Истоки славянской письменности - Игорь Додонов

Мара — дух смерти, демон, наводящий иллюзию-морок, морочащий людей.

Матерь Протева (ведическая Притхиви Матар) — Мать-Земля. Супруга Неба-Отца (Питара Дыя).

Питар Дый (ведический Дьяус Питар) — Небо-Отец.

Сварга — небо, место пребывания душ предков.

Сва — и в «Велесовой книге», и в санскрите — притяжательное местоимение, означающее «свой, своя, свои, своё». В дощечках эпитет божественной огненной птицы, воспевающей победы славян и зовущей их к битвам — Птицы— Матерь Сва.

Сура — алкогольный напиток, употреблявшийся при богослужении и жертвоприношении.

Сурья — Солнце, божество солнца.

Твастырь (ведический Тваштар) — Бог-творец. В «Велесовой книге», по-видимому, ещё одно имя бога Сварога, что следует из слов в дощечке № 25: «Сказал Орию Сварог наш: “Я — Иствара. Сотворил вас из перстов моих, и будет сказано, что вы — сыны Творца. И ведите себя как сыны Иствароговы, и будете как дети мои…”» (I, 5; 95).

Ум (ведический Ом, Аум) — некое абстрактное, философское понятие. Своеобразный абсолют, идеальное начало бытия.

Есть в «Велесовой книге» такие божества, как Вышень, Крышень и Сивый. Они также довольно легко отождествляются с индийскими Вишну, Кришной и Шивой. Как раз вот здесь «известная степень ассимиляции (усвоенности) санскритских терминов древнерусским даёт некоторое переосмысление, с древнерусской точки зрения, их этимологии, а это влечёт за собой изменение звуковой формы (или наоборот)» (II, 52; 209). Вишну (в санскрите от корня vis, «проникать», «распространяться») стал Вышнем («Превышним» в современном русском), а Шива (civa, произносится (щива), «милостивый») стал Сивым. Аналогично Кришна (санскр. кrsna, «чёрный», «тёмный», «тёмно-синий») на Руси получил звуковую форму Крышень (что, очевидно, означает «покрывающий», учитывая смысл современного слова «крыша»).

Некоторые общие и схожие для санскрита и «Велесовой книги» слова имеют в последней производные. Например: Арийарецко (арийское), аристе (арийской); Сурья сурен, суражи, суражь (солнечный) (II, 52; 209).

Ряд сложных санскритских слов изменили в языке дощечек (древнерусском) одну из своих частей, сохранив при этом смысл, например, санскритское Тримурти — «три лика», «три изображения» (индийская Троица)  древнерусский Триглав («три головы», «трёхглавый/трёхголовый») (II, 52; 210).

Итак, как видим, совпадений «Книги Велеса» с элементами ведической культуры Индии довольно много. И больше подобных памятников славянской письменности не известно. Правда, о ведических корнях древнерусской религии писали с древнейших времён и поныне сотни авторов. Есть целые научные школы, развивающие это направление в науке (II, 11; 282). И в последнее время появилось значительное количество данных, подтверждающих древнейшие индо-русские связи (II, 52; 207). В частности, поскольку только в наши дни результаты исследований С. И. Верковичем веры и обычаев болгар-помаков вводятся в научный оборот, стало известно, что в XIX веке помаки хранили заклинания и короткие гимны (подобные мантрам), которые говорились на неизвестном древнем языке, и Веркович определил, что язык этот близок к санскриту (II, 11; 390).

Да, всё это так. Но тем не менее письменных славянских памятников, которые если не в таком же объёме, как «Книга Велеса», то хотя бы частично содержали следы связей с ведической религией Индии, больше нет.

А здесь еще и то самое стечение обстоятельств, о котором мы говорили выше: Юрий Петрович Миролюбов после Гражданской войны был в Индии. Индийская культура произвела на него глубочайшее впечатление, он даже стал изучать санскрит. После же и научные его взгляды связывали древнюю славянскую и индийскую историю. Вывод противников подлинности «Книги Велеса» прост: данный памятник и был создан Ю. П. Миролюбовым для подкрепления своих исторических концепций, ибо больше подкреплять их ему было, в общем-то, нечем.

