Рэкетир - Джон Гришэм

Но мне хватает ума не делать этого. Я объезжаю Юнион-стейшн и ищу при помощи навигатора угол Пятой улицы. Ставя машину перед домом, я вижу сбегающего по лестнице Куинна Рукера. Никогда не видел такой широченной улыбки! Мы долго и прочувствованно обнимаемся.

— Почему так долго? — спрашивает он.

— Спешил как мог, — отвечаю я.

— Я знал, что ты приедешь, брат. Никогда в тебе не сомневался.

— Ладно, разве можно было без сомнений?

Оба мы потрясены тем, что добились своего. Мы буквально опустошены своим успехом. Мы хлопаем друг друга по спине, пораженные тем, как исхудали. Я признаюсь, что с удовольствием начал бы есть снова. Куинн говорит, что ему осточертело изображать сумасшедшего.

— Самая роль для тебя! — говорю я.

Он хватает меня за плечи, вглядывается в мое новое лицо:

— Да ты настоящий красавчик!

— Я дам тебе своего доктора. Тебе тоже стоило бы у него побывать.

Более близкого друга, чем Куинн Рукер, у меня никогда не было. Долгие часы, потраченные нами во Фростбурге на вынашивание всей этой схемы, теперь кажутся давним сном. Тогда мы верили в нее, потому что она была единственной нашей надеждой, но в глубине души не могли осмыслить, что она сработает. Держась за руки, мы поднимаемся по ступенькам и входим в квартиру. Я осыпаю поцелуями Ванессу, представляюсь Ди Рею. Мы виделись однажды в комнате для свиданий во Фростбурге, когда он приехал навестить брата, но вряд ли узнал бы его, столкнувшись на улице. Но это не важно, теперь мы кровная родня, наши узы скреплены доверием и золотом.

Первая бутылка шампанского помещается в четыре резных фужера «Уотерфорд» — у Ди Рея изысканный вкус, — и мы выпиваем их залпом. Потом Ди Рей и Куинн суют в карманы пистолеты, и мы быстро разгружаем мою машину. То, что следует за этим, не вошло бы даже в фантастический фильм по причине полной невероятности.

Шампанское продолжает течь рекой, а мы выкладываем посреди гостиной стенку из пятисот двадцати четырех слитков в десять штук толщиной и рассаживаемся вокруг нее на подушках. Непременный элемент этой сцены — дурацкий вид ее участников, Откровенно покатывающихся со смеху. Я — юрист, неофициальный главарь банды, мне и начинать деловую часть собрания. Сперва простая арифметика. Перед нами пятьсот двадцать четыре брусочка; пять проданы сирийцу, торговцу золотом, в Майами; еще сорок один благополучно покоятся в банковском хранилище на Антигуа. Общее количество, изъятое у нашего бесценного друга Натана, — пятьсот семьдесят штук, тянущих ориентировочно на восемь с половиной миллионов долларов. Во исполнение нашей договоренности Ди Рей получает пятьдесят семь мерцающих слитков. Он заработал свои десять процентов предоставлением наличности, с которой загребли Куинна, оплатой услуг Дасти, добычей четырех кило кокаина, пистолета и хлоралгидрата для Натана. Это Ди Рей подобрал сбежавшего из Фростбурга Куинна и следил за вышедшим из тюрьмы Натаном, чтобы мы знали, когда приступать к осуществлению нашего проекта. Еще он внес двадцатитысячный депозит на счет реабилитационного центра под Акроном, чтобы туда поместили Куинна с его выдуманной кокаиновой зависимостью.

Ди Рей ответственен за яхту. Изрядно захмелев, он предъявляет подробный перечень своих расходов, в том числе на яхту, и озвучивает их сумму: триста тысяч. При цене нашего золота в тысячу пятьсот долларов за унцию мы единодушно присуждаем ему еще двадцать слитков. Спорить никому не хочется, к тому же, владея таким состоянием, легко проявлять великодушие.

В некий неведомый пока что момент в будущем остающиеся четыреста восемьдесят восемь слитков будут поровну поделены между Куинном, Ванессой и мной. Сейчас важно не это, а срочный вывоз золота из страны. На его медленное конвертирование в наличные деньги потребуется длительное время, но этим мы озаботимся гораздо позже. Пока же мы радостно предаемся возлияниям, смеемся до упаду и по очереди рассказываем свои версии событий. Ванесса вспоминает эпизод в доме Натана с раздеванием и демонстрацией себя в натуральном виде его друзьям через сетчатую дверь, и мы хохочем до колик. Куинн повествует о встрече со Стэнли Мамфри, когда он дал понять, что знает о выходе Макса Болдуина из программы защиты свидетелей и бегстве из Флориды, и очень похоже копирует изумление прокурора, его вылезшие из орбит глаза. Я описываю свою вторую встречу с Хасаном и попытку пересчитать деньги — сто двадцать две пачки сотенных купюр — в людном кафе магазина деликатесов, и они отказываются мне верить.

