ПОЧЕМУ И НЕТ? - Александр Головчук

Фролин лежит навзничь, глаза глядят не мигая. Гаврила бил топором насмерть.

- Уходим. Глянь, чтобы ничего не оставить.

Вовремя. От дороги уже слышны тревожные голоса, мелькает свет фонарей и факелов. Мы рванули, в меру сил естественно, под прикрытием деревьев вкругаля, чтобы выскочить на дорогу в стороне. На снежной целине нас моментально по следами найдут.

Выскочили. Здесь - дорога пустынна. Гаврила сыпет порошок от собак, чтобы сбить со следа. Табак с перцем. Псов вряд ли спустят, но береженого Бог бережет. Запасливый у меня управляющий. Все учел.

Так задворками и пробрались в гостиницу. Засов на черном крылечке Гаврила сдвинул специальным крючочком, согнутом из тонкой стальной проволоки. Прообраз отмычки.

Тихо проскользнули в свой номер. Минут десять мы просто сидели в темноте и переводили дух.

После этого занялись своими ранами. У обоих оказались ранения в мякоть плеча, у Гаврилы - в левое кинжалом, у меня - в правое пулей. К счастью, не слишком глубоко, пулю выковыряли ножом. У управляющего сильный ушиб запястья, но обошлось без переломов, хотя трещинки есть. Отекла рука здорово. У меня - ушиб груди, наливается здоровенный синяк, а глубоко вдохнуть просто не могу. Ранен и защитивший меня клинок Дель Рей. И что интересно, эфес изуродован почти один в один как перед реставрацией в двадцатом веке. Просто мистика какая-то. Хотя чего удивляться. Вся моя эпопея в этом времени - сплошная мистика.

Мы тщательно продезинфицировали свои раны снаружи и весь организм изнутри. Внутреннюю дезинфекцию провели после того, как уничтожили все следы нашей авантюры. Но уж потом оторвались от души. В принципе мы просто подтверждали пущенный Гаврилой слух, дескать князь от зубной боли и со скуки пьют. Вот и будет у меня завтра, в смысле уже сегодня выхлоп. Короче, наливай Гаврила.

Из Полоцка выезжали почти в полдень. Пока собрались, пока перекусили. Свои неловкие движения Гаврила объяснял тем, что сиятельству стало скучно пить одному, вот он и его заставил. Народ глядя на его измученное лицо верил. Ну а мне никому ничего объяснять не надо. Князь, одно слово.

За мелкую монетку половой сбегал на станцию и договорился за запряжку в наши сани и за наем ямщика на перегон. В общем едем.

В принципе можно было бы, и прекращать комедию с подменой, но по взаимному и молчаливому согласию с Гаврилой решили доиграть спектакль до конца.

Да, скажу я вам. Путешествовать раненым - то еще удовольствие. Это больно, во-первых, и глупо, во-вторых. При уровне медицины начала девятнадцатого века можно и ласты склеить. Видимо с омоложением внешности у меня омолодились и мозги. Причем мозги больше. Иначе чем детством нашу глупость не назовешь. А Гаврила, тот вообще авантюрист до мозга костей. Два идиота сцепили зубы и играют дальше.

На каждой ночевке заказывали много выпивки, чтобы наши нетвердые походки и болезненный вид не вызывал вопросов.

Ха, подпорчу я князю репутацию. Ничего переживет. Интересно, он уже в Риге или еще нет. Должен бы уже быть по времени. Ладно, еще одна ночевка и спектакль окончен. Скорее бы….

Всем известный факт, что наибольшее число аварий и катастроф происходят на последнем участке любого опасного предприятия. Альпинисты больше всего травмируются на спусках - это факт. Вот и нам не повезло. Не доезжая до Риги каких-то сорока верст нас и подловили, причем, до безобразия просто.

Мы на узкой дороге разминались со встречной тройкой. Сбавили ход, и взяли правее, соответственно встречный транспорт тоже сдал правее, почти разъехались…. И тут я узнал пассажира во встречных санях. Эту торжествующую рожу я видел освещенную свечей на пороге жилья Фролина, когда слуга провожал своего хозяина. Узнал…, но вот предпринять, что либо, уже не успевал. Мне в лоб смотрело дуло пистолета. Время словно остановилось.

Доигрался, Серега….

Выстрел!

Мне кажется, я даже полет пули вижу. Рвусь в сторону, но воздух словно из гранита, не сдвинуться. Ну, хоть чуть…. Удара не почувствовал.

Темнота….

Как описать то состояние, которое и не смерть и не жизнь? Спросите тех, кто пережил клиническую смерть на операционном столе или при еще каких обстоятельствах. Что они вам расскажут? Если не пошлют подальше сразу за вашу назойливость, естественно.

По-разному бывает, но одно у всех общее. Там нет времени, там другие образы, измерения, цвета, свет и запахи, совсем другие восприятия и - покой.

От смерти не уйдет никто. Что она? Награда? Наказание? Путь в некуда или путь в дальше? Конец или только начало? Бог весть. Тот, кто шагнул за порог, не расскажет.

