Первый еретик - Аарон Дембски-Боуден

Суть штурма Астартес представляла проблему для людей, пытающихся вести хронику событий. Прямая атака с десантных капсул на дворец означала, что летописцам придется в одиночку пересечь весь вражеский город, или же остаться за его пределами и не увидеть вообще ничего. Первое бы никогда не произошло. Второе почти наверняка уже случилось.

Исхак был по натуре подозрителен и чувствовал за всем этим злое чувство юмора. Кто-то, возможно даже сам Алый Повелитель, смеялся над ними. Их пригласили вниз, но держали в унылой безопасности, убрав с дороги.

Он подошел к своим телохранителям: двоим в хорошо сидящей охряной форме Эвхарского 81-го. Каждого из летописцев охраняли точно так же. Сторожа Исхака выглядели одновременно утомленными и радраженными, что было немалым достижением для человеческой мимики.

- А что, если мы просто полетим к дворцу? - предложил он.

- И нас собьют? - эвхарец практически сплевывал слова. - Этот кусок дерьма вспыхнет и грохнется с неба, как только мы попадем в зону поражения зениток.

Исхак с усилием продолжил мило улыбаться.

- Тогда лететь высоко, действительно высоко, и опуститься точно на крышу дворца. А там найти, где приземлиться, - он демонстрировал эти чудеса воздухоплавания с помощью рук. Солдат это, похоже, не убедило.

- Не пойдет, - сказал один из них.

Исхак развернулся, не говоря ни слова, и отправился обратно в темное нутро пассажирского отсека «Серокрылого». Когда он снова вылез, у него под мышкой был пластиковый ранец персонального гравишюта, явно взятый из шкафчика на верхнем складе.

- А как насчет этого? Мы полетим чертовски высоко, и любой, кто действительно хочет заниматься своей работой, сможет выпрыгнуть и сделать ее.

Двое солдат переглянулись и подозвали сержанта.

- В чем дело? - спросил сержант. Его лицо было красноречиво — еще один ноющий летописец был нужен ему, как дырка в голове.

- Вот этот, - солдат указал на Исхака. - У него есть идея.

Потребовалось двадцать минут, чтобы идея воплотилась в жизнь, и Исхак пожалел о ней в тот же миг, как только выпрыгнул из десантно-штурмового корабля и начал падать.

Под ним расстилался дворец из белого камня, похожий на что-то древнеэлладское из былых времен упадка Терры. Он приближался удивительно быстро, а ветер изо всех сил старался вырубить его.

"Это, наверное, какая-то ошибка", - подумалось ему.

Он надавил на кнопки на нагрудной пряжке, чтобы активировать гравишют. Сперва одну, потом другую. Сперва одну, потом другую.

- Подождите двадцать секунд прежде, чем включать, - сказал сержант тем немногим из них, кто совершал высадку. - Двадцать секунд. Ясно?

Подожди двадцать секунд.

Вокруг ревел ветер, а земля внизу увеличивалась в размерах. Его стошнит? Он надеялся, что нет. Содержимое желудка перекатывалось и булькало. Уфф.

Подожди двадцать секунд.

Ну, по крайней мере, никакого зенитного огня. Он заметил точку в одном из внутренних двориков — темное пятно, где приземлилась красная десантная капсула. Хорошее место для начала.

Подожди двадцать секунд.

Сколько... Сколько он уже падал?

Вот дерьмо.

Исхак глянул вверх через запотевшие очки, выше виднелись его два охранника. Оба они были далеко, гораздо выше, чем он, и продолжали уменьшаться. Над ними, еще выше, были остальные, кто понял суть его плана и достаточно поверил в него, чтобы пойти следом.

Он нажал переключатели, сперва синий, затем красный. Несколько секунд ничего не происходило. Исхак продолжал стремительно нестись навстречу смерти, слишком изумленный, даже чтобы ругаться. Он начал щелкать переключателями с паническом беспорядке, не понимая, что таким образом он не давал гравишюту времени прогреться и активироваться.

Наконец, тот включился, достаточно жестко дернув мышцы его шеи, гравитационные суспензоры загудели, оживая. Запоздалая активация спасла Исхака от превращения в красное размазанное пятно на стене дворцовой башни, но рассеянность дорого ему обошлась. Смеясь от страха, он свалился с каменного парапета, подпрыгивая, хихикая и стараясь не обделаться, пока летел по воздуху.

Спустя сорок восемь секунд, первый из охранников приземлился во дворе. Он обнаружил Исхака Кадина в крови, баюкающим разбитыми руками свой пиктер. Он сидел на траве и покачивался вперед-назад.

- Видали? - с улыбкой спросил он у солдата.

