Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII–XV веков повлияла на будущее России - Тимофей Вячеславович Бордачев

Однако и это уже не великая непобедимая сила – гегемон всей Восточноевропейской равнины, а одно из ее государств, пусть на первых порах даже сильное и агрессивное. Не случайно история русско-казанских отношений – это уже преимущественно про попытки Москвы установить контроль над соседом, предпринимавшиеся ею со свойственным русской внешнеполитической культуре сочетанием нерешительности и последовательности. Борьба с Казанским ханством представляет собой весьма познавательный пример того, как хронический недостаток ресурсов Русского государства, в одиночку ведущего борьбу на несколько фронтов, вылился в затягивание конфликта, множество походов, ни один из которых не привел, вплоть до взятия Казани Иваном IV Грозным в 1552 г., к поглощению поверженного противника. Медлительность и нерешительность в принятии окончательных решений – прямое следствие нехватки ресурсов для их осуществления – все больше закреплялась в русской внешнеполитической культуре.

Фундаментально меняются природа и содержание отношений Русской земли и ее важнейших соседей: они все больше приобретают характер международных, старые традиции и взаимное восприятие отмирают, а на смену им приходит государственный интерес и соперничество сравнительно автономных политических единиц. Сложная история отношений Русского государства и Казанского ханства, созданного в 1438 г. изгнанным из Большой Орды Улу-Мухаммедом, как раз и представляет собой пример такого соперничества. Историки отмечают, что в силу своей географической близости Казань стала для Москвы даже более опасным противником, чем сама Орда, – «никакого естественного рубежа на этом направлении не существовало»[382]. И уже в ходе русской междоусобицы казанские правители начинают активно вторгаться в русские земли, настаивая на выплате в свою пользу традиционной дани.

На протяжении 1430-1450-х гг. ханы совершают на русские земли серию походов, оказавшихся для Москвы весьма болезненными ударами. Однако к концу правления Василия Темного баланс сил смещается в пользу Русской земли, и Москва переходит в наступление. Первая попытка установить контроль над Казанью была сделана осенью 1467 г., как стремление посадить на казанский престол царевича Касима – верного вассала Москвы, имевшего династические права на Казанское ханство. Однако поход, предпринятый Касимом со своими татарами и русской служилой конницей, закончился неудачей – переправиться через Волгу против Казани не удалось. Ответом на выступление Касима была война, начатая ханом Ибрагимом (Обреимом) против Русской земли[383]. В 1468 г. уже сами казанцы совершают несколько опустошительных набегов на территории Великого княжения Московского.

Война продолжилась, и в следующем году Москва переходит в наступление. Историк русского военного искусства отмечает, что «в кампании 1469 г. ставка великого князя впервые находилась далеко от фронта и управляла войсками с помощью письменных директив. Это стало возможным только потому, что в руках великого князя – фактически верховного главнокомандующего, соединявшего в своем лице всю политическую власть и руководство войсками, – появился новый аппарат управления. Здесь оформлялись и фиксировались распоряжения великого князя, директивы воеводам и их донесения с фронта. Создание такого ведомства, будущего Разрядного приказа, означало важный шаг в развитии государственного управления и было крупной военной реформой. Впервые функции стратегического и тактического руководства были разделены – стратегическое руководство сосредоточивалось в Ставке, тактическое оставалось в руках воевод. В условиях России с ее огромным пространством и постоянным наличием нескольких стратегических и операционных направлений, эта реформа имела особо важное значение»[384]. В результате боевых действий 1469 г. к сентябрю русские войска смогли осадить Казань и вынудить хана к подписанию мирного договора, по которому на Русь были возвращены все пленные и рабы. Историки отмечают, что победа 1469 г. стала для русских первым безоговорочным успехом в борьбе с державой, во главе которой стояли Чингизиды, – это имело важное символическое значение с учетом сохранения даннической зависимости от Орды. Пусть даже и в уже предельно формальном виде.

Промежуточный итог русско-казанским отношениям подвело новое наступление Москвы в 1487 г., т. е. уже после победы над силами Большой Орды в ходе «стояния на Угре». Тогда «обеспечение безопасности на восточном стратегическом направлении требовало новых усилий. Ближайшей задачей было установление в Казанском ханстве власти, дружественной для России. С этой целью весной-летом 1487 г. был предпринят большой поход во главе с князем Данилом Дмитриевичем Холмским. В поход шла и судовая рать, и конница – уроки „Первой Казани“ были учтены. После двухмесячной осады враждебный для России хан Али (Алегам) капитулировал. Русские войска 9 июля вступили в Казань, и на ханский престол был возведен дружественный для России Мухамед-Эмин (Магомет-амин). Это был крупный военно-политический успех, торжественно отмеченный в Москве и подчеркнутый русской дипломатией за границей»[385]. И вновь мы видим, что даже убедительная военная победа не стала основанием для полного упразднения Казанского ханства и включения его в состав Русского государства.

Во-первых, у Москвы, видимо, не было еще сил и ясного понимания того, как встраивать в состав новой державы такой значительный иноязычный элемент. Значительный подъем религиозных чувств, связанный с избавлением от ордынской зависимости в 1480 г., мог быть в то время препятствием для поглощения зрелого общества Казанского ханства с его устоявшейся религиозной и культурной жизнью. Во-вторых, могла сказаться просто привычка «рубить хвост по частям», всегда свойственная русской внешнеполитической культуре, и промежуточное решение представлялось более естественным. Как бы то ни было, история Казанского ханства продолжилась вплоть до окончательного взятия Казани войсками Ивана IV Грозного 2 октября 1552 г., упразднения ханства и назначения первого царского наместника. Здесь мы вновь сталкиваемся с феноменом русской внешнеполитической культуры: любое военное решение становится только частью более широких политических отношений до тех пор, пока все возможности мирного развития событий не исчерпаны самой жизнью.

Одновременно с московско-казанскими войнами взаимодействие русских земель и «ордынского мира» постепенно приобретает характер взаимной интеграции, не свойственной им в период классических даннических отношений, когда татарские силы привлекались русскими князьями для отдельных походов, но не переходили на их постоянную службу. Так, в 1452 г. татарские царевичи Касим и Якуб получают от Великого князя Василия II Васильевича, которого их отец Улу-Мухаммед в свое время взял в плен после сражения у Суздаля в июле 1445 г., Городец Мещерский на Оке, где создается удельное Касимовское царство (ханство). Вернувшиеся на Русь со своим высокопоставленным пленником царевичи перешли на службу к Василию II Темному и в дальнейшем ни разу его не подводили, участвуя в основных военных мероприятиях Москвы. Комплексное решение проблемы татар, состоявших на русской службе в период династической войны второй четверти XV в., было, по мнению историка, не только внешнеполитическим действием, но и «составной частью восстановления гражданского мира на Руси»[386], поскольку внутренняя оппозиция князю Василию Темному активно протестовала против его слишком дружественного отношения к иноплеменникам.

Ответ был найден вполне в духе русской политической культуры: прагматичный, увязывающий внешнюю и внутреннюю политику и