Соломон Кейн и другие герои - Роберт Ирвин Говард

называл себя королем всей Каледонии. Однако его власть была не слишком прочна; понадобится еще немало времени и усилий, прежде чем пиктские кланы действительно забудут свои усобицы и станут единой рукой выступать против внешних врагов. В этом смысле завтрашняя битва — первая решительная битва объединенных племен под водительством их короля против римских захватчиков — была поистине судьбоносной…

Бран и его союзник шагали через пиктский лагерь, где смуглые воины отдыхали у походных костров. Кто-то спал, кто-то жевал наспех приготовленную еду. Кормака поразила царившая в лагере тишина. Тысяча человек на ночевке! А всего звуков — то тут, то там гортанное бормотание вполголоса. Кормаку подумалось, что в душах этих людей по-прежнему царил молчаливый каменный век.

Все эти люди были невелики ростом, многие — с кривыми руками и ногами. То ли карлики-переростки, то ли недоросшие великаны… Бран Мак Морн был выше большинства своих соплеменников. Бороды росли только у самых старших, да и то реденькие; зато спутанные черные космы густо падали на самые глаза, придавая взглядам свирепое выражение. Воины были босоногими, их одежду составляли волчьи шкуры. Они были вооружены железными мечами с короткими зазубренными клинками, тяжелыми черными луками; наконечники стрел были из кремня, меди и железа; Кормак заметил и каменные топоры. Доспехов никаких никто не имел, не считая первобытных щитов из обтянутого шкурами дерева, да иные еще вплетали себе в волосы кусочки металла — от случайного режущего удара.

Лишь немногие — сыновья многих поколений вождей — были отмечены той же гибкостью и телесным совершенством, что и король Бран. Но у всех без исключения тлел в глазах неугасимый огонек первобытной свирепости…

«Вот настоящие дикари, — размышлял Кормак. — Почище галлов, бриттов или германцев! Неужели не врут древние сказания, и эти люди правили землями, когда там, где теперь плещется море, стояли удивительные города? Может ли быть, что они пережили потоп, смывший блистательные империи прошлого? И, уцелев, вернулись в дикое состояние, из которого вышли когда-то?..»

Поблизости от пиктской стоянки жгли костры бритты — воины грозных племен, обитавших южнее выстроенной римлянами стены. Засев в западных лесах, они бросали вызов владычеству захватчиков. Это были люди крепкого телосложения, с яростными голубыми глазами и копнами спутанных светлых волос. Это они первыми встретили на южных берегах имперских орлов, принесенных солдатами Цезаря. Как и пикты, они не признавали доспехов, предпочитая скудную домотканую одежду и сандалии из кожи оленя. У них имелись небольшие круглые щиты из твердого дерева, усиленного бронзой, и бронзовые же длинные мечи с закругленными остриями. Кое у кого имелись луки, хотя в целом бритты не славились искусством стрельбы. Луки у них были поменьше пиктских и обладали убойной силой лишь на близком расстоянии. Но пламя костров позволяло рассмотреть другое оружие — то, которое внушало ужас и пиктам, и римлянам, и норманнам, словом, всем врагам бриттов. Выстроенные в плотный ряд, ждали своего часа полсотни боевых колесниц — бронзовых, с длинными, кровожадного вида изогнутыми клинками по сторонам. Каждое лезвие могло захватить до полудюжины врагов одновременно. Колесничные кони паслись здесь же неподалеку, под бдительным присмотром. Это были крупные, поджарые скакуны, могучие и быстроногие.

— Было бы их побольше!.. — вздохнул Бран. — Тысяча таких колесниц — и мы сбросили бы римлян в море!

— Те бриттские племена, что еще остаются свободными, понимают, что это ненадолго, — отозвался Кормак. — Римляне их рано или поздно задавят. Казалось бы, они бегом должны были бы бежать в твое войско…

Бран беспомощно развел руками.

— Кельты — люди ветреные, — проговорил он. — Им даже сейчас все никак не забыть взаимных обид. Наши старцы рассказывают, как эти люди не сумели объединиться против Цезаря при первом появлении римлян. Они и сейчас не объединились против общего врага. Эти воины примкнули ко мне лишь потому, что чего-то не поделили со своим племенным вождем. Они будут сражаться, но полной веры им у меня нет…

Кормак кивнул.

— Я знаю, — сказал он. — Цезарь покорил Галлию, натравливая тамошние племена одно на другое. Мой собственный народ тоже склонен меняться, смотря откуда дует ветер. Пожалуй, из всех кельтов кимры — самые переменчивые. Не так уж много столетий назад мои предки-гэлы отвоевали Эрин у кимров-данаанов. Они намного превосходили нас числом, но противостояли нам как отдельные племена, а не как единый народ. Поэтому мы их и разбили.

— Точно так же теперь кимры-бритты стоят против Рима, — кивнул Бран. — Завтра они выступят заодно с нами, но что будет послезавтра — почем знать! Но вправе ли я ждать союзной верности от чужекровных племен, когда я в своем-то собственном отнюдь не уверен? Тысячи пиктов укрылись вон в тех холмах, но к войску не присоединились… Я ведь король только по названию. Если завтра я одержу победу, они все с готовностью сбегутся под мое знамя. Но если проиграю — они рассеются, точно птицы под порывами осенней бури…

Грубые глотки встретили двоих вождей, вошедших в расположение гэлов Кормака, хором приветствий. Их было полных пять сотен — рослых, поджарых бойцов, в большинстве своем черноволосых и сероглазых. Им была присуща особая стать и осанка воителей, знать не знающих ничего, кроме войны. Здесь на дух не было какой-то заученной дисциплины, но порядка и строя наблюдалось куда больше, чем у пиктов или бриттов. Эти люди принадлежали к последней волне кельтских пришельцев на Острова; их варварская цивилизация стояла на гораздо высшей ступени развития, нежели у собратьев-кимров. Предки гэлов обучались искусству войны на бескрайних равнинах Скифии и при дворах фараонов, когда наемничали в Египте; ко времени переселения в Ирландию далеко не вся эта наука оказалась забыта. Ко всему прочему гэлы были отменными мастерами во всем, что касалось металла. И были вооружены не какими-то неуклюжими бронзовыми мечами, а великолепными стальными.

Их одежду составляли искусно сотканные килты, дополненные кожаными сандалиями. Каждый воин располагал легкой кольчужной рубашкой и шлемом без забрала, но тем и исчерпывался их защитный доспех. Кельты — будь то гэлы или бритты — склонны были судить о мужестве воина по количеству его защитной брони. По этой причине бритты, первыми встретившие Цезаря, сочли римлян отпетыми трусами, ведь те были сплошь закованы в латы. Много столетий спустя ирландские кланы совершили ту же ошибку в отношении норманнских рыцарей Стронгбоу.

Воины Кормака были наездниками до мозга костей. Луков они не признавали и почти не владели этим видом оружия. Они носили все те же небольшие круглые щиты, усиленные металлом, кинжалы, длинные прямые мечи и легкие боевые топорики для одной руки.