Агент влияния Аватар, или Эссе о предательстве, суггестии, ученых, Родине, любви и близости к природе - Андрей Борцов

Во-вторых, русской нации свойственно предавать, все русские — потенциальные предатели и т.д.

Понимаете, что получается? «Предавайте! Все равно никуда не денетесь — это в вашей натуре. Даже если лично ты не предашь, обязательно предадут другие, русские — это нация предателей. Которым достаточно один раз предать, и —». Тщательная работа на уничтожение русских как нации.

Разумеется, я не утверждаю, что-де Зиновьев и Крылов сговорились и разделили функции. Они здесь для примера — оба мема в разных формах высказывают далеко не только они. Скажем, продвигаемый многими псевдонационалистами тезис «СССР был однозначно антирусским образованием, надо вычеркнуть советский период из истории России, счесть позорным периодом…». Из старой статьи «Презумпция виновности»:

«"Ты — русский, и поэтому виновен!" — внушается всеми видами антирусистов, от явных "сепаратистов" до либеральных поборников "прав человека".

И у них это получается.

Русский, парализованный чувством вины, считающий себя "страшным грешником" и готовый беспрерывно извиняться и оправдываться — хороший русский. Дешевая и доходная дойная корова. Его можно заставлять работать на себя, резать, насиловать, убивать. А он будет покорно хлопать глазами и бормотать: "Это все по грехам нашим..."»

«Распространенная среди нынешних "белых" идея: "большевики были сплошь жиды и изнасиловали Россию", казалось бы, снимает с русских вину за преступления большевиков. Но она же предполагает, что русский народ — это сборище опущенных. Причем в очень большой своей части — добровольно. Насколько это способствует самоуважению — догадайтесь сами.

Идея "советская власть являлась по отношению к русским оккупационным режимом" предполагает, что подавляющее большинство русских были коллаборационистами и предателями. В ситуации "преступного оккупационного режима" не бывает "просто хороших людей, которые живут и честно делают свое дело". Тут население делится на три разряда: враги, предатели-коллаборационисты и изнасилованные жертвы (бывают еще партизаны, но партизан-антисоветчиков в СССР как раз не наблюдалось, за исключением краткого периода после войны — недобитки на Украине и в Прибалтике). Если состоял в КПСС — понятно, враг русского народа. И предатель-коллаборационист заодно. Если не состоял — то бедная-несчастная жертва. Или, опять же, коллаборационист.

И дело не в том, "кто был кто" — дело в том, что к какой бы категории из перечисленных не принадлежал человек, уважать его и гордиться его достойными делами становится невозможно.

И вот так антисоветчики предлагают оценивать каждого русского человека, живого или умершего, который застал СССР в сознательном возрасте. Соответствующая самооценка внушается либо по отношению к себе, либо к родителям/дедам. Таким образом, под установку попадают три поколения, что вполне достаточно для логического вывода: "Русский — это свинья, сын свиньи и внук свиньи". Что, так и сказать, и требовалось доказать: русские не просто совершили некую историческую ошибку в какой-то момент времени, но это такая нация. Им, знаете ли, это присуще. Наследственное и врожденное. Другими словами: делается все, чтобы любой, кто захочет себя идентифицировать как русского, сам ужасался таких мыслей и бегом бежал записываться в космополиты и интернационалисты».

Подумаешь, предательство!

Иногда встречаются такие мнения, что читаешь и не понимаешь — это такой изощренный стеб или что-то еще, что не сразу понятно. А потом внезапно понимаешь, что это все всерьез.

Вот вам два текста от Дениса Яцутко. Я сначала хотел их откомментировать, но понял, что комментариев будет в несколько раз больше, чем самого текста. Затем хотел выделить то, что особо впечатлило в рассуждениях, но получилось что-то около четверти объема, и при этом три четверти — тоже впечатляют, но сливаются в фон. Так что не будет ни выделений, ни комментариев. Тексты отвратительно прекрасны в мерзопакостности откровенной либерастии.

Апология измены

В СССР и во многих других государствах модерна так называемая «измена Родине» считалась страшнейшим из преступлений и каралась смертной казнью. Общественное мнение в целом не возражало, т.к. тоже считало измену, предательство страшным преступлением. Согласитесь, сюрреалистично: я, человек, личность, предаю интересы государства, меня за это казнят, общество (в том случае, если не сомневается в моей измене) аплодирует. Дурдом.

