Найон - Александр Эйпур

раз приловчился шарить в голове, продолжай. Мне очень надо с тобой поговорить про машину времени. Ходит без дорог, такой бездорожник. Попадался он тебе на глаза? Если знаешь, где сейчас машина, я готов следовать за тобой.

– Яилк айгь. – До детины дошло, что может покопаться, где захочет: Аверьянов наклонил чуть голову – бери, мол, не жалко. Явного прикосновения не ощутил, но внутри кто-то пальцами почудил. На что рассчитывал Евгений, можно догадаться. Ты меня только отведи, дальше я сам. Я постараюсь найти с ней общий язык.

В какой-то момент Йети отшатнулся, видимо, дошло, чего захотел человек. «Р-р, хр» его хотелось принять за размышления: ишь, чего захотел?! Я сам её боюсь, как бы не прошлась своими челюстями: ещё забросит на тысячу лет назад, а я там никого не знаю; так и пустят на котлеты.

– Ну-у, что надумал?

Собеседник покачал головой, стал почёсывать в затылке.

– Я тоже так умею, – обрадовался человек, начал скрести так усердно, что гул пошёл по подземелью. И делал с такой охотой, будто приготовил фразу. – А ты знаешь, мы в чём-то похожи. Почешешь вот, и в голове проясняется: сразу понимаешь, где тебя не ждут.

Йети долго суммировал знакомые звуки, приводил к какой-то известной ему формуле. Из него, как знать, мог бы получиться писатель-фантаст. Их много во все времена, да только думают, что это они сами что-то придумывают. На самом деле – опираются на мысли и образы, которыми их побаловало Пространство.

Было видно со стороны – испытывает муки выбора: многое согласен показать человеку, а он упёрся в свой бездорожник. Хоть ты напугай его: не понравишься – отправит к динозаврам. За неимением другой аудитории, там будешь читать лекции о будущем:

– Когда вы родитесь в человеческих телах, вам придётся во многом разочароваться. Хитрость и жадность столько бед принесёт человечеству, – о, вы даже не представляете! У вас сегодня есть возможность вычислить тех, кто способен и на подлость. Прилетают корабли из других систем – так купите ему билет в один конец, и пусть летит… Что, говорите? Денег нет? Так всегда: у порядочных денег не бывает, потому как обходят их ловкачи, на каждом повороте.

Йети сопротивлялся. Если он действительно понял, что нужно человеку, то перед ним открывались не очень радостные перспективы. Вызывают на профсоюзное собрание, с разгона влепят выговор – потом разбираться пойдут, не слишком ли сурово обошлись с предшественниками: отпуск зимой, минус тринадцатая…

Прихлопнул по лбу себя Аверьянов, сообразил, что свои приметы не следует переносить на соседей, которые не виноваты, что мы так живём. Родители мирились, и мы должны следовать их примеру.

– Так что, заведёшь?

Как важны паузы в словах. Именно в нужную минуту задать добивающий вопрос – и гвоздь влезет по шляпку. Йети махнул лапой или рукой, – как их хирурги различают конечности, Аверьянов надеялся узнать после более тесного знакомства.

Детина почему-то направился в обратную сторону.

– Эй! Хочешь от меня избавиться? Вот не надо бросаться в крайности, я же ничего плохого не сделал тебе: откуда столько недоверия?

И снова вовремя сказанное слово. Проводник развернулся и повёл по маршруту, после которого придётся идти на профсоюзное собрание, в качестве ответчика.

За детиной успевать – надо постараться, Аверьянов считал себя хорошим пехотинцем, да не в этом случае. Пройти за день можно и сорок километров, имея два рюкзака, но утром придётся часик для отдыха прихватить. «Эй!» – и проводник укорачивал шаг. Евгений и тут затеял эксперимент, попробовал задействовать мысленные посылы: вроде достучался разок, йети развернулся и подождал.

Поравнявшись с ним, Аверьянов отдышался и сказал:

– А что, если мы с гастролями прокатимся по континентам? Знаменитый укротитель Аверьянов, со своими дрессированными йети? На снежных людей публика повалит, мы заработаем за год столько, что сможем выкупить у правительства две сотни гектаров земли, построим зоопарк, и вы посмотрите, что из себя представляет человечество. Как тебе идея?

Детина потянул носом воздух, фыркнул. У него не нашлось времени для ответа, когда надо торопиться.

Через узкий проход они вышли на рельсы. Слишком тесный тоннель для обычного поезда, стало быть, по этой линии таскают гружёные тележки. А вот и тягач, из-за света фар не разглядеть машиниста, но проводник знает, что делает. Ухватился за руку повыше локтя, второй рукой приподнял человека, вместе с рюкзаком, и положил на тележку… Вот этот финт в голове никак не укладывался: ты же не вцепился в состав, не притормозил бег колёс, но загрузил попутчика на тележку, без видимой спешки. Сам устроился на соседней, издал горловой звук – и его можно перевести, как оправдание: «Я покупал билеты на двоих, они выпали по дороге сюда, и я постараюсь их поднять, как увижу; минуту терпения».

Положив голову на рюкзак, Аверьянов порадовался передышке. Под тобой порода, но лучше плохо ехать, да… В какой-то момент набежало сравнение: у человека по сосудам мчит кровь, устремляется во все ответвления, поддерживает органы в рабочем режиме. У планеты точно такая же система, и по её капиллярам снуют помощники и паразиты. Эти гады намерены выскоблить все полезные элементы, а задача помощников – помешать им.

Пусть скорость и не велика, да глаза приходилось поберечь: с породы сносило пыль, мелькали фонарики, и цвет их сигналил машинисту, что делается впереди. Допустим, станция или мост. Так оно и получилось. На станции Евгений разглядел колёсный механизм с баком, из которого, как из двух тюбиков, выдавливались жидкие рельсы.

Он даже приподнялся на руках, желая успеть хоть что-то запомнить. Так вот почему колёса не издают привычное постукивание на стыках: их попросту нет. Полотно не нагревается на солнце, рельсы не ведёт от расширения.

Тоннель лопнул ярким светом, состав вырвался на мост, в конце которого рельсы сворачивались в спираль, распирающую стены воронки. Вокруг цветущая долина, по центру воронка, дна не видать из-за пыли. В голове сложилась общая картина: с тележек слетает порода, поскольку левый рельс на порядок выше правого, уклон точно рассчитан на разгрузку тележек.

А мы как же?

Йети шагнул на его тележку, снова ухватил за руку и рюкзак. Рывок – и оба чудесным образом оказались на площадке с перилами. Точность маневра вызывала уважение, Женька нашёл руку проводника, пожал. Жест означал – будь я один, ни за что бы не рискнул прыгать. Ты более