Тройное Дно - Леонид Могилев

Все произошло, когда Стасов вдруг испугался. Было договорено, что они вместе ночью просто изолируют капитана. Пост снять — дело плевое. Все были бы живы, только связаны и заперты. А потом ищи ветра в поле. Ракеты у покупателей, деньги у них со Стасовым. Уже и паспорта были на руках. Такое он поставил условие. Вот он, паспорток. Чисто сделано. Лицо его, фамилия — Иванов, звать Николай Федорович. Прописан в городе Екатеринбурге по улице Лесной, дом один, квартира двадцать четыре. Интересно, есть ли такая улица там. Скорей всего есть. Подлинный. Чтобы не подставили его под криминальную фамилию, сам заказал себе имя. Паспорт Стасова тоже у него. И деньги. Аванс. А по окончании дела должны были дать столько, сколько папаше за всю жизнь не зачелночить.

Теперь нужно было выйти на покупателей и объяснить им, что дело не погибло. Пока полковник с капитаном в шоке, можно дело доделать. Только нужен телефон, чтобы позвонить им. А вот с этим напряженка. Отсутствие погони могло быть видимостью. Хитрой западней. Капитан — парень с головой. Вполне мог подсказать Адомашину такой вариант. И тогда они вдвоем его вычислят и возьмут. Или он их.

Телефон есть в садоводстве. Если в «гражданке» и аккуратно, можно попробовать. А почему в «гражданке»? А потому, что страшно. Капитан, паскуда, не дался. Да и сам он поспешил. А все Стасов, скотина. Не захотел, так не мешал бы. Патриот. Измена Родине… А полковник кто? То-то же. Интересно, где они заховали трупы? Теперь у полковника один выход. Продать оставшиеся ракеты и бежать. Если капитан ему это растолкует, то все в порядке. Все тихо. А он, Полуянов, сегодня ночью войдет в бункер — и все. Только бы на месте были эти люди неопределенной национальности. Не русские. Ну и что, что не русские? Богом забытый народ. Конец нам. Крестовина. Нужно по одному спасаться.

…С агрегата этого снято все, что можно. Значит, не нужны витамины ни курам, ни поросятам. Потому что нет их больше. И нас не будет. Где это видано, чтобы Россия — без поросят? А в «челноки» он не пойдет. Лучше сразу в петлю. Зданьице, где раньше бригада обедала и переодевалась, сохранилось, только стекла аккуратно сняты, впрочем как и рамы. Здесь тоже взять нечего.

Он вскрыл банку тушенки, долго ел. Хлеба оставалось еще две буханки. На аккуратном костерке, который разводил возле агрегата, в желобе, чтобы, не дай Бог, дым не показался, вскипятил дождевую воду, собравшуюся в пожарном водоеме, согрелся. Потом стал искать старое хэбэ или телогрейку мазутную, которые всегда валялись в таких местах. Нашел за гранулятором штаны и рубаху — ковбойку. Долго вытряхивал травяную пыль, потом переоделся. Автомат спрятал в кожухе охладителя. Там же и рожки. Если не сможет дозвониться, решил уходить. Денег с аванса на первое время хватит. А там будет видно. Но только не в «челноки». А в Варшаву он все равно поедет.

— Ну что, товарищи офицеры, делать дальше собираетесь?

— А ты что предлагаешь, — спросил Адомашин Бухтоярова, — в бомжи идти? Дашь мне работу и крышу над головой?

— Дай ему работу. Я за него ручаюсь, — съязвил капитан.

— А ты, Коля, что? Думаешь, отмажешься?

— Естественно. Мы теперь не веревочкой даже связаны, а едиными капиллярами.

— Что личный состав? Надежные люди?

— Один офицер — ракетчик, второй — наводчик, стало быть — второй номер расчета. Третий просто смышленый.

— Ты мне что, боевой расчет привел?

— Вот именно.

— Это не понадобится. Уходить надо. Только изделия вывезти в надежное место. За ними ведь серьезные люди придут.

— А что же ты, Гриша? Как объяснишь отсутствие одной ракеты?

— А никак. Я в накладных не расписывался. Скажу, что украли. Потому и перепрятал. Только вот куда?

— Ты, Гриша, большие деньги получил? — решил уточнить Бухтояров.

— Да дались вам эти деньги!

— А хочешь еще одну ракету продать?

— Ты, что ли, купишь?

— Я.

— Иди ты…

— Сколько хочешь?

— Нисколько. Нужно вывозить их. Только вот куда? На торфоразработки? И закопать?

— Условия хранения соблюдать нужно. Головные-то части есть?

— А то. Хранятся отдельно. Как и порох.

— Ты расскажи, как она работает?

— Да просто она работает. В ней компьютер. Картинки местности закладывают заранее. Панорама, район, сектор, здание. Хочешь — в форточку влетит, хочешь — в трубу печную.

— А если без картинок?

— Можно и без картинок. Просто как артиллерийский снаряд. Тогда не очень точно. Поправки разные. На вращение Земли, на ветер, на влажность. А также температуру, координаты местности надо знать. И кое-что еще. Ты, случайно, не стрелять ею собрался?

