Ласточкин крик - Ахмет Умит

все могут участвовать? – спросил я. – То есть могу ли я, например, присоединиться, если захочу?

– Нет, Невзат-бей. Нужна рекомендация от человека, который давно уже вхож в клуб. Да и цель там не выиграть денег, а просто пообщаться, приятно время провести. Еще одно правило: победитель пари должен рассказать, на чем он основывался, делая выбор. Члены клуба – люди очень осведомленные. Они могли бы просто обсудить какой-нибудь вопрос, но это скучно – им нужен элемент риска, поэтому они делают ставки. А ставки, как я уже сказал, огромные. И для тех, у кого денег особо нет, все может закончиться плачевно… Как в случае Кансу. Подумать только, человек до самоубийства дошел!

– А кто вам сказал, что это самоубийство? – удивился я.

– Нуртен-ханым, моя секретарша. – Его глаза округлились. – Или вы хотите сказать, никакого самоубийства не было? Его что, убили?

– Да, – ответил я. – Кансу Сармашик был убит.

– Но почему? Кому нужно убивать Кансу? – Справившись с волнением, доктор задумался. – Должно быть, он задолжал кому-то… Не смог выплатить долг, и его… Денег-то у него не было, огромную квартиру, доставшуюся в наследство от отца, Кансу проиграл… Он был в долгах как в шелках… Из-за его страсти мы его и уволили.

Вот это новость. Кажется, получилось наткнуться на что-то интересное.

– А давно он у вас не работает?

Салих-бей виновато поморщился.

– Нам пришлось разорвать с ним контракт примерно год назад. Вообще-то я ему всегда доверял и поддерживал, но он и мне задолжал. При увольнении я написал для Кансу рекомендательное письмо, но он, насколько я знаю, так никуда и не устроился. В медицинских кругах быстро узнали, что он игрок… Это все очень грустно, конечно, потому что он был хорошим хирургом.

То, что рассказал главврач, никак не было связано с нашим расследованием. Что может объединять дорогое развлечение богачей и педофилию?

Ну что же, попробуем выяснить.

– Салих-бей, позвольте задать вам очень важный вопрос. Пожалуйста, не скрывайте ничего, если вы что-то знаете…

На морщинистом лице мужчины мелькнула тень беспокойства.

– Вы про закладные? Я очень не хотел, но пришлось конфисковать его автомобиль…

– Нет, я не про это. Нас волнует интимная тема. Скажите, Кансу не был склонен к половым извращениям?

Он вскинул на меня глаза.

– В смысле? Вы про что, господин комиссар?

– Педофилия, – уточнил Али. – Он когда-нибудь приставал к маленьким детям?

– Нет-нет, ничего такого не было… Кансу, конечно, не был святошей, но чтобы с детьми… Нет, что вы. В этом отношении он был адекватным человеком.

– Вы в этом уверены? – не отставал Али. – Вы же могли просто не знать о его наклонностях…

Салих-бей стал терпеливо объяснять:

– От меня он бы не скрыл такого. Точно говорю вам, что извращенцем он не был. Игрок – да, а тут я готов поручиться, что это не так…

Он собирался еще что-то сказать, но в это мгновение дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина. Главврач тут же вскочил и поприветствовал его:

– Добрый день, Хаяти-бей!

На мужчине был зеленый льняной костюм, явно не из дешевых. Среднего роста, подтянутый, лет пятидесяти с хвостиком; загорелая кожа и темно-синие глаза – его можно было назвать красавцем. Он вопросительно посмотрел на нас, и доктор поспешил пояснить:

– Это главный комиссар Невзат-бей из убойного отдела, а молодой человек – его помощник, инспектор Али Гюрмен… Не знаю, слышали ли вы, что нашего Кансу убили… И кому он мог насолить?

– Много кому. – Мужчина говорил немного в нос, и в его голосе слышался отзвук металла. – Вокруг него много странных вещей происходило.

Он слегка поклонился нам в знак приветствия и представился:

– Меня зовут Хаяти Дарджан, я основатель клиники «Серап». Кансу я знал очень хорошо, поэтому постараюсь вам помочь. – Не дожидаясь нашей реакции, он кивнул в сторону двери. – Предлагаю пройти в мой кабинет и там спокойно поговорить.

39

Имя Серап должно жить

– История Кансу, конечно, поучительна. Классическая история падения…

Хаяти Дарджан сидел за столом из розового дерева. На стене за его спиной была гигантская фотография клиники «Серап». Но я невольно косился на другие снимки, заботливо развешанные в проеме между окнами. На них была изображена одна и та же девочка, но в разные периоды своей жизни. Вот она еще совсем малышка, сидит у молодой женщины на руках, вот учится ходить, качается на качелях, вот идет в школу, а вот выполняет домашнее задание… Почему мне вспомнились моя Айсун и маленькая сирийка Азез. Сердце тут же сжалось от тоски, и пришлось тряхнуть головой, чтобы сосредоточиться на словах Хаяти-бея.

– Он был очень хорошим хирургом… Я тоже хирург, но мне до него далеко. У него был точный глаз и крепкие нервы, даже во время самых сложных операций я ни разу не видел, чтобы у него тряслись руки. А до чего хорошо он владел инструментами! Казалось, что скальпель – это продолжение его руки. Кансу много читал медицинской литературы, в том числе на иностранных языках. И такой печальный итог – человек разбазарил великий талант и в конце концов погиб.

Удивительно, что он так расхваливал человека, которого сам же выгнал с работы. Тут должна быть очень веская причина.

– Вы вместе учились? – спросил я.

– Мы оба закончили стамбульский университет, но в разное время. А вот клинику «Серап» создали вместе. Это было десять лет назад… Денег не хватало, и пришлось заложить всю нашу недвижимость. Сначала нас было четверо, но двое других откололись, и остались мы с Кансу. – Он горько улыбнулся какому-то давнему воспоминанию. – В то время голова у него была еще на месте, и мы вдвоем отчаянно работали. Могу сказать, он был очень правильным человеком… – Он кивнул на фотографии девочки. – Это Серап, моя дочь. Она умерла пятнадцать лет назад. Ей тогда было десять. Клинику мы открыли через пять лет после ее смерти, и Кансу предложил дать клинике имя моей дочери. «Имя Серап должно жить, – говорил он. – Мы не смогли спасти ее, так пусть хоть ее имя будет жить…» Он был удивительным человеком, даже не знаю, как еще его описать, – на глазах Хаяти выступили слезы.

– Мои соболезнования… А из-за чего ушла Серап? – спросил я и тут же пожалел о своем вопросе, потому что к расследованию он не имел никакого отношения.

– Назовем это для простоты сердечной недостаточностью, Невзат-бей, но история тут длинная… Я коснулся этой темы, чтобы вы могли понять, каким хорошим человеком был Кансу. Конечно, до того момента, пока он не