Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Александр Тарасов

«Великий Отказ» подорвал монополию на идеологию, которую пытались присвоить себе «исторические лидеры» КАС. (С. 134) Тезис об «идеологической монополии» автор сам легко опровергает перечислением части изданий, выпускавшихся КАС в самых разных городах. Вероятно, А. Тарасов полагает, что «исторические лидеры» КАС ездили по городам и весям, осуществляя цензуру. Единственное условие, которое большинство КАС ставило изданиям — отсутствие пропаганды насилия. Да и оно иногда нарушалось.

Это вновь — пример демагогии. Провинциальные касовские издания — небольшие по объему газетки — не печатали никаких самостоятельных теоретических текстов (у них не было теоретиков). (В «весях» (то есть в селах) вообще таких газет не было.) В этих газетках печаталось что угодно, но не теоретические работы, а если и появлялись какие-то обрывки теоретических текстов или текстов с намеком на теоретизирование, то это были, как правило, перепечатки из «Общины» текстов Исаева и Шубина. С этой практикой покончил именно «Великий Отказ».

Для последующих этапов анархо-движения важным было также то, что «Великий Отказ» дал возможность проявить себя В. Дамье, будущему лидеру ИРЕАН, ГРАС и КРАС — МАТ, который в области теории был, безусловно, более образован, чем «исторические лидеры» КАС, но которого последние, рассматривая как «идейно вредный элемент», старались изолировать от касовской молодежи. (С. 135) В. Дамье «проявил себя» уже в 1989 г., участвуя в разработке программы КАС — ему принадлежат экологические формулировки. Никакой возможности «изолировать» В. Дамье от молодежи не было физически — он ходил на те мероприятия, на какие хотел. Просто он тогда еще не афишировал свою принадлежность к анархизму. Различие взглядов с В. Дамье фиксировалось, но тезис об идейной «вредности» принадлежит исключительно А. Тарасову.

Не понимаю, как В. Дамье мог «не афишировать свою принадлежность к анархизму», если он был членом КАС с I съезда КАС. Тезис об «идейной вредности» мною почерпнут сразу из трех источников: от самого В.Дамье, от Д. Костенко и от П. Рябова. Они независимо друг от друга так это помнят. Изолировать В. Дамье от молодежи А. Исаев и А. Шубин старались вовсе не «физически», а более хитроумным путем — не оповещая его о собраниях, перенося «на следующий раз» его выступления и т. п. Сам В. Дамье высказал мнение, что дело было не только в «идейной вредности», но и в том, что А. Шубин и А. Исаев боялись конкуренции, сознавая, что по целому ряду вопросов В. Дамье гораздо лучше их «подкован». Сейчас, читая замечания А. Шубина, я склоняюсь к мысли, что это предположение В.Дамье совершенно справедливо, и жалею, что не упомянул о нем в книге.

Напоминаю также Шубину, как он на пару с Исаевым поздней осенью 1990 г. при свидетелях выражал радость, что Дамье удалось изолировать от червяковцев, и потому «он не может дать этой урле идеологию».

Фомичев признал организационную и теоретическую несостоятельность как анархо-синдикалистов, так и анархо-коммунистов (которых он называет «революционными» анархистами)… (С. 166).

Додумывая за С.Фомичева, A. Тарасов забыл о том, что Фомичев сам — анархо-коммунист.

А. Шубин пытается вновь реанимировать свою полемику с С. Фомичевым на страницах «Третьего пути» (см. статью Шубина «Соблазны радикализма». — «Третий путь», № 48). Напомню, что С. Фомичев — лидер вовсе не анархо-коммунистической группы (он эти группы довольно резко критиковал, см. его статью «Прелюдия к анархизму»), а радикально-экологистской группы «Хранители Радуги». Себя Фомичев называет «экоанархистом». Анархо-коммунисты (в частности, ИРЕАН) в статье С. Фомичева называются «революционными анархистами» — я ничего за С. Фомичева не додумал. Сам Шубин в статье «Соблазны радикализма» тоже именует Фомичева «экоанархистом» (а также «букчинистом»). Крайнее раздражение А. Шубина в отношении его давнего оппонента С. Фомичева объясняется тем, что на критику С. Фомичева в адрес лично А. Шубина тот ничего вразумительного возразить не смог. Возражения он заменил, как и в случае с данными замечаниями, наклеиванием ярлыков, личными оскорблениями, безудержным самовосхвалением и фальсификацией истории анархизма.