Попробуем возразить. Во-первых, Ю. П. Миролюбов не единственный, кто отождествлял индоарийцев и славян (об этом мы уже говорили). В этом случае он мог просто ссылаться на научные авторитеты, ибо ему, как человеку начитанному, образованному, интересующемуся древнейшей историей славян, они, безусловно, были известны. И корпеть над фальсифицированным источником было вовсе не обязательно. Во-вторых, как нам представляется, те, кто обвиняет Ю. П. Миролюбова в подделке, образно выражаясь, «ставят телегу впереди лошади»: научные взгляды Юрия Петровича сформировались во многом благодаря «Велесовой книге». Ведь он работал с ней со второй половины 20х годов прошлого столетия, кое-что из неё понял, обнаружил в ней индийских божеств и нашёл соответствие с той народной традицией, которая была знакома ему с детства. И в итоге присоединился к тем учёным, которые искали прародину индоевропейцев (а стало быть, и славян) в Азии (в частности, в Индии). Ю. П. Миролюбов сам демонстрировал, как формировались его научные взгляды. Вот, например, что он пишет по поводу письма дощечек: «…Старый дед на хуторе к северу от Екатеринослава нас уверял: “В старовину люди грамоте знали! Другой грамоте, чем теперь, а писали её крючками, вели черту Богови, а под неё крючки лепили, и читать по ней знали!” Только теперь, вспоминая эти слова, приходится думать, что дед говорил правду. Санскритские надписи пишутся именно так, что ведётся черта, а под ней ставятся разные крючки. Как могло сохраниться такое тысячелетней давности воспоминание, не наше дело отвечать, а что оно означало, мы понимаем. Вероятно, жила ещё традиция, изустно передававшая многое, что христианство стёрло из памяти большинства. Знали такую устную традицию немногие, но упорно передавали другим…» (II, 52; 206). Есть в этих словах всё: и ссылка на древнейшую традицию, которая удивительным образом совпала с «Книгой Велеса» и упоминанием которой Юрий Петрович рисковал навлечь на себя обвинения в фальсификаторстве, и указание на то, что определённые научные выводы были сделаны Миролюбовым после знакомства с «Дощьками Изенбека». В-третьих, упрекать Миролюбова в подделке «Книги Велеса» потому, что он бывал в Индии и был знаком с индийской культурой (в частности, с санскритом), можно с таким же основанием, как упрекать А. И. Мусина-Пушкина в подделке «Слова о полку Игореве». Ведь А. И. Мусин-Пушкин жил в России, был любителем и собирателем русских древностей, знал (хоть и не в совершенстве) древнерусский язык. Согласитесь, этого мало, чтобы объявить «Слово» фальсификатом (хотя кое-кто так делал). То же самое мы скажем и о «Велесовой книге».

9) Что же имеется на сегодняшний день из первоисточников? Частично эту проблему мы затрагивали, рассматривая предыдущие вопросы. Однако сейчас сфокусируем внимание именно на современном состоянии первоисточников, а не на том, что когда-то было, но затем было утрачено. Самого памятника нет. Нет его копии-прорисовки и фотокопии. А что есть? Машинописная транслитерация Ю. П. Миролюбова. Причём машинописей — два экземпляра. Одна принадлежала А. А. Куренкову, а другая — отцу Стефану Ляшевскому. Эти машинописи ценны тем, что содержат исправления, сделанные их владельцами. Появились эти исправления, как уже говорилось выше, вследствие того, что и Кур, и Ляшевский сверяли тексты принадлежащих им транслитераций с рукописной копией, находившейся у Миролюбова.

Есть рукописная копия трёх дощечек (31, 32 и 33). Они обнаружены в архиве Ю. П. Миролюбова Н. Ф. Скрипником. Причём это не копии в полном смысле, а опять-таки во многом транслитерации, т. к. наряду со старинными буквами содержат и буквы современные, которые Ю. П. Миролюбов вставлял по собственному разумению.

Присовокупим сюда публикации в «Жар-птице», которые в ряде моментов отличаются от машинописной транслитерации Миролюбова. Эти публикации — плод прочтения дощечек А. А. Куренковым. И не всегда его прочтение можно охарактеризовать как научно недобросовестное, ибо в ряде случаев оно вполне может быть более точным, чем прочтение Ю. П. Миролюбова, отражённое в машинописи. Публикации в «Жар-птице» ценны ещё и тем, что в статьях о дощечках, которые помещал в журнале Куренков до масштабной публикации их текстов (началась с 1957 года), содержатся отрывки, воспроизведённые непосредственно буквами алфавита «Велесовой книги». При масштабных же публикациях давались транслитерированные тексты. Благодаря этим статьям мы можем пополнить репертуар знаков велесовицы (назовём так алфавит памятника).

Наконец, существуют две фотографии дощечки 16: аверса (стороны А) и реверса (стороны В). При этом фотография реверса крайне некачественная, и на ней мало что можно разобрать.

Что же касается хранящихся в Русском музее в Сан-Франциско четырёх негативов, то, прежде чем заносить их в актив имеющихся первоисточников, надо, во-первых, выяснить, что же на этих негативах содержится (уже говорилось, что два из них вполне могут содержать фото дощечки 16 (А, В)), а во-вторых, необходимо проверить степень их сохранности, так как снимкам свыше семидесяти лет.