Вот и я побывал на этом пороге. Только на пороге. Дальше не пустили. Мне даже послышались слова, сказанные без слов или просто громкие мысли. Они говорили мне на незнакомом, но понятном языке, что мне еще не пора, что мне надо вернуться. И еще я видел бабулю. Не ее саму, а как бы образ, но это была она. Как всегда строго-ироничная она просто напросто отправила меня обратно. Вот такая она, с нею не поспоришь….

Я вернулся.

Часы тикают. Громко так. Клац-клац, клац-клац металлическим щелканьем. Солидный, видать, агрегат. Напольная, не передвижная модель. Древность седая с гирями на цепочке и длиннющим маятником.

Кто-то прошел рядом со мной, ветерком обвеяло лицо, шаги мягкие, одежда шелестит тихонько. Поглядеть бы, вот только нет сил поднять веки. Пахнет ладаном и какими-то травами. Тела не ощущаю совсем. Из всех чувств работают только слух и обоняние. И кожа на лице воспринимает тепло и холод. А на руках? Они хоть есть руки-то?

Есть, вроде чувствую конечности.

Ну-ка, Сереженька, шевельни пальчиком. Блин, как трудно…. Шевельнул. Все, устал…. Спать….

….Птицы, что ли? Точно. Явно уже не во сне. Птицы. Синички с воробьями судя по чириканью и писку.

Я маленьким делал кормушки и ставил на балкон. Помню…. Мы в ДОСах жили на Дальнем Востоке. В гарнизоне ДОСы - кирпичные… в три этажа. Коридоры длинные. Доски крашеные. Я еще на трехколесном велосипеде, там…. Думать тоже трудно. Устаю….

Кажется, в меня стреляли? Но если я слышу, как дерутся воробьи - значит выжил. А куда ранили-то? Неважно. Устал очень…. Спи Серега, запасай здоровье….

Все - завтра….

…. Да что ж вы меня так ворочаете. Больно же…. Изверги….

Стону от боли хоть хочется выть, а вот сил нету. Из глаз - слезы….

- Ничего. Терпи Сергей Саныч. Ты - цепкий, непременно на поправку пойдешь. Терпи, а то пролежни будут. Главное чтоб ты в себя пришел…. Так…, а теперь вот так…. Сейчас разомнем немного, а то вовсе на мощи сошел. Да не беда, мясо нарастет….

С трудом раскрываю глаза. Знакомая физиономия…. Это он меня пытает.

- Гаврила…?

Голос…, да какой там голос, шепоток хриплый только и вышел.

Во, перестал палач. Лыбится. Встал перед моим взором и перекрестился широко.

- Слава тебе, Господи. Очнулся….

Я выдавливаю из себя:

- Где я? Чего ты меня мучаешь…?

- Так пролежни же будут. Почитай две недели без памяти лежишь. Вот я тебя и ворочаю да разминаю.

Ништо, раз очнулся, стало быть, обошла тебя костлявая. Живее прежнего будешь, Сергей Саныч. Сейчас воды подам, попей….

Ты молчи, пока не говори. Я сам тебе все расскажу. Можешь слушать? То моргни глазами….

Слушать трудно, но я послушно моргаю. Тело чувствую, голова - на месте, память тоже не вышибли. Правда башка гудит и кружится. И от наименьшего движения простреливает острая головная боль, словно гвозди вбивают.

Фигня, вытерпим, мы, Горские, народ терплячий.

- Ты ныне на квартире в доме его сиятельства князя Куракина. Они дом на Риге снимают, вот нас сюда и поселили до поправки. А попал сюда почитай сразу после ранения.

Ты хоть помнишь, как ранили-то тебя?

Я опять прикрыл глаза. И рад бы забыть….

- Гнали мы в Ригу к дохтуру…. Я-то перевязал тебе голову, да ты совсем без памяти был. Вот и гнали….

Загнал лошадушек чуть не вусмерть. Только на твое везение и надеялся. Его тебе судьба видать на троих запасла, а то и боле…. Да.

Так вот на въезде в город почитай на его сиятельство и едва не наехали. Они тебя, Сергей Саныч, признали вмиг…. А уж ругался-то как, что я тебя не уберег!

Завернул сразу тройку к себе в дом и за дохтуром послал.

Пришла образина немецкая и говорит мол, не жилец ты. Князь осердчал, страсть прямо. Пообещал и тебя и дохтура закопать в одной могиле. Тот в перепуг, других немцев зовет на помощь. Консилия какая-то….

Собралась их толпа, галалакали да кровь тебе пускали. Пиявки ставили. И где взяли среди зимы, ироды…?

А ты, как есть, бревном лежишь. Ну, я и стал тебя нашим макаром лечить, когда никто не видит. Прямо в доме нашел саама старого, он при скотине состоял. Его как диковинку тут держат. Тот язычник шаманить может. Да и сам я - грешен, пусть Господь простит…. Камлал он да травы курил и тебе питье делал, а я помогал. Сказал тот саам, тебя сильные духи хранят, а через тебя и тех, кто тебе дорог. Что долго жить будешь. Да и я сам то видел….