…предложив в качестве лекарства от всех болезней опыт «исторических лидеров» КАС, то есть уход из анархистского движения ради решения конкретных «оперативно-тактических» задач в рамках других, не анархистских движений и структур. Последнее, возможно, — разумное предложение, но все же его нельзя считать путем вывода анархистского движения из кризиса, это, безусловно, — капитуляция перед лицом кризиса: вплоть до упразднения анархистского движения вообще. (С. 167) Это обо мне. Хочу напомнить, что самосохранение анархистского движения не может быть его самоцелью. Если для приближения анархии полезно, чтобы в обществе было меньше экзальтированных личностей, называющих себя анархистами, то преодоление кризиса движения — это отдаление от тусовок таких личностей. Что я и делаю в полном соответствии с решениями КАС о работе в массовых организациях. Для той части движения, которую я представляю, старый кризис был преодолен еще в 1993 г.

Мысль, что чем меньше анархистов в природе останется — тем лучше для анархистского движения, конечно, свежая и оригинальная. Что касается «той части движения, которую» Шубин «представляет», то эта «часть» из одного Шубина и состоит. Это у Шубина двенадцатый приступ мании величия.

Цветков, не являясь «зеленым», смог подняться над многими мифами экологистского движения и потому о кризисе экологизма высказался еще жестче: «..дело не в перенаселении, нации с самой низкой рождаемостью наносят биосфере максимальный ущерб… Гоинпис—подставная контора, проплаченная корпорациями и пускающая в нужное русло экологическое недовольство широких масс». Цветков же оказался в состоянии перейти от обличений к анализу сути экологизма и первым в России совершенно верно определил экологистское движение как «реформизм». (С. 168) Первый тезис Цветкова — общеэкологическая банальность. Второй — типичный миф противников Гринпис. Что касается экореформизма, то о нем пишут все кому не лень с конца 80-х гг. (О. Яницкий, С. Фомичев, В. Дамье и ваш покорный слуга). Вообще, пассажи, связанные с экологическим движением, у А. Тарасова самые слабые.

Не знаю, не знаю. В Перми, например, Гринпис выступил как лоббист интересов американской корпорации в ее конфликте с российскими предпринимателями. Это первое.

Второе. Шубин опять невнимательно читает. Я писал не об «экореформизме», а о том, что экологизм вообще — по своему характеру — сфера деятельности не революционеров, а реформистов. Это совершенно разные вещи.

…движение реформистское, а не революционное… (С. 168) Это противопоставление означает, вероятно, что А. Тарасову ничего не известно о реформах, которые проводили революционеры, причем в ходе революций. И о революциях, которые были возглавлены реформистами (Германия, Испания, Чили).

Существует классическое разделение понятий «революция» и «реформа». Реформа — это осуществление изменений в рамках существующей системы, не нарушая «правил игры»; революция — осуществление изменений, сопряженных со сломом самой системы, с нарушением «правил игры». У Шубина, я знаю, своя собственная, доморощенная, точка зрения, высказанная им еще в 1992 г. в газете «Солидарность» в статье «Парижская коммуна. Революционная реформа». Кроме Шубина, не знаю ни одного человека, который разделял бы шубинскую точку зрения. Приведенные Шубиным «исторические примеры» вообще не выдерживают никакой критики и говорят против самого Шубина: все три примера (Чили, Испания, Германия) ярко показывают, что когда за дело революции берутся реформисты — это кончается победой фашизма.

…не случаен столь смущающий радикальных экологистов феномен сращивания на местах «зеленых» с фашистами — например, в рядах Российской партии зеленых. (С. 169) Этот «феномен» целиком заимствован из пары клеветнических статей С. Фомичева. Из РПЗ исключают даже за национализм, не то что за фашизм. Несколько фашистов пытались вступить в РПЗ, но неудачно.

Ну конечно, если что-то написал Фомичев — так это «клевета». Почему же Шубин не опроверг «клевету» Фомичева, почему же он на статью Фомичева ответил нападками на Фомичева лично на страницах «Третьего пути»? Разве приведенные Фомичевым факты не соответствовали действительности — не было таких людей, текстов, изданий, действий? Но Шубин ничего этого не стал опровергать! Вместо этого он написал, что: а) Фомичев — «неудачник неформального движения»; б) ненавидит «наше направление движения» (какое? кроме Шубина, в этом «направлении» никого нет) и Шубина лично; в) страдает «психическими комплексами»;

г) абсолютно «не знает предмет», о котором пишет;