— Собрался.

— Ею далеко не выстрелишь. Километров на шестьдесят.

— А если без картинок надо попасть? Как тогда?

— Я же сказал, что в ней компьютер. Можно датчик поместить на объекте, куда стреляешь. Или рядом. Попадет, как в рублевую монетку.

— А датчики у тебя есть, Гриша?

— У меня все есть.

— Так скажи цену.

— Я бы тебе продал. Только к ней еще и меня нужно. Или кого другого. А куда ты, к примеру, выстрелишь?

— А это мои проблемы. Добрые люди не пострадают.

— Коля, он правду говорит или шутит?

— Гриша, я про эти штуки-то давно знал. Только не думай, что стрельба эта — мой сценарий. Полуянов человек больно жадный. И если бы ты тогда не прокололся, ты бы следующую нам с Бухтояровым продал.

— Ты что, Коля, шпион?

— Нет, Гриша. Я партизан. На своей собственной земле. И мне идеи его бомжатские душу греют.

— Мне кажется, что я схожу с ума.

— Ты, Гриша, не сходи. Прежде чем о коммерции думать, нужно от Полуянова отбиться. Его сегодня в садоводстве видели.

— А ты почем знаешь?

— А я туда людей поставил.

— Каких таких людей?

— А вот его людей. Из «Трансформера».

— Это что, заговор?

— Называй как хочешь. Не продашь ракету — возьмем силой.

Тут полковнику Адомашину стало нехорошо.

Покупатели идти в бункер вместе с Полуяновым отказались. «КамАЗ» свой поставили в пяти верстах от части, ему повесили рацию на пояс, дали пистолет с глушителем. Три человека. Смуглые, а акцент как бы прибалтийский. Ничего не понять. «КамАЗ» наш, питерский, если верить номерам.

В части должны были оставаться сейчас полковник с капитаном и еще от силы трое. Могли вернуться двое алкашей из больнички. Только как им граждане начальники объяснят отсутствие их боевых товарищей? Впрочем, набрехать можно всякого. По ночам полковник, наверное, сам сторожит свой бункер. Капитан в штабном домике. И двое на часах при входе. С таким стволом это для него не проблема. Проблема в капитане. Он хитрей всех. Значит, нужно идти к домику и кончать капитана. А потом тишь да гладь.

К территории части приблизился скрытно. С час лежал за соснами, возле входа. Никто за это время из домика не вышел, но свет там горел и силуэты мелькали. Значит, дома алкаши. Откачались. Их можно уложить в последнюю очередь. Когда машину вызовет, тогда и уложит. Не повезло мужикам. Да и не мужики они вовсе. Кишка тонка. Не тянут они на мужиков.

Он отполз со своего «НП», переместился в низинку, обошел часть с тыла. Там в заборе дыра. Какой же забор без этого дела? В нее, родную, они и ходили в самоход. Кирпичи аккуратно вынимаются. Под ними подкоп, прикрытый деревяшкой. А с той стороны забора бочки из-под соляры. В один ряд. Не может же капитан его здесь сутками ждать? Да и почем они знают, что он вернется? Они думают, что он давно в товарняке катит.

Полуянов осторожно вынул кирпичи, убрал поддон, проник в лаз, почувствовал головой железо порожней бочки. Аккуратно поднял ее сантиметров на пять, осмотрелся. Чисто. Тогда он всеми десятью пальцами приподнял бочку, отодвинул, протиснулся весь. Чисто и пусто. Метрах в пятидесяти столовая. От нее до штаба еще сто метров, но уже по открытой местности. Вот тогда будет страшно. Но столовую тоже нужно вычистить.

Он дернул дверь черного хода, ту, что вела на кухню. Дверь была открыта. Глубоко вдохнув и выдохнув, он, как шериф в американском фильме, шагнул в помещение, широко расставив ноги и двумя руками держа пистолет. Никого. Чистота, порядок, свет горит — и никого. Плита теплая. Ужин готовили недавно господам офицерам. Интересно, кто? Кастрюли вымыты. Съедено все без остатка. Хлеб — вот он. И тушенка. Стоят банки. И капуста на столе. Три вилки… Полуянов пощупал рукой чайник, убедился, что он не очень горячий, попил из носика.

Осторожно выглянул через раздаточное окошко в столовую. И там свет горит. И там никого. Ну и славно. Вышел через главные двери и спокойно так, не прячась, пошел себе к штабу. Пойди, узнай ночью, кто там идет. Может, солдат до ветру.

Горит свет в окнах штаба. Ходить вокруг и заглядывать — безумие. Нужно входить и стрелять. Полуянов дергает дверь, опять, по-американски, вламывается в коридор. Свет. И никого. Первая дверь. На себя. Ствол вперед. Никого. Что-то недоброе шевельнулось в извилинах жадного убийцы своих товарищей и командиров. Но тут же он загнал это недоуменное предчувствие подальше. Еще одна комната, а там и оружейная. Это слева. А справа — столик, еще правей — тупик с туалетом. Так и нужно дальше двигаться. Ничего не пропуская.