Ломаные линии судьбы - Татьяна Александровна Алюшина

и тоже поднялась из-за стола. – Пойду и я. Нам с Валерьяном пора на прогулку, а посуду я заберу позже.

Вдруг остановилась, застыла и каким-то очень внимательным, изучающим и мудрым взглядом несколько секунд всматривалась в лицо Глаши. Что она там разглядела – загадка, только вдруг лицо Музы Павловны словно озарилось какой-то внутренней, тёплой и ласковой улыбкой.

– Вот и хорошо, – кивнула она своим мыслям и направилась к выходу из кухни.

Несколько ошарашенная пристальным визуальным изучением её личности, Глаша тормознула на пару мгновений и, пожав недоумённо плечами, поспешила за старушкой в прихожую – проводить дорогую гостью.

Заняв привычное место на заднем сиденье персонального автомобиля, Шагин отдал распоряжения водителю по маршруту их сегодняшних передвижений и, достав телефон из кармана, набрал Коломийцева.

– Привет, – поздоровался и заботливо поинтересовался: – Поспать-то хоть удалось?

– Поспать удалось, выходной, понятное дело, накрылся, – вздохнул тягостно Коломийцев и куда более бодрым тоном поинтересовался: – Может, чем порадуешь?

– Насчёт порадовать не уверен, но кое-что интересное есть, – взбодрил Сергея Шагин и рассказал о подозрениях Аглаи по поводу соседа, дополнив своими мыслями на эту тему.

Закончив разговор, Игорь посмотрел за окно, на улицу, по которой они проезжали, и усмехнулся про себя – видимо, размышлять в дороге о девушке Аглае сделалось для него уже привычкой.

Он до сих пор не мог отделаться от того страха, который испытал за Аглаю, когда она позвонила и сообщила осипшим, еле живым голосом, что только что избежала гибели, и от затопившего чувства ослепляющей ярости в адрес пытавшегося её убить урода.

Именно в тот момент Шагин осознал, что значит для него Аглая. Во всём объёме и чистоте этого понимания.

А от воспоминаний, как у них вчера с ней получилось… его мгновенно прострелило-прошибло, как током, желанием и жаром, отдавшись болью в паху и вызвав эрекцию.

Да, то, как она на него действовала, как он её хотел и что испытывал, когда брал… А вот не знал он, с чем сравнивать всю гамму и переплетение своих чувств и ощущений и надо ли вообще сравнивать. Только Шагин и упомнить не мог, когда он испытывал такой оргазм и такое удовлетворение после него. И испытывал ли вообще.

М-да. Аглая… Вот знал же: если у них что случится, то это будет реально огонь. Знал, чувствовал. А как тяжело было оторвать себя от неё сегодня утром! Ему бы зарыться в девушку, провести с ней сутки, а лучше несколько дней, не вылезая из постели и…

Ну, ладно, ладно, всё, одёргивал себя Шагин. Вечером он к ней вернётся и останется на ночь. Ничего. Теперь у них всё правильно. Всё именно так, как должно быть.

Как всякие нормальные, любящие родители, мать с отцом и бабушка, присоединившаяся к ним, переживали о том, что Игорь до сих пор не женат, но Шагина разговорами и намёками на эту тему не доставали и глупости всякие из разряда «когда уже, и пора бы, а давай познакомим» себе не позволяли. Только Муза Павловна могла высказаться на эту тему – и то не назидательно, а лишь с сожалением и беспокойством о его судьбе, не более.

А ему вот как-то не надо было ничего этого – жены, детей. Шагин отлично себя чувствовал в том статусе, в котором пребывал. Его более чем устраивала уже упорядоченная и устроенная жизнь: много работы и одновременно серьёзной учёбы все эти годы, определённый стиль холостяцкой жизни – спорт, отличная, комфортная мужская квартира, в которой всё обустроено под него и под этот самый стиль, недолгие романы и просто лёгкий секс с женщинами.

Ага. Как там бабушка Муза говорит? «Пока не встретил ту, от которой так шибанёт, что мозги-то на место и выстроит, и никого больше не захочешь».

Он смотрел в окно и думал: ну вот его и шибануло, напророчила бабуля. И теперь привычный холостяцкий флёр и свобода, за которые он так трепетно держался, казались смешными и какими-то по-юношески наивными. Вот так – раз, и сместилось что-то в голове.

«Ну и хорошо!» – подумалось ему. Просто он переходит в другое состояние и качество, в другую мужскую ипостась – матёрую, взрослую.

Понятно, что просто так лежать и ничего не делать у Глаши при всём её желании не получилось бы ни за что, хоть как старайся. Это надо было на самом деле как-то уж очень сильно заболеть или пострадать физически, прямо вот «лежу, встать не могу – всем привет!». Поэтому для начала она позвонила заказчице и договорилась с той о переносе их встречи.

Аглае не требовалось искать, чем заняться и как развлечь себя: как у каждого творческого человека, тем более прикладника, в арсенале имелось множество проектов, идей, набросков, отложенных на потом, на момент «когда будет время». Вот «время потом» и нашлось – Глаша взялась за эскизы, которые придумала, но не довела до ума, и за наброски некоторых интересных задумок и настолько погрузилась в это занятие, что провела за ним весь день, с небольшими перерывами на лёгкий перекус.

А от приглашения Музы Павловны на обед отказалась, руководствуясь рассуждением, что это вообще уже ни в какие ворота не лезет, когда пожилая женщина готовит и кормит здоровую девицу – не больную же, подумаешь, горло, она даже не хрипит почти, говорит низким сиплым баском, но не хрипит же. И потом, Глаша испытывала смущение перед Музой Павловной, не зная, как себя с ней держать, после того как занималась горячим сексом с её внуком. При этом надеялась повторить это занятие и не могла предположить, как пожилая дама отреагирует на сей факт.

Вот что-то подсказывало Глаше, что вряд ли легко и нейтрально, типа «балуйтесь, дети, как хотите, дело ваше».

От размышлений на данную тему Аглаю отвлёк звонок объекта этих самых размышлений, ну тот, который ММ Шагин.

– Привет, – бодро поздоровался Игорь, – как самочувствие?

– Сиплю потихоньку, но неплохо, – ответила Глаша и спросила напрямую, не заморачиваясь лишней ерундой: – Я не помню, ты собирался сегодня приезжать или я что-то путаю?

– Приехать очень хочу, но не получится, – жалующимся тоном разъяснил имеющийся расклад Шагин. – Завтра рано утром надо быть на производстве. А вот завтра вечером планирую быть и всё для этого сделаю.

– Договорились, – улыбнулась ему Аглая, откуда-то точно зная, что он услышит её улыбку.

– Давай расскажи мне, как твой день прошёл, а я послушаю твой эротичный сиплый голос, – посмеялся Шагин.

И она рассказала про эскизы и про те задумки, которые «на потом», а теперь вот это «потом»