Дом напротив - Алекс Хариди

– НЕ ПОДСМАТРИВАЙ!

Он опять отвернулся.

Молли открыла шкафчик над холодильником, и табурет опасно накренился, оторвавшись двумя ножками от пола, когда она наклонилась вперёд. Потом табурет с грохотом вернулся в исходное положение, и Джоэль рискнул посмотреть.

– ДА НЕ СМОТРИ ТЫ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!

– Извини.

– Извиняешься, а потом снова делаешь то же самое.

– Просто я не хочу, чтобы ты свалилась.

– Я не свалюсь.

Тут у неё закружилась голова, она зашаталась, и Джоэль едва успел подхватить её. Молли зависла над полом, обхватив руками его шею. Вокруг неё облаком плавали пары спирта. Молли, икая, прошептала:

– Это ничего. Ик… тогда ты… Ик… достань её оттуда.

Она показывала на шкафчик. Джоэль взобрался на табуретку и открыл дверцу. Порылся среди формочек для выпечки, мерных стаканчиков, рулонов кухонной фольги, но обнаружил только коричневый пузырёк от лекарства, спрятанный в салатницу ядовито-зелёного цвета.

– Это? – спросил он, и Молли махнула ему, чтобы он спускался.

Джоэль внимательно изучил химическую формулу на этикетке.

– Что это?

– Медицинский спирт, – довольным голосом пояснила она. – От него можно ослепнуть.

– Ну, у тебя, как я посмотрю, со зрением пока всё в порядке, – заметил Джоэль и отдал ей пузырёк. Молли, казалось, осталась довольна его ответом.

– Слезай оттуда, – скомандовала она.

Он слез с табуретки, и Молли, отодвинув её в сторону, открыла холодильник. Достала оттуда банку с малиновым сиропом, разлила его по двум стаканам и разбавила медицинским спиртом. Потом Молли схватила стакан, и, прежде чем Джоэль успел пригубить из своего, уже со стуком поставила его обратно и, вытерев рот, заорала:

– А ТЕПЕРЬ Я ХОЧУ ТАНЦЕВАТЬ!

С верхней ступеньки лестницы Джоэлю открывался отличный обзор. Справа была гостиная, где Молли тщетно упрашивала Дженнифер и Натали, чтобы они составили ей компанию на пустом танцполе; прямо перед ним была арка, ведущая в холл, и он мог видеть всех, кто приходил и уходил. (Слева же не было ничего, только стена.)

Народ потихоньку прибывал, но всё равно так и тянуло слинять отсюда. Калле по-прежнему носило неизвестно где.

Джоэль испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он беспокоился за него, с другой – желал всяческих несчастий на его голову, а ещё пребывал в недоумении: почему Калле не приходит просить прощения за прерванный визит к Гуннару? Тогда бы Джоэль простил его, и всё стало бы как прежде.

Чуть ниже на ступеньках лестницы стояли Сэм с Томасом, а ещё ниже расположился Кристофер.

– Вот за сколько бы вы согласились съесть свои собственные какашки? – ни с того ни с сего спросил Кристофер. – Скажем, за пятьсот крон?

– Ещё чего, – обиделся Сэм.

– Тогда за тысячу?

– Нет.

– Десять тысяч?

– Я не собираюсь жевать какашки.

– Окей, пятьдесят тысяч?

На это раз Сэм ответил не так быстро.

– Мы говорим о том, чтобы только попробовать, да?

– Нет, ты должен слопать всю колбасу. Большую. И не просто запихать её целиком в рот и проглотить. Ты должен есть её ложкой маленькими порциями, приговаривая при этом «м-м… как вкусно».

– А если меня стошнит?

– Тогда не считается.

– Я же буду не виноват, если меня стошнит.

– Тогда ты должен будешь начать всё сначала. Уже с новой колбасой. Тёплой, свежей…

– Не, тогда я пас.

– Не съешь даже за пятьдесят тысяч? Ты вообще соображаешь? ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ!

– А ты бы съел?

– Легко!

– Съел бы?

– За пятьдесят тысяч я сделаю всё что угодно.

– Ну, тогда давай.

– Сначала гони пятьдесят тысяч.

– Получишь сотню.

Кристофер, казалось, обдумывал предложение, но потом он покачал головой.

– Нет, это того не стоит.

– А за пять сотен съешь?

– У тебя столько нет.

– Пять сотен я сумею раздобыть. Но только чур, когда будешь есть, я буду снимать тебя на телефон.

Со своей позиции на лестнице Джоэль мог видеть только пятнадцать сантиметров от нижнего края входной двери, но этого вполне хватило, чтобы засечь появление Калле.

– А ты что скажешь? – нетерпеливо крикнул Кристофер, и Джоэль понял, что обращаются к нему.

– А что я должен сказать?

– Скажи, что ты тоже будешь