Трое летописцев, шесть эвхарских солдат — ударный отряд из девяти человек двигался по коридорам дворца. Это было скудно украшенное место, бедное на произведения искусства или орнаменты. Вся архитектура состояла из колонн и арочных крыш. По непокрытому коврами каменному полу они углублялись в здание, обладавшее обаянием и теплотой горного монастыря. Когда они только вошли во дворец, оставив позади почерневшую от огня десантную капсулу Астартес, Исхак задавался вопросом, как же они узнают, куда идти. Оказалось, что тревожиться было не о чем. Они просто шли по трупам.

Следы продвижения Астартес были повсюду. Это крыло дворца было полностью зачищено, разорванные тела заменяли традиционные украшения. Одна из прочих летописцев, маленькая и худая имаджистка по имени Калиха, останавливалась каждые несколько минут и делала пикт мертвых тел. По углу наклона ее пиктера было ясно, что она старалась избегать прямого фокуса на мертвецах, оставляя их размытыми фигурами на переднем плане.

Исхаку было неинтересно вести хронику этой резни — искусно, сочно или как-то еще. Амбициозная и жадная до денег часть его мозга знала, что в этом нет смысла — подобные работы никогда не попадут в самые ценные архивы. Действительно отвратительным экземплярам редко это удавалось. Люди Терры хотели видеть, что способно создать человечество, а не остатки того, что оно разрушило. Им хотелось лицезреть своих защитников в моменты славы или в праведной борьбе, а не вырезающими беззащитных людей, которые напоминали терранцев куда больше, чем сами Астартес.

Дело было в презентации, в том, чтобы дать людям то, что они хотят видеть, знают они о том или нет. Так что он не стал снимать тела.

Он старался не смотреть на трупы, которые они проходили. Их настолько изуродовали, что было сложно представить, что эти куски мяса когда-то были людьми. Их не просто убили, их уничтожили.

Один из солдат, Замиков, заметил взгляд Исхака.

- Цепные клинки, - сказал он.

- Что?

- Выражение твоего лица. Тебе интересно, чем можно сделать с телом такое. Так вот, это цепные мечи.

- Меня это не интересовало, - солгал Исхак.

- В честном испуге нет ничего позорного, - пожал плечами Замиков. - Я с Зазубренным Солнцем уже двенадцать лет, и первые два года я блевал. Люди Алого Повелителя работают грязно.

Они повернули налево, пролезая через очередную разрушенную баррикаду, не справившуюся со своей задачей. Услышав стрельбу вдалеке, они ускорили шаги.

- Я слышал, что Несущие Слово всегда сжигали врагов.

- Так и есть, - Замиков ткнул большим пальцем через плечо, указывая на трупы, разбросанные вокруг баррикады из мебели множеством кусков. - Они придут потом. Сперва они убивают, а потом очищают.

- Они возвращаются после боя, чтобы сжечь мертвых? Они и вправду делают это самостоятельно?

Замиков кивнул, не глядя на имаджиста. Исхак заметил перемену в походке солдата — как только они услышали выстрелы, все эвхарцы стали двигаться быстрее, пригнувшись и крепче сжав лазерные винтовки. Это было похоже на то, как коты охотятся на крыс на улицах улья.

- Они делают это сами. У Несущих Слово нет никаких похоронных слуг или сервиторов. Они обстоятельные парни, сам увидишь.

- Да я уже вижу.

- Что? - Замиков кинул на него быстрый взгляд. - Что ты видишь?

- Тела, - Исхак поднял бровь. Что это еще за вопрос?

- Это нечто большее, - солдат снова смотрел вперед. - Все крыло дворца зачищено, но мы не раз сделали круг, двигаясь по трупам. Несущие Слово не рвутся к тронному залу. Они работают не так. Сперва они убивают всех во дворце, комната за комнатой, зал за залом. Это — наказание. Это — обстоятельность. Теперь понимаешь?

Исхак кивнул, не зная, что сказать.

К звукам стрельбы добавился гортанный визг моторизованных клинков. Он ощутил, как сердце забилось быстрее. Вот оно: сражение, зрелище Астартес в бою. И, будем надеяться, его самого не застрелят.

- Поживее, - заворчал сержант. - Винтовки к бою.

У Исхака не было винтовки, но его лицо стало таким же суровым, как у Замикова, и он поднял свой пиктер. Когда они увидели Несущих Слово, картина была совершенно не такой, как он ожидал. Во-первых, это было не отделение Несущих Слово, а всего один из них. А во-вторых, он был не один.

Пиктер все щелкал и щелкал.

Они двигались, словно близнецы, одно орудие с одной целью. Никто из них не следовал за другим, ни один из них не двигался больше или меньше своего брата. Это не было состязание. Это было совершенство единства. Они остановились, как один, прервав продвижение, чтобы оценить окружающую обстановку. Город был охвачен агонией эвакуации, насколько бы хорошо это ни было для населения, а воздух наполнял вой сирен, слышный даже внутри дворца. На каждом углу и перекрестке коридора стояли отряды защитников, вооруженные ружьями, которые стреляли пулями, с треском отскакивавшими, не нанося вреда, от брони Астартес.