Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Иеронимус Тета был защищенным миром, Империум прочно удерживал звездные системы вокруг. Глядя на инфопланшет в руках, Костеллин видел, что ни сама планета, ни ее ближайшие соседи не были затронуты даже незначительными военными конфликтами. «Это прекрасно», подумал он.

— Это все, сэр?

Костеллин удивленно поднял взгляд. Он думал, что уже отпустил гвардейца, который принес инфопланшет. Но вспомнил, что лишь махнул рукой, погрузившись в чтение. Он должен был знать…

Костеллин прослужил почти тридцать лет — с тех пор, как он был еще молодым, едва за тридцать — в Корпусе Смерти Крига. И он хорошо уяснил за эти годы, что солдаты Корпуса Смерти не понимают намеков, не улавливают жесты и интонацию. Им нужны четкие приказы.

Гвардеец стоял по стойке смирно перед письменным столом комиссара. Даже здесь, в отсеке войскового транспорта, он был одет в полевую форму с полным боевым снаряжением. Его шинель, брюки и ботинки были темно-серыми — цвет 186-го пехотного полка Крига, хотя лишь немногие полки Корпуса Смерти использовали цвета, отличавшиеся от серого или черного, и это не слишком выделяло полк среди прочих.

Шлем, ранец и перчатки гвардейца были на нем. Лазган висел на плече. Что самое заметное, даже здесь он продолжал носить противогаз. Длинный шланг из толстой резины соединял шлем-маску противогаза с регулятором в квадратном кожаном футляре, носимом на груди.

Костеллин не знал имени этого солдата. Он не знал имени никого из них. Лишь у немногих из людей Крига были имена, и в полку не было обычной практикой использовать их. В документах они были для него всего лишь номерами — как были они лишь номерами для полковников и генералов, посылавших их в бой.

Собственно, они были даже менее чем цифры.

Криг официально классифицировался как мир смерти, его атмосфера была ядовита. Костеллин знал, что из-за этого жители планеты носили защитные системы как вторую кожу. Несмотря на это, до своего перевода в полк Крига, комиссар думал, что они хотя бы иногда снимают маски. Он ошибался.

Маски отдаляли носивших их людей друг от друга. В противоположность другим полкам, в которых Костеллину довелось служить, в Корпусе Смерти не было спайки между солдатами. Они вместе тренировались, воевали, ели, спали, но между ними не было дружбы, ни даже следа товарищеских отношений. Это был полк, где все были чужими друг другу — и, спустя несколько лет службы с ними, Костеллин начал подозревать, что именно так и было задумано.

— Да, это все, — сказал он, снова жестом руки отпуская безымянного, безликого солдата. Гвардеец отсалютовал, повернулся кругом и направился к двери.

— Я думал, — сказал Костеллин, остановив гвардейца, — сколько солдат из вашего взвода высадятся на планету. Я направил властям планеты сообщение. Просто у нас на борту корабля четыре полка. Было бы вежливо с нашей стороны предупредить власти Иеронимус Тета, если мы собираемся высадить их все.

Гвардеец молча посмотрел на него, на секунду дольше, чем было необходимо, по мнению Костеллина. Круглые темные окуляры противогазной маски скрывали его глаза, придавая ему пугающий безликий вид.

— Мы останемся на борту «Мементо Мори», сэр, — сказал он. — На следующие шесть дней у нас назначена дополнительная программа боевой подготовки.

— Мы все имеем право на отдых, гвардеец, — сказал Костеллин. — На самом деле, полку давно пора было дать отдых, но мы задержались из-за кампании на Даске. Администратуму пришлось сильно постараться, чтобы добиться этой задержки.

— Да, сэр.

— Я уверен, какие бы тренировки ни запланировал ваш лейтенант, они сугубо добровольные.

— Да, сэр. Мы все будем тренироваться добровольно, сэр.

— Конечно, — сказал Костеллин, вздохнув. После того, как он прослужил столько лет в полку Крига, об этом и спрашивать не стоило. В этом случае, возможно, он спросил лишь из замешательства; его разум пытался вспомнить причину, по которой он заставил гвардейца ждать так долго.

— Еще одно, — вспомнил он, наконец, — пока ты здесь. Передай мои поздравления майору Гамма с повышением. Скажи ему, что я встречусь с ним, как только вернусь, и мы обсудим новые назначения.

— Майор Гамма, сэр?

— Я имею в виду, полковник-186, — пояснил Костеллин. — Хотя, можешь так же поздравить и майора Гамма — нового майора Гамма.

— Да, сэр.

