скороходов, не оборачиваясь.

За спиной наступила тишина.

— Не надо больше стрелять, — медленно и спокойно сказал Скороходов. — Уголовный розыск.

Человек у стены не сделал ни одного движения, но мышцы его разом обмякли, и Скороходову даже показалось, что он сейчас упадет.

— Не бойся, — сдавленно сказал человек. — Не выстрелю.

Он опустил руку и аккуратно бросил пистолет к ногам Скороходова. Только теперь Скороходов смог по-настоящему разглядеть угрюмое и решительное лицо парня.

— А-а! — коротко и пронзительно крикнула Вероника, оттолкнула Скороходова и бросилась к раненому. — А-а! Игорь!

Вбежавшие милиционеры схватили парня за руки.

— Надо было наручники взять, — с досадой сказал один.

Парень повернул голову и взглянул на Скороходова.

— Не надо наручников, — попросил он. — Никуда я не денусь.

— Отпустите его, — сказал Скороходов. — Что здесь произошло?

— Этот, — парень взглядом показал на одно из тел, — стрелял в них и в меня. Но я успел... Врач... — он мучительно трудно сглотнул комок в горле. — Нужен врач.

Один из милиционеров подошел к раненому, посмотрел и вернулся на прежнее место.

— Нельзя его везти, — негромко проговорил он. — Пуля в живот, крови вытекло совсем немного. Не довезем. Сюда «скорую» надо вызывать.

— Вы с девушкой останетесь здесь, — распорядился Скороходов, — мы на станции вызовем «скорую помощь» и оперативную группу. А вы, — он повернулся к парню, — поедете с нами.

Тот послушно кивнул головой, сделал шаг и остановился, будто о чем-то вспомнив.

— Там, в чулане, двое, — он указал на маленькую дверь в стене.

У Скороходова упало сердце.

— Они живы?

Парень непонимающе взглянул на него, потом слабо улыбнулся.

— Мы их просто связали. Это из той же шайки. Цепные псы...

Пока они ехали на станцию, пока милиционер-водитель бегал вызывать врачей и оперативников, парень неподвижно и молча сидел, втиснувшись в угол кабины. Скороходов тоже молчал. Но когда машина вырулила на шоссе, парень шевельнулся и повернул лицо к Скороходову.

— Ты считаешь меня преступником?

Скороходов поглядел на него и ничего не ответил.

— Скажи! — потребовал парень.

— Да.

— Ты не прав, — с неожиданной яростью сказал парень. — Ты же ничего не знаешь! Я врага убил, ты понял? Если бы не я, так он меня, рано или поздно. По-другому не бывает!

— Ты убил человека.

— Где тебе понять, — с тоской проговорил парень. — Что ты вообще можешь знать! Вы там алкашей по улицам собираете, а здесь — убийцы, волки. Живут, жируют. Я убийцу наказал. Сами бы вы никогда его не взяли. Это ты понимаешь?

— Нет, — сказал Скороходов, — ты человека убил.

— Все из-за вас! — распаленно твердил парень. — Все здесь продано на корню! Всю страну готовы с молотка пустить.

— Ты кто? — не сдержавшись, крикнул Скороходов. — Судья? Кто тебе давал право?

— А ты где был? Почему же ты его прежде не взял, как меня сейчас? Он ведь тоже убил человека!

— Он никого не убивал.

— Я в курсе, — отмахнулся парень. — Не он сам. По его приказу убили. И, может быть, уже не первого. Ты хоть немного представляешь, что это была за тварь?

— Я-то представляю, — грустно сказал Скороходов. — Жулик он был. Проходимец, вор, взяточник. Только он никому ничего не приказывал. Литвинца совсем другие убили.

В расширенных глазах парня непонимание, недоверие сменялось ужасом.

— Врешь!

— Я не вру, — Скороходов покачал головой. — В том-то и дело. А вы тут такое натворили...

— Не верю, — скрипнул парень зубами. — Кто? Кто убил Литвинца?

— Конкуренты. Валютчики. Литвинец не поладил с ними. А Варфоломеев тут ни при чем. У него сфера совсем другая. Вот так!

— Нет! — сказал парень, — Врешь! Неправда...

Он уронил голову и надолго замолчал.

— Вы их задержали? — спросил он через какое-то время.

Скороходов подумал.

— Сейчас, наверное, уже задержали.

— Что же теперь?

— А как ты думаешь? — сурово сказал Скороходов.

И все же он не мог избавиться от непонятного, неуместного чувства жалости.

— Тюрьма?

Скороходов промолчал.

— Я защищался... я всю страну защищал от таких... Эх, брат, ничего ты в жизни ни видел, — с тоской произнес парень.

— Ты ворвался в чужой дом. Ты убил советского гражданина. Кто тебе дал право его судить? Выносить приговор? Нет, ты даже не палач, ты — убийца.

— Не поймешь ты меня, — упрямо сказал парень.

— Не пойму, — ответил Скороходов.

Парень задумчиво смотрел в окно.

— Нельзя мне в тюрьму, — проговорил он, будто сам себе.

Слушавший до того разговор молча, шофер не выдержал:

— А ты как хотел? Раньше, стало быть, думать надо было. Если каждый станет так рассуждать: этого убить, того прибить!

Парень не обратил внимания на его слова.

— Нельзя мне в тюрьму, — повторил он, — не поймут меня братишки.

«Уазик» замедлил ход. Машина въезжала на высокую и длинную эстакаду, проходившую над железной дорогой. Впереди, у противоположного спуска, дорожники расковыряли покрытие, и скопившиеся на эстакаде машины медленно проезжали по узкой полоске сохранившегося асфальта. Длинная сплошная колонна то и дело останавливалась, затем снова трогалась, окутанная сизым дымом, проползая по нескольку метров.

— Так и до вечера в тюрьму не доберемся, как думаешь?

Вопрос парня прозвучал почти весело, и потом Скороходов много раз ругал себя, что не обратил внимания, не понял причины этой внезапной перемены настроения задержанного.

А парень пытался выглянуть в окно, но с той стороны «уазик» запирался наглухо, и стекло не опускалось — сюда всегда сажали задержанных.