Смотрите. Что такое предательство? Это когда человек действует не в интересах объекта A (которому обещал), а своих собственных или (реже) в интересах третьих лиц, противоречащих интересам A. Причем оговорка «которому обещал» присутствует не всегда. Есть институты, преданность интересам которых в модерне постулируется как врожденная обязанность: «Родина» (Господин), семья, традиция. Все это сливается в кибелическом образе «Родины-матери». То есть, грубо говоря, в модерне можно стать предателем, никому ничего не обещая. Каждый обязан блюсти некие чужие интересы как свои по факту рождения в юрисдикции владык этих интересов. Предательством в модерне является любой акт осознания собственных, отдельных интересов. Либо умирай за Кибелу-Рею, за Веру, Царя и Отечество, либо умри. Модерн — эпоха роев. Рой не терпит индивидуального поведения. Корни концепции предательства именно здесь — во временной (тысячелетия — это тоже временно) необходимости жесткого примата группы.

А что же с индивидуальным предательством? Когда не я предал «Родину», а я предал тебя? А ничего. Строго говоря, никакого индивидуального предательства не бывает. Концепция предательства и наказания за него в сути своей есть примитивный грубый механизм обеспечения группового действия и, шире, безопасного общежития. Один и один — это тоже группа. Заключая некое соглашение, двое образуют группу. Семиомифическое поле «предательство» защищает ее групповой интерес от индивидуальных интересов составляющих ее членов. Презабавно: миф охраняет двоих от каждого из двоих. Иначе, концепция предательства хранит группу как высшую ценность, как нечто, во что можно войти, но из чего не положено выходить без потерь. Так было. Возможно, какое-то время так было необходимо.

Но теперь? Границы групп размыты, ценность государства сомнительна, разговоры о нерушимости групп настолько смешны, что их почти никто не ведет. В разряд более или менее несомненных ценностей (слово «ценность» следует произносить без особого пафоса: мы говорим о ценности как о мере, как о способности иметь цену) попали мобильность, яркая индивидуальность, разнообразные права личности. Вообще концепт прав личности возвысился над концептом безусловной преданности групповым интересам. Ни одно заметное государство уже не осмеливается призывать умирать за Кибелу-Рею устами своих официальных наймитов. Да, оплачиваемые с черного хода маргинальные урапатриотические мурзилки отчасти делают это за него, но от вельмож вы этого уже почти не услышите, вельможи сегодня тоже говорят о свободах личности. Но свобода личности, друзья, противоречит концепции измены/предательства. Свободный не обязан хранить преданность, а следовательно не может быть и предателем. Это касается не только принятых ранее врожденных преданностей («Родина», семья, обычай), но и преданностей по обещанию. Обещание — всего лишь слова. Странно считать, что оно лишает свободного его свободы.

Предал — это обманул ожидания. Я предал Родину, корпорацию, семью, тебя, его, их, но можно ли меня за это осуждать, ведь я действовал так, как считал нужным? Я работал на свои интересы и свои желания, кто осудит меня за это? Я обманул ожидания? О, у меня были веские причины. Вдумайтесь, вы хотите меня осудить за то, что я соответствовал своим, а не вашим интересам. Своим, а не вашим. Осуждение за предательство — эгоизм слепцов, действующих по принципу «а нас-то за что?». Помните, что, осуждая меня, вы точно так же действуете не в моих интересах, как я действовал не в ваших. Понятно, что вам ваши ближе, ок. Мне же — о, не удивляйтесь, — ближе мои.

Есть известная история одной предательницы. Наверное, слышали о Тоньке-пулеметчице. Перескажу коротко. Девятнадцатилетняя медсестра во время Второй мировой войны попала в руки к немцам. Ей вручили пулемет и велели расстреливать пленных советских солдат и партизан. Она и расстреливала. После войны вышла замуж, вела тихую спокойную жизнь. Ее нашли аж в 1976 году и казнили. Вопрос — за что? Изменница она была? Ну, наверное. Но ведь, не будь ее, тех пленных все равно расстреляли бы. Она просто работала нажимательницей на спусковой крючок. Убивала, да. Но кто на войне не убивал? Война кончилась. Если бы эта женщина продолжала убивать, ее наказание было бы оправданным — общество в этом случае просто защищалось бы. Но ведь нет, ничего такого не было. Была простая обывательница, которая когда-то совершила предательство. Просто чтобы как-то улучшить свои жизненные условия. Казалось бы, да и ладно! Но нет, государство не может не поддерживать концепт измены, ибо это один из удерживающих его стальных обручей. Прощаешь предпочтение личных интересов преданности интересам твоей группы — подталкиваешь группу к развалу.