ПОЧЕМУ И НЕТ? - Александр Головчук

Очередная встреча с князем Кочубеем должна состояться у меня сегодня вечером. Явился в канцелярию сразу с утра. Задал вопрос о возможности встречи с князем и тут же предъявил бумагу с вызовом сразу по моему выздоровлению после ранения. Вручал ее уже знакомому адъютанту. Тот попросил обождать и ушел.

Адъютант долго не гулял, после непродолжительного отсутствия пришел и велел мне быть к шести вечера в кабинете Кочубея при параде. Я поблагодарил и отправился убивать время до встречи. Полдня свободных.

Еще в приемной написал письмецо барону Корфу с уведомлением, что нахожусь проездом в столице и, хоть сегодняшним вечером дела службы требуют моего присутствия у начальства, в любое иное время буду рад видеть его в известном ему заведении, где и снимаю комнату. Либо, если он позволит, сам навещу его с визитом.

Адъютант мне помог с толковым вестовым, передать письмецо по адресу.

Заваливать просто так с улицы в гости сейчас как-то не принято.

С бароном у нас установились почти дружеские отношения, завязанные в совместной переписке. Он был не слишком разговорчив, видимо стесняясь своих шрамов, но в письме имел прекрасный слог. Всего несколько писем проложили между нами приятельский мостик, и я всегда с удовольствием читал его послания на которые исправно отвечал.

Прогулка завела меня на знакомый двор конского барышника. Если у меня есть возможность покрутиться возле лошадей, то непременно этим случаем воспользуюсь.

Там меня тоже признали. Барышник с достоинством поздоровался и пригласил осмотреть свой товар. А поглядеть было на что.

К концу зимы многие продавали лошадей, но покупателей было маловато. Содержать строевую лошадь в зиму - удовольствие не из дешевых, многие не рассчитывают своих возможностей.

Добрые кони, на любой вкус. Мне, кстати, нужно подбирать себе строевика. Морету скоро в декрет в имение отправлять надо. Кобылка временно из разряда транспорта переходила в разряд мамы. Природа свое берет, тем более что жеребенок обещает быть выдающихся статей.

Глянулся мне рослый вороной жеребец со злющими глазами. Во, зверюга. Истинный, боевой конь, с чернющей аж отливающей синевой, длинной гривой и роскошным хвостом. Шестилетка и из хороших рук видно забран. Но норов - тот еще, чувствуется характерец.

Заметив мой выбор барышник только головой покачал.

- Это Ворон, конь кирасирского ротмистра Щербины. Ротмистр намедни от горячки помер, вот вдова и продает.

С ним сладить никто не может, ваше благородие. В горе конь. Кроме старого хозяина никого признавать не хочет. Но коняга стоящая. Андалузцы у нас не часто на торг выставляются, а этот - чистых кровей.

Так мы кроме всего еще и тезки, оказывается. Конь носит мое гладиаторское погоняло. Значит судьба. Будем брать….

Подошел к жеребцу. На дикий, злой и вызывающий взгляд отвечаю спокойным и уверенным взглядом. Играем с конем в гляделки.

Ворон всхрапнул и попытался цапнуть меня зубами. За что и заработал упреждающий крепкий удар кулаком в лоб. От неожиданности конь попятился.

Так-то вот, в моем табуне я - самый главный! Ты поняла, морда твоя лошадиная?!

Крепко взяв под уздцы, не пускаю его даже дернуть головой, при этом даю полную волю своим приобретенным способностям и устанавливаю прямую связь с самой сущностью этого непокорного зверя.

- Спокойно, Ворон, тихо. Я не враг тебе, я твой друг. Я - умнее и сильней, а ты - быстрее и яростней. Мы вместе непобедимы. Будь мне побратимом, и я тебе им стану. Драку любишь? Это я тебе обещаю, с таким хозяином этого добра будет валом. Скачкой живешь? Так и это я тебе обещаю. Давай дружить, Ворон. Так как…?

Конь всхрапнул еще раз. Ну, решай вороной…. Я отпустил повод.

Он и решил, тряхнув роскошной гривой, потерся головой о мое плечо. Признал…. Угощаю его поданной барышником пресной лепешкой с кристалликами соли.

- Ну, ты, ваше благородие, и силен. - С уважением протянул барышник. - Так коня заговорить на моей памяти только человека три могло. Это - от Бога…. Эх-ма, да для такого дела я тебе его за цену и продам, без навару! Твой конь. Все равно другого не признает.

Седло, знать, опять у меня брать будешь? Есть доброе мадьярское в серебре и узда к нему. Заседлаем на драгунский манер, все для того имеется. Седлать?

- Давай, седлай. Проеду Ворона, самому не терпится, да и он хочет себя показать.

Барышник конечно жук. Может на коне он не наварил, но вот на остальной справе добрал с процентами. Но оно того стоило. Серебро узды и серебряная обшивка на темно-зеленом, бархатном вальтрапе с белым в серебряной кайме императорским вензелем на вороном красавце смотрелись потрясающе.