Костеллин знал, что ему следовало бы поздравить офицеров лично, но решил, что на сей раз это может подождать. Они все равно не оценили бы этот жест — и с шести часов этого утра он официально был в отпуске.

Он снова посмотрел на инфопланшет, но через секунду вспомнил о солдате и, подняв взгляд, увидел, что он все еще стоит по стойке смирно в дверях.

— Спасибо, это все, — сказал Костеллин, — Свободен.

Гвардеец снова отсалютовал, и дверь за ним закрылась.

Костеллин подавил дрожь. Он не знал, откуда она взялась. В конце концов, он должен был уже привыкнуть иметь дело с Корпусом Смерти. Но иногда он думал, что они уже достали его — их скрытые лица, отсутствие эмоций, малейшего следа хоть каких-нибудь чувств.

Он выбросил эти мысли из своего разума и снова углубился в инфопланшет, изучая новые данные об Иеронимус Тета. В столице планеты, Иеронимус-сити, сейчас была умеренная осень. Осадки в этом году ниже среднего уровня.

Не то, чтобы погода была особенно важна для него. Костеллин намеревался провести свои шесть дней отпуска в барах, ресторанах, увеселительных заведениях, наслаждаясь удовольствием простого человеческого общения, которого он не испытывал уже давно.

И что самое лучшее, если он хоть сколько-нибудь знал свой полк, на планете в радиусе тридцати тысяч километров не будет ни одного солдата Корпуса Смерти Крига.

КОСТЕЛЛИН чувствовал, как обшивка палубы содрогается под его ногами.

Он шел по коридору, когда из-за поворота навстречу вышел взвод солдат Корпуса Смерти. Они были построены по трое и маршировали кругами, их тяжелые ботинки грохотали по палубе, так четко попадая в ногу, что с каждым шагом, казалось, вздрагивал весь корабль. Вахмистр во главе строя скомандовал «равнение налево!» и четко отсалютовал комиссару. Костеллин ответил на приветствие и терпеливо подождал, пока взвод промарширует мимо.

Шестьдесят пар этих пустых, темных глаз устремили на него ничего не выражающие взгляды.

Иногда Костеллин думал, что они видят, когда смотрят на него: седого старика с крючковатым носом, достигшего возраста, до которого доживут лишь немногие из них.

Через сводчатое окно он посмотрел на грузовую палубу. Там еще один взвод расчистил себе небольшую тренировочную площадку, сложив деревянные ящики у стены. Форма этих солдат была черной, так что, вероятно, они были из 42-го или 81-го полков, он не мог разглядеть их наплечников, чтобы точно сказать из какого они полка.

Гвардейцы отрабатывали штыковые приемы на мешках с песком, на которых, как ни странно, были нарисованы силуэты солдат Крига. Костеллин однажды спросил об этом вахмистра, и получил монотонный, но самоуверенный ответ, что наибольшая потенциальная угроза для любой армии кроется в ее же рядах. На борту «Мементо Мори» был и настоящий тренировочный зал и стрельбище, но Костеллин не сомневался, что они уже полностью заняты, и будут заняты все следующие шесть дней.

Офицерская кают-компания, напротив, была пуста, в ней обедал только еще один комиссар: лысеющий человек с толстыми обвисшими щеками. Костеллин до того не видел его на борту. Офицеры Крига предпочитали питаться вместе с нижними чинами — все они и сами выслужились из нижних чинов.

Костеллин взял свою порцию и занял место напротив другого комиссара. Представившись, он узнал, что другого комиссара звали Мангейм, и он только что назначен в 42-й полк Крига.

Конечно, Костеллин знал, что станет темой их разговора.

— Я был на Даске только полтора месяца, — сказал Мангейм, — и видел лишь последнюю стадию кампании, но могу сказать — я видел настоящее мужество, решительность, упорство, проявленные этими людьми…

— Но? — спросил Костеллин. Он знал, что обязательно последует «но».

— Вы, вероятно, долго служили в других полках, прежде чем вас назначили в этот, — осторожно сказал Мангейм.

Костеллин кивнул.

— Катачанский 14-й.

— Джунглевые бойцы, — Мангейм был впечатлен. — Я слышал, с ними трудно.

— Не особенно, — небрежно сказал Костеллин., — если знаешь, как с ними надо. Я заслужил их уважение и доверие, а они более чем заслужили мое. Корпус Смерти чем-то напоминает мне их. Они сражаются так же храбро и упорно, и так же непоколебимы. Знаете, в полках Крига в целом самый низкий уровень дезертирства во всей Имперской Гвардии. Он практически равен нулю.

— Они определенно не боятся смерти, — задумчиво сказал Мангейм, набив рот едой.