Приключения 1990 - Виктор Топоров

— Помню-помню, — пробормотал Кузовкин не очень к месту. — Теперь ясно. Бери машину, и Журавлева немедленно ко мне. Ищи где хочешь...

В такие моменты Кузовкин не просто не любил свою работу. Он ее боялся. И с тоской вспоминал, что до пенсии остается целых десять лет, что устал балансировать на хрупкой грани полузаконности, что начнись служебная проверка, и никому не докажешь, что он всегда работал, как работают все, и по-другому работать просто нельзя, и кружки пива, выпитые у Литвинца, пусть даже за его счет, не имеют ровным счетом никакого значения для дела, и это ясно всем кругом, но также ясно, что те, кто получит задание найти виновного, исполнят его со старанием, демонстрируя лицемерную принципиальность, станут топтать его, Кузовкина, истово и сладострастно потому, что сами каждый день и каждый час мечтают дотянуть до пенсии, да к тому же — если удастся — в кресле помягче да повыше, и что он, Кузовкин, в любой момент может оказаться просто ступенькой к такому креслу...

По убийству работала большая группа сотрудников городского управления и прокуратуры. В принципе Кузовкин им подчинялся, но сейчас стремился действовать самостоятельно. Утаивать, разумеется, он ничего не собирался, но очень важно для него сейчас было первым напасть на след.

Скороходов нашел Журавлева дома — тот пока еще отсиживался на бюллетене. Он страшно испугался приезду работника милиции. Трясущегося и бледного, Скороходов доставил его пред очи Кузовкина. При всем недовольстве своим начальником Скороходов не мог не признать его квалификации. Кузовкин «расколол» Журавлева в пять минут. Тот только в самом начале немного подергался, а потом уже, захлебываясь от спешки, давал пояснения.

Да, одного знакомого Старицына он видел. В пивбаре. Мог бы узнать. Кажется, они вместе служили в армии. И подружка у Старицына есть. Звать — Ника Андреева. Вероника то есть. Работает в объединении общепита, в контрольной группе.

— А в чем, собственно, дело? — в какой-то момент спросил Журавлев.

Тогда Скороходов, воспользовавшись возникшей паузой, рассказал, что убит Литвинец. Что убили его, по всей видимости, те же люди, что в свое время избили самого Журавлева...

От этого известия Журавлев окончательно струсил. Заикаясь, начал утверждать, что никто его не бил и он ничего не знает. Скороходову казалось, что вот сейчас и нужно начинать с ним настоящий разговор, однако Кузовкин не дал. Вывел его из кабинета и отчитал за самодеятельность и торопливость.

— Ты не путай божий дар с яичницей, — внушал Кузовкин. — Бил его кто или не бил — с этим мы уже все закончили. Ты делом заниматься должен. Старицына искать и дружков его — это сейчас самое главное.

Для этого Кузовкин усадил пол-отделения за телефоны. Все звонили в паспортные столы других районов, выясняя, кто прописывался недавно после службы в армии. Сам Кузовкин умчался в горвоенкомат узнавать о вернувшихся из Афганистана. А когда приехал, как результат всеобщих усилий уже был готов список из восемнадцати фамилий. Теперь из них Журавлев должен был выбрать того, которого он видел вместе со Старицыным. Кузовкин сам поехал с Журавлевым по отделениям милиции показывать фотографии, а Скороходову приказал немедленно разыскать и привезти Нику Андрееву.

— Она думает, это мы, — сказал Юрка.

— Откуда она звонила? Из дома? — спросил Игорь.

— Почем я знаю! Она не докладывала! — буркнул Юрка. — Но если даже она думает, что это мы, что же тогда думает милиция?

— Очень правильно рассуждаешь, — флегматично одобрил Крисань. — Для того чтобы милиция так думала, Кондуктора, наверное, и убили. С одной стороны: все, что Кондуктор знал, с ним и ушло. С другой — заодно и с нами можно разделаться. Не могу только поверить: из-за «левых» бутербродов, из-за разбавленного пива человека убивать! Может, тут что-то другое? Серьезнее?..

Игорь лихорадочно набирал номер домашнего телефона Ники. Длинные гудки. В квартире никто не отзывался.

Юрка сел на диван и обхватил голову руками.

— Влипли мы, братишки, очень крупно. Все против нас. Заметут и разбираться не станут. У них же вся милиция куплена.

— Скорее всего она звонила с работы, — размышлял вслух Игорь. — Нужно ее немедленно разыскать. Я поеду!

— Куда! — одернул Юрка. — Успокаивать, что ли? Оправдываться? Не перед ней оправдываться-то надо.

— Пока не найдут настоящих убийц, мы будем подозреваемыми номер один. Логично? — сказал Крисань.

— Никто искать их не станет, — заверил Юрка. — Им и нас вполне хватит.

— Убийц должны найти мы сами.

Игорь молча шагал по комнате. От стены к стене.

— Да как же ты их найдешь! — крикнул Юрка. — Нюхом по следу?

— Это же ясно, как день, — вдруг сказал Игорь, останавливаясь. — Кондуктора шеф убил.

— Где его искать, твоего шефа! Ты говорил, что и в городе его сейчас нет. И вообще, все это домыслы одни.

— Ника должна знать, — сказал Крисань. — У нас очень мало времени. Едем. Только на работу к ней я пойду, а не Игорь. Он личность для них известная, по-всякому может обернуться...

Контора комбината питания — опрятный двухэтажный домик у западной ограды парка, весь укрытый листвой старых деревьев. Скамеечек в этой части парка не было, и гуляющие появлялись здесь лишь после наступления сумерек. Укрывшись за густым кустарником, Игорь с Юркой ждали Крисаня. Минуло уже минут пятнадцать после того, как тот, не торопясь, вошел в стеклянную дверь. Контора жила своей тихой конторской жизнью. Они видели, как на первом этаже чья-то голова со светлой высокой прической прилежно склонялась над рабочим столом, как со второго этажа сквозь оконное стекло задумчиво смотрел мужчина с дымящейся в уголке рта сигаретой, как в соседнем окне, усевшись на подоконник, две девицы дули из огромных кружек чай. Контора трудилась.

Крисань вышел первым и галантно придержал дверь, пропуская Нику. Они пошли по асфальтовой дорожке. Мужчина и девицы с ленивым интересом глядели им вслед, пока удаляющуюся пару не укрыла листва.

— Игорь! — тревожно сказала Ника.

Он подошел к ней вплотную, взял за плечи и отпустил.

— Расскажи, что произошло?

— Я сама толком не знаю. Кто-то приходил из бара, сказал, что убили Литвинца. Я вначале подумала... Прости меня, Игорь.

— Литвинца убили те, кто боялся его возможных признаний. Разве это не ясно, Ника?

— Да... может быть.

— Кто боялся больше всего?

В волнении Ника стиснула пальцы.

— Почему ты спрашиваешь?

— В убийстве подозревают нас. Меня. Если мы не найдем убийц, все может обернуться очень плохо.