По традиции выезжаю на Невский лед. Проверим нового друга, хоть чего там проверять, и так все ясно. Конь отличный.

Прокатился вволю. На ходу перекусил прикупленными у разносчика пирогами с рыбой, не слезая с седла и продолжая свою прогулку. Вкусно.

А после, с этаким шиком, подъехал к коновязи у канцелярии. Ворон шел мелкой грунью, бочком, лебедем выгнув шею и взмахивая гривой. Красовался. От былой угрюмости и следа не осталось. И дальше вел себя как примерный мальчик, все же конь - военный и дисциплину знает. Единственно я попросил дневальных других жеребцов рядом с ним не ставить. Кобыл, тем более. В ответ те разулыбались, пообещав, что приглядят. Попону накрыть коня они мне тоже нашли, Бог его знает, сколько меня начальство промурыжит.

В отличном настроении поднялся по ступенькам на крыльцо и вошел в здание.

Князь оказался занят. Адъютант, изрядно подуставший к концу дня, предложил мне стул в ожидании вызова. Где-то, через полчаса он последовал, и я вошел в знакомый кабинет.

Виктор Павлович сидел в том же кресле в том же статском сюртуке и крутил в руках перо. Вал бумаг на его рабочем столе, казалось, стал еще выше, лицо - уставшее и какое-то изможденное.

Укатали сивку крутые горки. Видно в последние недели князь здорово недосыпал.

Встав по форме, стал ждать.

- Здравствуйте, поручик, рад видеть вас в добром здравии. Присаживайтесь поближе, вот на этот стул. Побеседуем. - А голос усталым не был, скорее напротив, бодрый такой голос с веселыми и ехидными нотками.

- Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. - Я присел на указанный мне стул.

- Вот тут у меня есть ваша служебная записка, в которой вы рекомендуете совершить рейд на территорию Герцогства Варшавского и уничтожить секретную типографию, и по возможности тех людей, которые заняты в печатании фальшивых русских ассигнаций. Тут и резолюция капитана Васильева стоит. Прочесть?

Ага, так… 'Самоубийственно. Безумно. Невозможно. Одобряю.'.

Более того беретесь с отрядом до десяти человек провести сею дерзкую операцию самолично. Так?

- Точно так, ваше высокопревосходительство. Берусь. Только велите….

Князь улыбнулся и позвонил в колокольчик. За моей спиной раздались шаги адъютанта. Кочубей постукивая пером по моей записке проговорил, обращаясь к адъютанту. В глазах чертики пляшут. К чему бы…?

- Сегодня ко мне больше никого не пускать. Если прибудет нарочный, пусть ждет.

Все, ступайте. - И ко мне.

- А вы, Сергей Александрович, мне сейчас все подробнейшим образом расскажете о плане на этот рейд….

И о своих записках, в которых вы имеете рассуждения о развитии Русской разведки и контрразведки тоже поведаете. Уж простите великодушно, но пока вы при смерти лежали, князь Куракин их просмотрел.

Ну, кто такие размышления бумаге доверяет, Горский? Беда мне с вами.

Ну-с, я слушаю….

Во, Серега, а это уже пушной зверек северной национальности. Выкручивайся теперь…. Как князюшко меня по-отцовски пожурил-то? Смотрит с такой всепонимающей улыбочкой завуча школы перед проштрафившимся хулиганом, а глаза - требовательные, высокомерные и смешливые. И есть с чего быть смешливыми. Видать физия у меня уж больно ошарашенная. Хотя насчет бумаги и моих писулек он прав. Вот ведь непруха, писатель я недоделанный. И кто меня просил эти записи вести?

Спокойно. Вопрос морали дворянской чести и чтения чужих дневников пока отставим, как не существенный в данную секунду. Потом к нему вернемся непременно, но не сейчас.

Так врубай мозги. Быстрый анализ своих записей. От первой страницы. Поехали….

Писать начал где-то во вторую неделю попаданства. Когда я стал учиться владеть перышком, то взял моду записи различные вести. Ну, чтобы вживаться легче было, яти c фитами осваивать. Да и информационный голод грыз со страшной силой. Вот и чиркал перышком, на свою голову….

Так, что там у меня в той тетрадке записано было? Вначале выписки из Сунь-Цзы о шпионах. Как же, сам в роли шпиона оказался. Интересно было….

Вот и чиркал все что помнил, а поскольку в свое время 'Искусство войны' была моей настольной книгой…. Короче, практически вся последняя глава книги записана, хоть и не дословно.

Перышко-то я освоил, но писать им не любил, все искал, чем бы заменить. Свинцовые карандаши меня не устраивали. Потом я нормальный карандаш себе сварганил, благо пыль графитовая под руку попалась. Случайно на торжище надыбал в кузнечном ряду. Лет двадцать тому в конце XVIII века венский мастер Йозеф Хардмут смешал пыль графита с глиной и водой и обжег эту смесь в печи. В зависимости от количества глины в смеси он смог получить материал различной твердости. Повторить технологию в небольших объемах было не сложно. И пошла писать губерния….