Рассказы продолжаются до трех часов ночи; к этому времени мы так пьяны, что уже не ворочаем языками. Ди Рей накрывает золото пледом, я заваливаюсь спать на диван.

Глава 44

Проходит несколько часов, и мы медленно оживаем. Похмелье и усталость бессильны против воодушевления, вызванного тем, что нам предстоит. Ди Рей — эксперт по части незаконного ввоза в страну запрещенных веществ, поэтому вывоз нашего золота для него легкое развлечение. Он объясняет, что теперь мы — заядлые аквалангисты. Он приобрел для нас поражающий разнообразием ассортимент принадлежностей, упакованных в фирменные синтетические дайверские мешки на широких молниях, с висячими замочками. Мы вынимаем из мешков маски, трубки, ласты, клапаны, переходники, баллоны, пояса с грузом, компенсаторы плавучести, гидрокостюмы, подводные ружья — все ни разу не использованное. Пройдет месяц — и это добро будет продано с интернет-аукциона. Вместо него мы кладем в мешки рюкзаки любителей сноркелинга и непромокаемые пакеты. Внутри золотые мини-слитки. Мужчины по несколько раз проверяют, под силу ли им все это унести. Мешки получаются громоздкими и тяжелыми, но и инвентарь аквалангиста нелегок. Кроме этого, Ди Рей накупил прочных чемоданчиков на колесиках, и мы принимаемся набивать золотом коробки из-под обуви, мешочки из-под бритвенных наборов, косметички, не брезгуем даже двумя коробочками из-под рыболовных принадлежностей для ловли в открытом море. В чемоданы упаковывается также необходимая нам одежда. В итоге наш багаж достаточно тяжел, чтобы потопить немаленькое судно. Вес — это важно, потому что мы не хотим вызывать подозрений. Еще важнее то, что все пятьсот двадцать четыре слитка теперь упакованы и надежно заперты. Дальше нам остается одно — уповать на удачу.

Перед уходом я окидываю взглядом квартиру. Повсюду валяется снаряжение, неиспользованные пакеты. При виде оставшихся на столе пустых коробок из-под сигар «Лавос» я испытываю легкий приступ ностальгии. Они хорошо нам послужили.

В десять подъезжает большой фургон, в который мы грузим свои мешки и чемоданы. Для нас четверых почти не остается места, и Ванессе приходится сидеть у меня на коленях. Пятнадцать минут — и мы уже на автостоянке вашингтонской пристани для яхт. У причалов покачиваются сотни разнообразных плавсредств. Те, что покрупнее, пришвартованы на некотором удалении. Ди Рей тычет пальцем в их сторону и показывает водителю дорогу.

Наша белоснежная красавица яхта блестит так, что больно глазам. В длину она имеет сто футов, у нее три палубы, и даже ее имя — «Рамраннер»[9] — не слишком противоречит назначению. На яхте могут с комфортом разместиться на ночлег восемь человек, ее обслуживает команда из десяти душ. Месяц назад Ди Рей арендовал ее для короткого плавания на Бермуды и знаком с капитаном и матросами. Он окликает их по именам. Мы покидаем фургон и приступаем к разгрузке. Нести мешки с принадлежностями аквалангистов помогают два носильщика, сгибающиеся под их тяжестью, но не удивляющиеся — им уже приходилось обслуживать ныряльщиков. Стюард собирает наши паспорта и относит на капитанский мостик. Паспорт Куинна поддельный, и мы перестаем дышать.

Час уходит на осмотр кают, размещение, приготовления к плаванию. Ди Рей говорит палубным матросам, что акваланги и все прочее мы предпочитаем держать при себе, прямо в каютах, — простительный фанатизм энтузиастов. Они, пыхтя, исполняют нашу прихоть. Когда заводятся двигатели, мы переодеваемся в шорты и собираемся на нижней палубе. Стюард приносит первую бутылку шампанского и тарелку креветок. Мы неспешно покидаем гавань и выходим на Потомак. Проплывающие мимо оглядываются на нас. Наверное, яхта с афроамериканцами — непривычное зрелище. Разве это игра не для белого человека?

Стюард возвращает все четыре паспорта. Он настроен поболтать. Я объясняю, что недавно приобрел домик на Антигуа и мы плывем туда пировать. Он не выдерживает и спрашивает, чем я зарабатываю на жизнь (иными словами, откуда взялись деньги), и я привычно выдаю себя за кинематографиста. Когда он уходит, мы провозглашаем тост за моего любимого актера — Натана Кули. Вскоре мы выходим в Атлантику, и континент исчезает вдали.

Каюты по морским стандартам велики, но на самом деле в них очень тесно. При таком количестве багажа и мешков буквально шагу негде ступить. Зато постель не вызывает никаких нареканий. Мы с Ванессой спешим использовать ее по прямому назначению. Следующий за этим пункт нашей программы — двухчасовой сон.