Лабиринт силы - Павел Сэкке

На лице блондина отразилось искреннее недоумение.

— Ты голоден?

— Послушай. Давай тебя накачают ядом, ты сутки проваляешься в кровати, а перед тем единственное, что ты успел запихать внутрь — позавчерашний лёгкий ужин. Вот тогда и задавай вопросы.

— Хорошо, я пойду, узнаю насчёт завтрака.

Йору поднялся и взялся за дверную ручку.

— Погоди! — неожиданно для себя самого воскликнул Кэйран. — А Рикко…

— Она была здесь. Я сменил её утром, почти насильно отправил спать. Да, твой отец тоже сидел с ней, почти до полуночи. Он просил её передать… но видимо опять придётся мне. На словах он просил тебе передать: "Ты молодец, хоть и лезешь во всякие неприятности. Возможно, город в долгу перед тобой".

— Об этом позже. Сейчас тащи мне еду, да побольше, побольше!

Когда блондин ушёл, Кэйран устроился на кровати полусидя и уставился в потолок. Настроение совершило странный скачок, и вместо смешливости навалилась тоска. "Аки, Аки… Ну почему всё так? Зачем? Если ты хотела уйти из города — зачем вся эта комедия с учениками? Зачем пытаться убить?".

Хаш повернул голову и посмотрел на спящего Амидо. Кожа брюнета была очень бледной, но дышал он ровно и спокойно. "Хорошо, что всё обошлось". Настроение стремительно портилось. Память услужливо подкидывала темы для размышления.

"Какая ты — настоящая?" — адепт вспомнил разговор на тренировочной площадке. "Как мне понять — воздействовал ли на тебя Гихан, сестра?"

Рыжий глубоко зарылся в свои детские воспоминания. Так случилось, что он был очень болезненным ребёнком. В какой-то момент Хаш просто перестал вставать с кровати — многочисленные хвори забирали все силы, без остатка. Ему старались не напоминать о тех временах, но юноша пронёс через всю свою небольшую жизнь один очень яркий образ. Комната, почти такая же, как эта палата. Кровать у открытого окна. Маленький Кэйран, тогда ему исполнилось что-то около пяти, лежит, укрытый простынёй. В воздухе витает запах лекарств, несмотря на разгар дня — в комнате полумрак. С улицы доносятся вопли ребятни, азартно пинающей мячик на месте теперешней тренировочной площадки.

Слёзы заливали лицо. Слёзы обиды. На себя. На мир. На всех. На других детей — потому что они могут, а Хаш нет. Он ненавидел своё слабое тело лютой, особой злобой, которая бывает только у детей — совершенно первобытное чувство, не купированное правилами приличия и моралью. От этой злобы и слёз рыжий даже не может всхлипывать — сдавленно ворчит, закусив край простыни, сжав его в руках так, что пальцы побелели.

На пороге тогда появилась Аки. Молча подошла к ребёнку, разрывающемуся в тисках эмоций. Потрепала Хаша по волосам и не отпрянула, когда тот метнул на неё ненавидящий взгляд. Она произнесла одну фразу:

— Твоё тело будет здорово.

На этом воспоминание обрывается. Но, после всех событий, Кэйран мог полагать, сон, увиденный при прошлом визите в госпиталь, продолжением этой сцены. Мозаика памяти начала, наконец, складываться во что-то осмысленное.

Аки вылечила его. Дала жизнь. Дала надежду. И Аки пыталась убить его, меньше суток назад. Его и одного из его друзей. Так какая из этих двоих — настоящая?

В момент тягостных раздумий вернулся Йору, несущий большой поднос, уставленный разнообразной снедью. На какое-то время мысли Хаша перекинулись на насущные дела.

Больничная пища не отличалась изысками, да и количеством. С яичницей, тарелкой каши и стаканом сока Кэйран расправился за несколько минут. Прислушавшись к себе, он решил, что на некоторое время удовлетворён. Йору наблюдал за его завтраком с молчаливой сосредоточенностью.

— Что ты обо всём этом думаешь, умник? — наконец поинтересовался рыжий, отодвигая поднос в сторону.

— В каком смысле?

— В прямом, — рыжий пристально глянул на товарища. — У меня много вопросов и нет ответов. Возможно, у тебя будут какие-нибудь соображения.

— Какой с них толк? — пожал плечами Йору. — Это дело теперь в прямой зоне ответственности особого отдела. Максимум нашего участия — допросы, которые нас ожидают.

— Хм… Ты вообще можешь мне обрисовать ситуацию?

Йору вздохнул и описал то, чего не мог знать Кэйран.

— В общем, я не знаю, что именно увидели аналитики в моих воспоминаниях. Но именно на основе исследования памяти особый отдел принял решение задержать наставницу и Гихана. Те только этого и ждали — оставили магистрат ни с чем.

— Почему ты не посоветовался с нами, перед тем как пойти в особый отдел? — насупился Хаш.

— Не хотел привлекать лишнее внимание. Не хотел спугнуть… чернокнижников. Не обижайся, но самое странное случилось именно со мной. Помнишь случай в архиве? Мне нужно было получить ответ для себя.

— И как, получил?

— Нет, — вздохнул Когаку. — Ничего мне не рассказали. Но начали действовать. Сам знаешь, особый отдел работает только при уверенности.

Рыжий кивнул.

— И всё же…

— Хаш, — Йору говорил твёрдо. — Мы теперь не можем узнать — самостоятельно ли действовала Аки. Да это и бесполезно, наверное. Если Гихан утащил её с собой, очаровав, значит, наставница ему нужна. Поймать его мы не сможем, как бы не старались. Хотя Рикко и уверена в обратном.

— Что?

— Эта дев… Юкиона решила, что она умнее всех магистров особого отдела. Сказала перед уходом, что найдёт объяснение действиям Аки и Гихана, — судя по тому, как поморщился Йору при этих словах, блондинка сказала ему не только о своём решении. — В общем, она действует в обычной манере — на голом упрямстве. Не думаю, что из этого получится что-то путное.

Юноша задумался.

— Она искренне хочет помочь, — с теплотой в голосе сказал Кэйран. — Пусть. Она не может по-другому.

Йору потеребил свою бровь.

— Пока наша стажировка приостановлена… До выяснения всех обстоятельств.

На соседней койке послышалось шевеление, зашуршали простыни. Амидо открыл глаза и пытался сесть. Получалось у него это не очень — координация движений нарушилась, да и заметно было, как ослаб Талахаси.

Наконец, после некоторых трудов у него удалось привести верхнюю часть тела в относительно вертикальное положение, оперевшись на подушку. Брюнет обвёл палату мутноватыми глазами, остановился на Хаше.

— У всей твоей семьи, — хриплым тихим голосом произнёс потомок рестораторов. — У всей твоей семьи теперь передо мной солидный счёт.

Йору и рыжий переглянулись, на лицах непроизвольно появились улыбки.

— Ты не меняешься, Амидо, — обречённо вздохнул Хаш. — Только-только вернулся с того света, а туда же — решать финансовые вопросы.

— Твоя рачительность и основательность внушает уважение, — вторил Йору. — Ты истинный сын своих родителей.