Шрам - Андрей Двок

— Аа! Ааа! — дважды вскрикнул охранник и, тяжело навалившись на меня, придавил к земле.

Я приподнял голову, пытаясь рассмотреть, что происходит вокруг. Из приоткрытых ворот начали выскакивать мои бойцы. Один из них мигом выдернул из держателя факел и, широко замахнувшись, отбросил его в сторону.

— Прикрыли щитами господина! Быстро, во двор!!! — раздались команды моего десятника. — Вы, двое, Белослава хватайте!

Вокруг меня сомкнулись щиты, мы всей группой быстро забежали во двор и захлопнули ворота. Ну как, всей группой забежали? Я скакал на одной ноге, а Белослава, первым прикрывшего меня воина, вообще волоком затащили. У него стрелами были поражены обе ноги.

— Обеспечь охрану дома и займись нападавшими. Но сначала, под охраной лекарей сюда, — прохрипел я Матею. — Пусть мной и Белославом займутся. Перетяните ноги ремешками выше ран, чтобы боец кровью не истек. Что с моим конем? Он цел? Тревогу поднимай, Матей, сельчан на стены, чтобы никто из села не выскользнул. Давай, действуй, каждое мгновение дорого!

Под испуганными взглядами прислуги меня и Белослава затащили в гостиную. Стрела, ранившая меня в ногу, пробила икроножную мышцу насквозь и ее наконечник выглядывал из раны на пару сантиметров. Рана на ноге причиняла очень сильную боль и я сдерживался изо всех сил, чтобы, не дай предки, не пустить слезу. Позориться мне никак нельзя.

Вот ухо — болело меньше. После яркой вспышки боли, сейчас это место тупо ныло. А может, это просто на фоне дикой боли в ноге? Кровь бежать перестала, спасибо моей регенерации и отдельно — Мирославу Александровичу. Чувствую, мне его всю жизнь добрым словом поминать придется.

Я осторожно потрогал ухо. Ууффф! Больно, блин! Я достал свое зеркальце и глянул на рану. Ёптить! На месте уха висели окровавленные лоскуты. Да, чтоб тебя! Еще «красивее» стал. Ну, что за невезуха?! Такое впечатление, что судьба издевается надо мной. Вспыхнувший гнев немного приглушил боль. В коридоре послышался топот и в гостиную с сумками через плечо вбежали Алма с Дарой.

— Горячей воды сюда и пару мужиков в помощь. Остальные — вон! — сразу скомандовала Алма.

— Делай, что она говорит, — кивнул я ключнику и обратился уже к лекарке. — Алма, сложи, пожалуйста, порванное ухо и замотай перевязочным материалом.

Алма хмуро кивнула, бросила взгляд на то, как остановили кровь Белославу, и, удовлетворенно хмыкнув, занялась мной. С собой в сумке у лекарки была бутыль с дистиллятом. Ура!

— Алма, дай мне несколько глотков дистиллята, — попросил я лекарку. — Мне будет легче переносить твои манипуляции.

— Не знаю, что такое манипуляции, но, чтобы легче было терпеть боль, есть средство получше, — отказала мне ренийка. — Вот порошок сушеного дурман-гриба. Съешь. Ешь, не бойся! На, запей водой.

Я не стал спорить и принял порошок. Ну, что? Я никогда не пробовал употреблять наркотическое вещество, но, наверное, это было оно. Через несколько минут перед глазами все поплыло, мысли путались. Боль я все равно чувствовал, но, как-то странно. Будто она моя и не моя одновременно.

Мой взгляд бесконтрольно гулял по комнате и вдруг наткнулся на фигурку Дары. В ее глазах читался такой ужас, когда она смотрела на мои раны! Она, похоже, находилась в настоящем ступоре. Алме пришлось прикрикнуть, чтобы дочь пришла в себя и начала помогать матери.

Как со стороны, я наблюдал, что творилось в гостиной. Лекарка не стала просто перевязывать мне разорванное ухо. Она обработала область вокруг раны дистиллятом, и, пока меня держали два приведенных ключником лакея, сначала сшила болтающиеся лоскутки, а уже потом замотала голову «бинтами».

Потом она с дочкой занялась моей ногой. Разрезали штанину, оголив ногу, обработали область вокруг входного и выходного отверстия раны дистиллятом, а затем аккуратно срезали наконечник стрелы и вынули ее из ноги. Мне повезло, что стрела прошла навылет и наконечник торчит снаружи. Иначе, пришлось бы его вырезать или проталкивать стрелу дальше, пока она не вышла бы наружу. Моих знаний хватало, чтобы понимать: при попытке тащить стрелу обратно, наконечник гарантированно остается в ране.

А Дара, похоже, в меня влюблена. Это видно, все-таки. И по ее состоянию, и по поведению, и по тому, как она за мной сейчас ухаживает. Только что не баюкает, пытаясь облегчить мои страдания. Жалко девочку, мы — точно не пара и ситуация у нас безнадежная. Зря на меня время тратит и свои чувства.

Хотя, по мне, так: лучше любить и не быть любимым, чем вообще не знать, что такое любовь. А девочку я не обижу. Чтобы воспользоваться сейчас ее чувствами, это какой свиньей надо быть? У нее эти детские влюблённости рано или поздно пройдут. А вот помочь ей в жизни можно. Да я уже взялся помогать. А то, что выгоду от наших отношений сделаю взаимной, так это только лучше будет.

Несмотря на дурман-гриб и старания Дары, было больно. Представляю, как было бы без него. Бррр! Нет, не буду представлять. Все-таки, местные — очень терпеливые люди. Монстры, просто!

Алма наложила мне на раны кашицу из лечебных трав и плотно замотала перевязочным материалом. Потом меня оставили в покое и занялись Белославом. Несмотря на мое состояние, я помню, как спросил о его состоянии и попросил Алму приложить все силы для его спасения. Белослав — верный человек и достойный воин, выполнивший свой долг до конца. Он закрыл меня от стрел и мой долг — сделать все для его спасения.

Лакеи Велико и Тихомир осторожно подняли меня и унесли в спальню. Откуда-то появились горничные, они общими усилиями раздели меня и уложили в кровать. Я уже совсем плохо соображал и вскоре заснул. Но помню, как перед тем, как вырубиться, дал команду усилить охрану дома и всем быть на чеку.

Утром я проснулся от того, что почувствовал, как кто-то протирает меня влажными полотенцами. Как-то, даже больше гладит, чем протирает. Открыв глаза, увидел, что это Ива и Мила. Глазки у них возбужденно поблескивали, а их ручки гладили мои весьма рельефные мышцы. Гладили, где полотенцами, а где и просто ладошками.

Я располагался на своей лежанке, а из одежды на мне были только повязки на голове и ноге. Увидев, что я проснулся, девушки на миг замерли, но потом опять продолжили меня гладить. Только лицо и шея покрылись густым румянцем. Я же смущаться и не подумал. Это было бы глупо.

Поинтересовался у девушек, есть ли какая-то информация от моего десятника и